Общая теория капитала. Самовоспроизводство людей посредством возрастающих смыслов. Часть вторая

Неравновесие и экономические циклы

Одномоментное, или статическое, равенство спроса и предложения возможно только при простом самовоспроизводстве. Оно имеет место тогда, когда домохозяйство производит ровно столько продукта, сколько ему нужно для потребления. При расширенном самовоспроизводстве и рыночном обращении ситуация динамична, при меняющихся численности и предпочтениях населения и в условиях анархии на рынке всегда либо спрос опережает предложение, либо предложение опережает спрос, а равновесие представляет собой не равенство спроса и предложения, а процесс согласования ожиданий:

«Представляется, что понятие равновесия подразумевает лишь то, что предвидения различных членов общества верны — в некотором специальном смысле. Они должны быть верны в том смысле, что план каждого человека основывается на ожиданиях именно таких действий со стороны других лиц, которые эти люди и намерены совершить, и что все их планы построены в ожидании одного и того же набора внешних событий, так что при определенных условиях ни у кого не будет причин эти планы менять» (Хайек 2020, с. 50–51).

В коммерческом обществе выравнивание спроса и предложения происходит не в момент, а за период времени: при избытке спроса поставщики в общем случае увеличивают, при недостатке — сокращают объем предложения. Это касается и товарного рынка, и рынка труда, и рынка капитала. Это — динамическое, или межвременное, равновесие. На разных рынках выравнивание спроса и предложения требует разного времени, поэтому динамическое равновесие не может наступить на всех рынках одновременно, оно всегда носит частичный, а не общий характер.

С точки зрения неподвижного наблюдателя динамическое равновесие представляется неравновесным состоянием: во всякий момент спрос скорее всего не равен предложению. Такая ситуация вытекает из разделения процесса самовоспроизводства на обособленные по времени и месту процессы потребления, производства и обращения, из многочисленности субъектов этих процессов и отсутствия их централизованной координации:

«Если мы имеем народное хозяйство в виде системы взаимодействующих частных хозяйств, то как правило, при таких условиях, момент потребления отделен от момента производства рыночными отношениями. Экономическое благо выступает перед нами как товар. Прежде чем попасть к потребителю от производителя, оно проходит через рынок. Производитель должен найти рынок сбыта, а потребитель рынок приобретения. Но каждый производитель и потребитель действуют в своих собственных частно-хозяйственных интересах без какого-либо единого для всех согласованного плана. Единственным регулятором, устанавливающим то или иное соответствие между действиями массы производителей и массы потребителей, между производством и потреблением, устанавливающим между ними состояние некоторого подвижного равновесия, является в этих условиях рынок» (Кондратьев 2002, с. 269).

Но динамическое равновесие вытекает также из самой природы людей. Неопределенность превращается в риск под действием как рациональной Системы 2, о которой говорил Канеман, то есть интеллекта, так и нерациональной Системы 1, то есть инстинктов и практик. В поиске равновесия между спросом и предложением эмоции и другие проявления субъективного играют не меньшую роль, чем вышколенный интеллект. Превращение неопределенности в риск и затем в определенность есть субъективный процесс расчета, а централизация расчета ведет ко все большему расхождению между спросом и предложением:

«В нашем неопределенном мире никто не знает правильного ответа на стоящие перед нами проблемы и поэтому фактически никто не способен максимизировать прибыль. Общество, которое в наибольшей степени допускает опыты и эксперименты, более других обществ способно решать свои проблемы (аналогичную точку зрения в книге 1960 года высказывает Хайек). Поэтому адаптивная эффективность создает стимулы для развития процесса децентрализованного принятия решений, который позволяет обществам максимизировать усилия в направлении возможных альтернативных путей решения проблем. Кроме того, необходимо извлекать уроки из ошибок и неудач. Поэтому процесс изменений должен включать в себя организационные эксперименты и устранение организационных ошибок. Это очень непростой процесс, потому что организационные ошибки могут быть не только случайными, но и систематическими, вытекающими из идеологий, дающих отдельным группам людей предпочтительные возможности для принятия таких решений, которые не направлены на повышение адаптивной эффективности» (Норт 1997, с. 106–107).

Хотя расчет является субъективным процессом, он происходит не в сознании «суверенного индивидуума», а в процессе совместной деятельности людей. Расчет является целиком и полностью общественным процессом, поскольку он предполагает согласование ожиданий. При этом расчет как гонка с неопределенностью не является и не может быть рутинным, заранее определенным процессом. Расчет представляет собой адаптивный процесс, который требует постоянной обратной связи людей между собой и со средой в целом. Централизация расчета ведет к неизбежному нарушению этой связи. Леон Вальрас называл процесс расчета нащупыванием. Вальрас описывал рыночные процессы через систему уравнений спроса и предложения и полагал, что равновесие — это «решение» такой системы:

«… Механизм повышения и понижения цен на рынке в сочетании с фактом оттока предпринимателей из убыточных предприятий в прибыльные является не чем иным, как способом решения уравнений, содержащихся в этих задачах, путем нащупывания» (Вальрас 2000, с. xxii). «Но данный процесс нащупывания — это как раз процесс, происходящий сам собой на рынке продуктов в условиях свободной конкуренции, когда производители новых капиталов точно так же, как и производители продуктов, развивают или сокращают свое производство в зависимости от того, получают ли они прибыли или несут потери» (Вальрас 2000, с. 233).

