Скорбная братия. Драма в пяти актах

XII

Категорийский. Гриша, здравствуй! Насилу урвался навестить тебя.

Квасова. Вы из типографии, Категорийский?

Категорийский. Да. Об вас спрашивал метранпаж.

Квасова. Мне не ночевать же там, в самом деле, и так по десяти часов работаешь.

Элеонский. Бросай ты, Категорийский, свои корректуры, иди, братец, на Волгу, в бурлаки…

Категорийский. И то придется! Ну как ты, Гриша?.. И зачем ты это в больницу лег, Бога ты не боишься!.. Нешто я бы не приютил тебя… Опять же, у меня твои деньги. Какого покою или ухода за тобой, все бы это я предоставил тебе. (Осматривает.) Здесь ровно в остроге, с ума сойдешь от тоски одной.

Квасова. Да как же, я сама это хотела сказать Григорию Семенычу.

Элеонский. С ума сойдешь! Я затем и лег сюда!

Квасова. Что вы, Бог с вами!

Категорийский. Посмотри-ка, Гриша, совсем узнать тебя нельзя… как осунулся, страсть! Так меня за сердце хватает. И за что, подумаешь, напасть на тех, кто помоложе да побольше разума имеют!.. (Со слезами.) И злость, и жалость берет!

Элеонский. Экая ты плакса, Категорийский, а еще богатырем у нас слыл! Об чем тут хныкать! Коли не хочешь в бурлаки идти, подбери поповну посдобней, место схлопочи со взятием…

Категорийский (махнув рукой). Плохие, Гриша, шутки!