Другое тридцать первое октября

— И? Что сквиб, что магла, ты всё равно ниже плинтуса для волшебников.

— Полегче, красавица, — осадил её Вернон, — не то вылетишь отсюда быстрее, чем достанешь палочку из рукава. Слов не понимаешь, что ли? Мы всё знаем, всё. Как у тебя ребёнок чуть не умер, как ты на Поттеров в суд подала, хотя по совести это тебя засудить нужно. Чуть собственного сына не уморила!

— В каком мире ты живёшь, Лили? В сказке? Ты думала, мы примем твои слова на веру и безрассудно кинемся помогать? Не стыдно было обманывать? Ты ведь… ты ведь… — Петунье, несмотря на всю решимость, физически трудно было произнести это, — даже не раскаиваешься. И не за сына ты борешься, а я не знаю, за что!

— Я поняла! — практически завыла Лили, размазывая слёзы. — Поняла! Вы меня ненавидите! Потому что я ведьма, а вы нет! Ты всегда мне завидовала, Петунья, решила отыграться, да? По самому больному ударить? Сколько Поттеры вам заплатили?!

Чудом Петунье удалось остановить мужа. Вернон был страшен и одной пощёчиной бы не ограничился. Испугавшись чуть ли не до судорог, Петунья намертво вцепилась в его руку и вынудила остаться на софе.

— Я уйду! Сама уйду! — сестра вскочила на ноги. — Жди вызова в суд, Петунья, я тебе этого не забуду. И за Гарри не волнуйтесь, найдутся добрые люди мне помочь. Я вообще искала Снейпа, чтоб вы знали! Но не думала, что родная сестра меня продаст!

Ох, да, куда же без Северуса? Лили была отвратительна в своём мнении, что друзья детства, родственники и приятели обязаны беспрекословно ей помогать. Раз не вышло с сестрой, надо срочно обратиться к тому, кто когда-то был влюблён в её по уши. Неважно, что у этого человека давно уже своя жизнь, а добра от Лили он видел ещё меньше, чем Петунья. И как Лили не стыдно лицемерить? Она же сама проболталась, что Северус вступил в ряды того злого мага… как это… Пожирателем смерти. Говорить о нём не хотела особо — противно было, — а тут засобиралась к нему за помощью. Какое счастье, что Петунья ненароком подтолкнула Северуса к верному пути в жизни. Он мог бы стать очередной жертвой Лили.

— У Северуса тоже денег попросишь? — не удержалась она от ехидства. Слишком уж дорог за прошедшие годы стал Петунье этот вредный, но верный парень. — А отдавать планируешь? Или нет, он ведь тёмный маг! Поддерживал вашего главного злодея. Так его можно и бросить, получив своё, да? Только ты же кричала, что тёмная магия — зло, или ради денег и с врагами объединиться готова?

Судя по гримасе Лили, Петунья попала в самую точку. Глупо было бы не угадать. Своего приятеля Лили никогда по-настоящему не ценила.

— Тебя забыла спросить, дорогая сестрёнка.

Нахлынувшая усталость подмяла Петунью под себя. Она понимала, будет тяжело, но разговор по своей гадливости превзошёл самые худшие её опасения. Лили не слышала и не хотела слышать, не собиралась отступать от намеченного плана и постоянно изворачивалась, не замечая, что этим лишь унижала себя ещё больше.

— Снейп будет счастлив уже от того, что я его попрошу. — По-видимому, Лили очень этим гордилась. — Ему много и не надо. Он мне точно не откажет, как некоторые!

Вернон громогласно рассмеялся.

— Сев-то? Ещё как откажет. И жена его будет против. Погоди, Пети, не дёргай меня. Мы достаточно выслушали эту мадам, пора ей и нас послушать. А то уже оскорбления закончились, на Снейпа переметнулась.

— Очень смешно, — фыркнула та. — Жена? У Нюн… у Снейпа? Если вы хотели меня задеть, то не получилось. Снейп по мне с детства слюни пускал. Какая у него может быть жена?