Конечно, на самом деле завершенное «решение» рыночных уравнений невозможно, поскольку сами эти уравнения постоянно меняются. Выше мы говорили, что неопределенность капиталистического производства и обращения во многом объясняется теми изменениями, первоисточниками которых являются сами капиталистические предприятия, и именно контрсмыслы, создаваемые предпринимателями, вызывают революции и другие изменения в среде:

«Капитализм по самой своей сути — это форма или метод экономических изменений, он никогда не бывает и не может быть стационарным состоянием. Эволюционный характер капиталистического процесса объясняется не только тем, что экономическая жизнь протекает в социальной и природной среде, которая изменяется и меняет тем самым параметры, при которых совершаются экономические действия. Этот факт очень важен, и эти изменения (войны, революции и т. д.) часто влияют на перемены в экономике, но не являются первоисточниками этих перемен. То же самое можно сказать и о квазиавтоматическом росте населения и капитала, и о причудах монетарной политики» (Шумпетер 2008, с. 460–461).

Рыночная анархия и субъективность расчета приводят к тому, что нахождение равновесия принимает форму экономического цикла, в котором подъемы сменяются спадами. Накопившееся к началу подъема недопроизводство и недоинвестирование означают, что масса продуктов оказывается меньше общественно необходимой, цены продуктов отклоняются вверх от их стоимостей. Происходит согласование ожиданий в сторону подъема: «Оживление промышленности проходит через постепенный и часто одновременный рост доверия между многими отраслями; оно начинается, как только производители начинают думать, что цены больше не будут падать, и вместе с оживлением промышленности растут цены» (Маршалл 2007, с. 656). Подъем захватывает все сектора и вызывает к жизни стадные чувства, animal spirits Кейнса, которые рационализируют неопределенность и служат временным основанием для снижения процента на капитал. Бум начинается со снижения денежной нормы процента ниже естественной нормы и бурного расширения кредита, в результате спрос на инвестиции начинает опережать предложение сбережений. Предприятия наращивают инвестиции, занятость и объем производства.

Инвестиции, превращаясь в реальный капитал, теряют свою однородность и принимают форму товарных запасов, основных средств и нематериальных активов с различными сроками полезного использования. С этими сроками полезного использования обычно увязывают экономические циклы разной продолжительности: от циклов Китчина и Жюгляра (от 2–3 до 7-11 лет) до циклов Кузнеца и Кондратьева (от 15–20 до 48–55 лет). Сама по себе связь между продолжительностью циклов и сроками полезного использования различных видов постоянного капитала не является окончательно установленной. Цикличность капиталистической экономики связана не с регулярными, а скорее с нерегулярными процессами, которые для нее характерны:

«Мы уже видели, что функция предпринимателей заключается в том, чтобы реформировать или революционизировать производство, используя изобретения или, в более общем смысле, используя новые технологические решения для выпуска новых товаров или производства старых товаров новым способом, открывая новые источники сырья и материалов или новые рынки, реорганизуя отрасль и т. д. Начало строительства железных дорог, производство электроэнергии перед Первой мировой войной, энергия пара и сталь, автомобиль, колониальные предприятия — все это яркие образцы большого семейства явлений, включающего также и бессчетное множество более скромных представителей — вплоть до выпуска новых сортов колбас и оригинальных зубных щеток. Именно такого рода деятельность и есть главная причина периодических “подъемов”, революционизирующих экономический организм, и периодических “спадов”, возникающих вследствие нарушения равновесия при производстве новых товаров или применении новых методов» (Шумпетер 2008, с. 512).

Здесь мы приходим к вопросу о том, равняется ли во всякий данный момент времени сумма стоимостей сумме цен. Думается, ответ состоит в том, что сумма цен равна сумме стоимостей лишь в равновесии полной занятости, когда эффективный спрос равен потенциальному. Если предположить, что сумма цен может отклоняться от суммы стоимостей, то это значит, что в фазе подъема, когда денежная ставка ниже, чем естественная, сумма стоимостей оказывается больше, чем сумма цен, то есть денежная масса больше, чем цена товарной массы, что приводит к росту цен. В условиях анархии рынка экономический подъем рано или поздно приводит к тому, что инвестиции, занятость и объем производства превышают общественно необходимый уровень, наступает кризис. Обратное имеет место в фазе спада: если сумма стоимостей меньше, чем сумма цен, то денежная масса оказывается меньше, чем цена товарной массы.

Если исходить из гипотезы тройного решения, то источник кризисов — обратное воздействие убытков предпринимателей, образовавшихся на рынках товаров и услуг, на рынки труда и номинального капитала. Эти убытки образуются из-за слишком оптимистичных ожиданий — и по поводу будущего спроса, и по поводу процентной ставки — сложившихся в период бума. Неоправдавшиеся ожидания приводят к развороту стадных чувств, процентная ставка начинает расти, уровень инвестиций и занятости падает.