Уроки сладострастия

Глава 9

Он ворвался без стука в ее комнату и воскликнул:

— Я только что разговаривал со своим агентом!

Щенячий восторг распирал Шона. Он Наклонился к Каролине и, подхватив ее на руки, закружился вместе с ней по комнате, не обращая внимания на ее мокрый купальник. Пока Шон беседовал по телефону со своим агентом в Нью-Йорке, она поплавала в бассейне и теперь собиралась переодеться.

— Мой агент разговаривал с Тедом Ривером. Завтра мы выезжаем в Мехико.

— А ты не передумаешь в последний момент? — спросила Каролина, хотя для сомнений у нее и не было оснований.

Шон находился в прекрасной форме, что лишний раз доказал ей утром. Общими усилиями им удалось унять его эрекцию лишь к десяти часам. Они плотно позавтракали, и Шон сказал, что согласен сыграть главную роль в фильме «Дождливая зима». Каролина позвонила Теду Риверу, он попросил ее согласовать с Шоном дату проведения пресс-конференции в Нью-Йорке, на которой Шон оповестил бы весь мир о своем решении вернуться в кино. Однако актеру так не терпелось приступить к работе, что он настоял, чтобы это мероприятие организовали в Мехико. На вопрос Каролины он твердо ответил:

— Нет! Я уже позвонил Мэдди. Она в восторге и обещала встретить нас в Мехико.

— Ты рассказал ей, что произошло между нами? — спросила Каролина.

— Да. Я все честно ей рассказал. Пациент не должен лгать врачу.

Шон присел на кровать.

— И как она отреагировала?

— Вздохнула с облегчением. Ведь именно этого она и хотела, не так ли? Нас объединяла не любовь, а привычка. Я не мог обходиться без ее поддержки. Отныне я не нуждаюсь в костылях, поэтому каждый из нас пойдет своим путем, вот и все.

— Ты понимаешь, что я тоже тебя оставлю? — осторожно спросила Каролина, надеясь, что он не избрал ее в качестве тросточки. — Я должна вернуться к своим делам.

— Разумеется! Я все понимаю. Еще раз хочу сказать, что я очень благодарен тебе. Не беспокойся за меня.

В глазах Шона сверкали задорные искорки: он явно намеревался опробовать свои вновь открывшиеся таланты на других объектах.

— Но это не означает, что между нами все кончено, добавил он. — Ты ведь еще здесь! Иди ко мне!

— Позволь мне хотя бы снять мокрый купальник! — запротестовала Каролина, понимая, к чему он клонит.

Выражение лица Шона разительно переменилось за минувшую ночь: если вчера он был похож на несчастного, испуганного малыша, то сегодня ухмылялся и светился юношеским самодовольством. Она стянула с себя купальник и осталась голой. Шон окинул ее восхищенным взглядом и воскликнул:

— Потрясающие сиськи! Великолепные ноги!

Он схватил ее за руку и, притянув к себе, впился в ее рот. Каролина оттолкнула его, раздосадованная такой детской неуемностью, и попросила:

— Потерпи, пока я приму горячий душ. Потом сможешь вытворять все, что тебе вздумается.

— Прекрасно! А потом поедем ужинать в ресторан! — сказал Шон, с неохотой отпуская ее.

Каролина встала и потянулась, словно большая кошка. Шон шутливо хлопнул ее ладонью по попке.

— Что за ресторан? — поинтересовалась она. — Там готовят лучше, чем твой повар?

— Там великолепная кухня! Ресторан расположен на вершине горы, откуда открывается живописный вид.

Неожиданно зазвонил телефон, стоявший на тумбочке.

— Должно быть, это снова мой агент! — сказал Шон. — Он обещал перезвонить сюда, как только договорится о помещении для пресс-конференции. У тебя есть ручка?

— Посмотри в моей сумочке, вот там, на стуле!

Каролина направилась в ванную, радуясь, что Шон решился покинуть свою обитель и появиться на людях. Это означало, что ему хватит духу предстать перед журналистами в конференц-зале в Мехико. До этого момента она сомневалась, что он не струсит и не пойдет на попятную.