Под её неприятное, недоверчивое хихиканье Вернон поднялся и подошёл к секретеру. Туда Петунья спрятала кое-какие свидетельства их знакомства с волшебным миром. Понятно, что супруг сейчас продемонстрирует Лили.

— Законная. По девичьей фамилии — ди Адамо, из рода тех отравителей, что Акву Тофану придумали. Этому, я надеюсь, в Хогвартсе учат? А то даже я, магл, наслышан о качестве волшебного образования.

Маска самоуверенности и превосходства на лице Лили дала трещину, стоило ей взять в руки фотографию, которую достал Вернон. Прежде этот снимок стоял на каминной полке, Петунья частенько поглядывала на него и вспоминала знойную Италию, приятных местных (и не скажешь ведь, что волшебники) и вообще то, как изменилась жизнь её семьи. А она изменила жизнь Северуса. Потому что вряд ли бы здесь, в Англии, он добился бы тех известности, статуса и состояния, что имел сейчас. Это понимали даже они, далёкие от магического мира Дурсли. Ну а Лили — она совершенно не пара Северусу. Петунья вновь сопоставила сестру с Медеей. Та, жгучая брюнетка со жгучим же итальянским нравом, не менее страстно любила Северуса и зелья. Вместе они представляли собой счастливый семейный и рабочий тандем. Лили проигрывала по всем пунктам. Похвастаться она могла разве что статусом первой любви, но Северус уже давно избавился от этой привязанности и своих иллюзий.

— Не может быть.

Лили выплюнула это с таким отвращением, что Петунья испугалась, не порвёт ли она фотографию.

— Да не может этого быть! Какая-то пигалица…

— От пигалицы слышу.

— Вернон!

— Что «Вернон», дорогая? Может, если бы миссис Поттер почаще в молодости ставили на место, она бы не выросла высокомерной засранкой. Нашей простецкой крови, а гонора — как у наследной принцессы!

— Что вы на кровь киваете? Да, я маглорождённая и горжусь этим!

— Дура ты! — припечатал Вернон и отобрал фото.

— Лили, мне это надоело, — Петунья набрала воздуха в грудь для последнего, решительного рывка. — После того, что мы узнали о твоих действиях, прости, Гарри будет лучше со своим отцом. А тебя и видеть не хочется после такого вранья!

Притихшая Лили распласталась в кресле, о чём-то напряжённо размышляя. Петунье хотелось бы думать, что сестрёнка наконец осознала своё положение и ошибки, однако предчувствие подсказывало иное. Лили не слушала, что ей говорили, а искала способ всё же добиться своего. Она как будто не понимала, что все или почти все волшебники объединились против неё с её противоестественными для магии идеями. Поттеры-то ещё проявят недюжинное милосердие, если просто засудят её в Визенгамоте. Куда проще и действеннее в назидание остальным будет проклясть Лили за тот вред, что она нанесла собственному сыну. И Петунья не смогла бы осудить Джеймса Поттера за это. Она сама бы уничтожила любого, кто покусится на Дадли.

— Не знаю, что вы себе напридумывали, — наконец заговорила та, — но теперь понятно, почему вы против меня. Что, Пет, думаешь, подружилась со Снейпом и открыла дорогу в магический мир? Как бы не так! Ты как ничего не понимала в колдовстве, так и не понимаешь. Не твоё дело, что я с сыном делала, он мой сын! Я смотрю в будущее, я знаю, как должно быть правильно, а не ты! Ладно, хочешь — якшайся со Снейпом и дальше, но когда он твоего сыночка для тёмного ритуала выпотрошит, не говори, что я не предупреждала!

— Какая же ты дрянь, Лили. Родители были бы в ужасе. — Кажется, у Петуньи подскочило давление, потому что в висках застучал, дробно и болезненно, пульс. Она желала бы выразиться покрепче, но не собиралась унижаться до уровня сестры.

Лили и в самом деле была… ненормальной. Какая мать пожертвует своим ребёнком ради непонятного и непредсказуемого будущего?

Равнодушно пожав плечами, Лили закинула ногу на ногу.

