Другое тридцать первое октября

Ужас. Безумие! Вернон не обманул, не сказал ни единого лживого слова в адрес Лили — только правду. А что ничего не объяснил раньше… наверное, надеялся и ждал, что Петунья сама разберётся. Но она вместо этого погрузилась в прошлое и чуть не позволила Лили — и косвенно, и прямо — разрушить ещё и свою семью. Не будь Вернон настолько терпелив, не люби её по-настоящему, кто запретил бы ему забрать Дадли и уехать, оставив Петунью отдавать несуществующий долг сестре? Из этой пучины ей было бы уже не выбраться. А сколько раз Петунья думала, что если бы не Лили, её несносный характер и колдовской дар, то всё было бы по-другому? Без обидного неравенства, сравнений с более удачливой, по мнению матери и отца, младшей сестрой… раннего одиночества, ведь именно после того, как Лили открыто бросила своих магловских родственников, родители сильно сдали. Отец, стремясь забыться, начал пить и в один далеко непрекрасный вечер пьяным вёз маму с ярмарки в соседнем городке. Лили не было с ними в машине, не она потеряла управление и врезалась в дерево, но это она погубила родителей. Уничтожила Эвансов, затем — Поттеров, и что? Следующие на очереди они, Дурсли? Петунья превратится в прислугу, а Вернон будет снабжать Лили деньгами для воплощения её безумных фантазий в магическом мире? А то, что всё будет так, Петунья не сомневалась: Лили не работала, дохода никакого не имела, но для самого судебного процесса, даже не для победы в нём, требовалось очень много средств. Такого Петунья хотела? Нет-нет-нет.

С трудом оторвавшись от пергаментов, она окинула кухню невидящим взглядом. Семь дней, всего семь, но их хватило, чтобы забыть, с каким удовольствием Петунья готовила еду для своих самых главных мужчин, как наводила порядок в комнатах, баловалась и училась новому вместе с Дадли, обменивалась ценнейшей информацией во время посиделок с Марной, и всё почему? Потому что могла случайно потревожить бедную, пострадавшую от жестоких родственников мужа Лили!

Если кого и можно назвать дурой в этой истории, то ею была Петунья, а никак не Лили. А ещё сестра! Наворотила столько всего, навредила собственному сыну, но посмела выставлять себя несчастной и невиновной.

Петунья ждала, что разочарование, боль и стыд прорвутся слезами, но нет. Напротив, накатило облегчение, такое сильное, что ей хотелось засмеяться. Вот и всё. Правда известна, все козыри легли на стол. Что бы ни задумала Лили, ей это не удастся. Никто ей ничего не должен. Захочет обидеться и уйти — пожалуйста! Лучше одной, чем с такой родственницей, что бесстыдно лгала и юлила.

— Прости, что я так на тебя всё вывалил, но сил нет смотреть на это безобразие. Не хочу оскорбить мистера и миссис Эванс, только они как будто думали, что у них одна дочь, и это не ты.

— Не извиняйся, дорогой. Мне тоже частенько так казалось, — Петунья тяжело вздохнула и смахнула с щеки всё-таки прорвавшуюся слезинку. Под конец жизни родители осознали, насколько заблуждались в отношении своих дочерей, но та авария помешала им произнести долгожданные извинения вслух, а Петунье — простить. — Спасибо, что сказал правду. Не знаю, как бы я выбралась из своих мыслей без тебя.

Он улыбнулся — поначалу несмело, затем своей широкой искренней улыбкой. Петунья отчаянно крепко вцепилась в ладонь мужа. Как же трудно пришлось Вернону во время этого разговора! Но он не махнул рукой на неё, такую слепую и доверчивую идиотку, а помог. Вот настоящий мужчина. Не чета каким-то там Поттерам.

— Я поговорю с Лили. Завтра же. — Ещё час назад собственная решительность поразила бы её, но теперь Петунья не видела причин тянуть. Жаль, что ночь на дворе, а то бы она прямо сейчас отправилась к сестре в гостевую спальню. Лили и так слишком долго вносила сумятицу в их жизнь и семью. — Обещаю, Вернон, я больше не буду той слабохарактерной дурой, какую ты видел эти дни.

Вместо ответа супруг поднялся и, обойдя стол, привлёк Петунью к себе. Получилось не очень удобно, всё-таки она сидела, но и так она слышала стук его сердца, родного и любимого.

— Я никогда не считал тебя такой, Пети.