Каролина зашла за стеклянную перегородку и включила душ. Мощные струи обрушились на ее тело. Она блаженно зажмурилась и расслабилась.

У нее не было времени осмыслить случившееся. Она затруднялась объяснить, почему решила переспать с Шоном Садлером. Возможно, это был приступ сладострастия — в конце концов, он импозантный мужчина. Не исключено, что ей стало его жаль. Может быть, она захотела испытать силу своих женских чар. Так или иначе, Каролина ни о чем не жалела. А ведь если бы она соизволила хорошенько подумать, то сообразила бы, что она сильно рискует. Вечер мог бы обернуться катастрофой, если бы ее ожидания не оправдались и к Шону вернулось половое бессилие. Каролине грозила и другая опасность: Шон мог бы к ней привыкнуть, как до этого он привык к Мэдди, и угодил бы тогда из огня в полымя, и во втором случае последствия и для него, и для Каролины были бы печальными.

Она еще раз воздала хвалу прозорливости и чутью Мадлен Кейн, благодаря которой все обошлось, и задумалась над собственными насущными проблемами. Свою ответственную миссию она с честью выполнила. Теперь ей предстояло выпустить на экраны картину, успех которой был предрешен. В любом случае она получит свои миллионы, вопрос лишь в том, сколько их будет…

А что, если этот многоопытный воротила кинобизнеса Тед Ривер учуял, в чем именно нуждается сейчас Шон Садлер, и вовремя подложил ее под него? Возможно, это всего лишь ее предположение, однако оно объясняет, почему ему вдруг загорелось заманить ее в Нью-Йорк! Выпытать у этого хитреца, так ли это, бессмысленно, он все равно утаит от нее правду.

Но если рассудок Каролины мог удовлетвориться такими выводами, то душа ее продолжала терзаться сомнениями. Она укоряла себя за свою измену Стиву Данзигу, за то, что она была с ним не откровенна и в определенном смысле предала его. И никакие разумные доводы, никакие непредвиденные обстоятельства не могли оправдать такой поступок. Более того, она лгала ему с самого начала, и он поймал ее на вранье! А это вряд ли можно назвать удачной основой развития их отношений, так успешно начавшихся и суливших радужное продолжение.

Неужели это расплата за ее безоглядную распущенность? Неужели она превратилась в рабыню своих низменных страстей? Неужели опасные сексуальные опыты сделали ее коварной, подлой и беспринципной распутницей? И если это действительно случилось, то что ей теперь делать — печалиться или же ликовать? На этот вопрос Каролина не нашла ответа.

Она сделала воду погорячее и стала тщательно намыливаться. Душевую кабинку заполнил густой горячий пар. Внезапно ее дверца с шумом распахнулась, и не успела Каролина обернуться, как оказалась в объятиях Шона Садлера. Он был голый, и его пенис упирался ей в анус. Она инстинктивно сжала ягодицы. Шон охнул и сказал:

— Я успел соскучиться по тебе!

Ей следовало бы резко пресечь все его поползновения и четко объяснить, что между ними все кончено, дескать, побаловались — и довольно! Но вместо этого она подалась назад, и пенис вошел в ее намыленный зад. Она застонала от легкой приятной боли.

Шон совершил несколько возвратно-поступательных телодвижений, сжимая руками ее груди, извлек разгоряченный член из ее недр и, развернув ее к себе лицом, стал жарко целовать в губы, щеки, уши, нос и подбородок, вновь впадая в щенячий восторг.

Каролина разомлела. Соски ее отвердели, лоно расплавилось, клитор увеличился и затрепетал. Забывшись, она закинула голову и раскрыла рот — в него хлынула вода. Она раскашлялась.