— Но родителей нет, так что не тебе меня судить. И возвращаясь к делу: пока я не получу причитающиеся мне деньги, я из вашего дома и шагу не сделаю. Посмотрите, какие добрые в волшебном мире аристократы, когда они у вас на пороге окажутся!

Всё, это последняя капля. Петунья не успела подать знак мужу, а он уже направился в прихожую, где стоял телефон. Было немного странно осознавать, что ещё час, может, полтора — и Лили больше тут не будет, но никаких сомнений, стыда или ужаса Петунья не испытывала. Всё отболело этой ночью, в эти дни и много лет назад. Она не от сестры защищала свой дом и семью, а от чужого, гнилого человека.

Лили сидела совершенно расслабленно, но нет-нет, а прислушивалась к разговору Вернона. Петунья преувеличенно заинтересованно рассматривала книжный шкаф. Даже касаться взглядом сестры было противно.

— Мистер Розье скоро будет, — сообщил Вернон, вернувшись.

— Ещё один Пожиратель! Да вы не мелочитесь, я смотрю.

— Прекращай эти глупые обвинения, Лили. Мистер Розье — всего лишь адвокат, наш адвокат. Он засвидетельствует передачу тебе денег, а потом, — Петунья придала голосу твёрдость, — ты уйдёшь, как только что пообещала. Хотелось бы сказать, что мне жаль, но мне не жаль.

В ответ та усмехнулась, словно не поверила. Хотя Петунье было всё равно, что думала сестра. В доме ожидался гость, и его нужно встретить должным образом.

Мистер Розье, как приличный волшебник, аппарировал на крыльцо и зашёл в прихожую, постучав и тщательно вытерев обувь. Северус как-то упоминал, что тот был чистокровным магом из родовитой семьи, но принадлежал к побочной, менее богатой линии, вот и трудился юристом на оба мира. Вроде бы аристократ из тех, кого так яро презирала Лили, а не скажешь: вёл себя достойно, рот не кривил, общения со сквибами и маглами совсем не гнушался. Не предупреди их Северус, что он волшебник, ни Петунья, ни Вернон и не заподозрили бы.

— Вот, мистер Розье, всё, как мы с вами договаривались. Нужно оформить передачу ключа от банковской ячейки этой леди.

Войдя в гостиную, тот поприветствовал Петунью учтивым поклоном и недобро взглянул на замершую в кресле Лили.

— Ах, этой леди. Разумеется. Не переживайте, мистер Дурсль, миссис Дурсль, сделаю.

Всю относительно недолгую процедуру Вернон не спускал с Петуньи глаз, наверное, опасался, что она не справится с чувствами и передумает. Напрасно. Петунья ощущала себя как никогда спокойно и уверенно, она знала, что поступала правильно. Мистер Розье выудил из портфеля заранее заготовленные бумаги, принял у Петуньи ключ от ячейки, в которую она давно ещё отложила часть наследства Лили, и засвидетельствовал магией, что всё без обмана, и денег там ровно столько, сколько положено. Сестрица поначалу следила за его действиями с насмешливым недоверием, но оторопела, как кролик перед сворой гончих собак, едва тот произнёс стандартную магическую клятву.

— Ваша клятва, миссис Поттер, — жёстко произнёс адвокат, когда Лили протянула руку за ключом. — Уж простите, но с вашей репутацией сначала она.

В заполошном взгляде Лили мелькнули растерянность и даже паника. Сестра силилась просчитать ситуацию, которая — внезапно для неё — приобрела крайне неприятный оборот, но не находила выхода. Петунья отвернулась.

— Не пытайся меня разжалобить, Лили. Ты делала всё, чтобы с тобой не захотели общаться. Приноси клятву, иначе не будет денег.

Помолчав ещё немного и злобно посопев, та всё же сдалась и зачитала текст с листа пергамента. В этот момент Петунья напряглась: с раздосадованной неудачами Лили сталось бы вспомнить, что она колдунья, и отомстить, но мистер Розье, слава Богу, предусмотрел и это. Клятва обязывала Лили, взяв деньги, не только отказаться от других финансовых претензий к Дурслям, но и не причинять им вреда — как напрямую, так и косвенно, — и даже не искать больше встречи.