Не замечая, что она поперхнулась, Шон припечатал ее спиной к перегородке, присел и, подхватив ее руками под колени, легко поднял в воздух. Это была крайне неудобная поза: перегородка больно давила ей на позвоночник, по голове хлестали горячие струи, она задыхалась от пара. Но все это ее не смущало. Она обхватила торс Шона ногами, обвила руками его плечи и села на торчащий пенис. Он вошел в нее до упора. Она завизжала и завыла в порыве сладострастия. Шон стал подкидывать ее в воздух мощными ударами пениса снизу. Головка все глубже проникала в ее лоно. Каролина застонала, пронизываемая сладостной болью. Он усилил свой натиск и вдобавок стал целовать ее в губы. Каролина забилась в экстазе. Шон то приподнимал ее, прижав спиной к стеклянной стенке кабинки, то отпускал, и тогда она падала и вскрикивала. Фаллос словно бы пронзал ее насквозь. Все плыло у нее перед глазами. Влагалище пылало, казалось, что даже из него валит пар. А Шон все вонзал в нее свой раскаленный причиндал. Внезапно он убрал руки с ее бедер, и Каролина, взглянув в его полубезумные глаза, прочла в них восторг и гордость. Шон прочно удерживал ее одним только пенисом, еще недавно болтавшимся, как сморщенный стручок, у него под брюхом. Теперь же он нарадоваться не мог на свою новую игрушку.

Удовлетворенный впечатлением, которое он произвел на Каролину своей потенцией, Шон обхватил ее руками и, повернувшись спиной к дверце кабинки, открыл ее пяткой. Прижимая к себе Каролину, плотно сидящую на пенисе, Шон выбрался из ванной в спальню, оставляя на полу мокрые следы, и повалил Каролину на кровать. Она упала на спину, задрав ноги, и Шон начал двигать торсом. Влагалище, измученное ночными и утренними сексуальными эксцессами, болезненно саднило, истерзанный клитор разбух до безобразия, но все это не омрачало ее настроения. Каждый новый толчок фаллоса доставлял ей неописуемое удовольствие. В голове ее образовался вакуум, а мир сузился до размеров влагалища. Она превратилась в комок нервов, вновь и вновь пронзаемый волшебным мужским инструментом.

Неожиданно к ее многочисленным ощущениям прибавилось новое: не снижая темпа телодвижений, Шон просунул в ее лоно палец, а другим стал массировать клитор. Не успокоившись на этом, он наклонился и, поймав ртом ее правый сосок, принялся его покусывать и сосать. Это стало последней каплей: клитор свело, влагалище конвульсивно сжалось, рот непроизвольно раскрылся. Но из него не вырвалось ни звука, оргазм отнял у нее все силы.

Каролина впала в нирвану, уверенная, что не способна ничего ощущать. Но несколькими мощными ударами пениса Шон воскресил ее, и в ней вновь вспыхнуло пламя. Оргазм быстро разрастался, словно цепная термоядерная реакция, и Каролине казалось, что она сгорит в нем, испарится в огне сладострастия. А раскаленный меч Шона продолжал неистово пронзать ее, словно бы задавшись целью свести ее с ума. Едва слышно она пролепетала:

— Я больше не могу, Шон…

— Не можешь? Что именно?

— Я не могу кончать. Я умру.

— Какая прекрасная смерть!

— Пожалуйста, не надо… — Она открыла глаза.

Он улыбнулся и сказал:

— Ты восхитительная любовница! Наденешь вечером свои чулочки?

— Не смей об этом говорить!

— А мне вот хочется! Ты становишься очень соблазнительной в своих чулочках и шелковых штанишках.

— Говори о чем-нибудь другом! Не думай о моем белье!

— Я хочу думать и говорить только о тебе!

— Нет! Не возбуждайся. Ах черт!

Обмякший было пенис вновь пронзил ее.

— Пожалуйста, Шон. Я больше не в силах! — взмолилась она.

— Хорошо, так и быть, обойдусь и без тебя. Смотри! — Он вытащил пенис из лона и стал мастурбировать, встав на колени и нацелив головку на ее груди.

— Ради всего святого, Шон! Не надо…

Каролина не договорила: единственный глаз лиловой головки словно бы загипнотизировал ее, и она бессильно раскинула руки и ноги. В глазах Шона вспыхнули ликующие огоньки. Он понял, чего она хочет, без лишних слов и не разочаровал ее.