Другое тридцать первое октября

— … кроме случая жизни или смерти, — с каменным лицом проскрежетала сестра последние слова.

Магия клятвы вспыхнула над ней мерцающими искрами; не успели они осесть, как Лили схватила ключ и ринулась вон из комнаты, наверх. Дверь гостевой спальни за ней грохнула на весь дом.

— Простите за это, — Петунья вымученно улыбнулась.

— Не беспокойтесь, — мистер Розье склонил голову. — Тут нет вашей вины. Я не был лично знаком с миссис Поттер до этого дня, но слышал достаточно. Вам повезло, вы избавились от неё практически безболезненно.

Он замолчал, посмотрев в сторону лестницы. По ней, нарочно топоча громче некуда, спустилась Лили. Чемодан волочился за ней по ступенькам, бухая и норовя врезать Лили по пяткам. Гордо вздёрнув нос, она прошла мимо стоявшего в дверях Вернона в прихожую и, не издав ни слова, аппарировала.

Неприлично было так явно демонстрировать своё облегчение, но Петунья вздохнула почти счастливо.

— Поттерам повезло меньше?

— Да, мистер Дурсль. Извините за прямоту, но миссис Поттер — дурная, склочная и недалёкая женщина. Я не поддерживаю тех, кто априори считает всех маглорождённых грязнокровками, но она именно из таких. Впрочем, чего ожидать от особы, которая общается с Предателями крови?

Что означало второе ругательство, Петунья не знала, но смысл у слов был ужаснейший. Предатели своего рода, семьи… Да, Лили только такого титула и заслуживала.

Её вдруг передёрнуло. За долгожданной, но такой непривычной тишиной без Лили пришло понимание, что они в этой жизни, скорее всего, больше не увидятся. Клятва не имела обратного хода, даже если сестра одумается и встанет на путь исправления.

— Моей сестре есть хоть куда пойти? Я слышала, Дамблдор отказался помочь ей, а всех приятелей распугала эта некрасивая история.

— Возможно, к тем же Уизли, но тут дело в другом. История не некрасивая, миссис Дурсль, она жуткая. Я понимаю, вы весьма поверхностно разбираетесь в правилах магического мира, но ваша сестра не просто хотела воспитывать Наследника рода как безымянного магла. Мальчик мог умереть, а Магия не прощает равнодушия к детям. Мне странно, что Джеймс Поттер столько терпел жуткие идеи своей супруги, но он всё-таки одумался. Значит, не совсем безнадёжен.

— В наличие мозгов у этого оленя слабо верится, — вполголоса выдал Вернон любимое утверждение Северуса.

— А с Дамблдором тоже непросто. — Мистер Розье помрачнел. — Ещё несколько лет назад у нас всё шло к гражданской войне. Дамблдор был одним из тех, кто мог легко её прекратить, однако вместо этого подливал масло в огонь.

— Война между аристократами и маглорождёнными?

— Грубо, но в целом — да. Многие тогда покинули страну, как мистер Снейп, господа Малфои или мои родственники, но прилично волшебников оставалось. Для любого политика — а мистер Дамблдор в первую очередь именно политик, — это был великолепный шанс продвинуть свои идеи. Если бы лорд Волдеморт не погиб, Мерлин знает, чем бы всё окончилось. В случае победы Дамблдора мы вполне могли получить общество, где законы Магии были объявлены бы сказками, а юные волшебники умели максимум заставить танцевать ананас. И речи бы не шло о сложных ритуалах и артефактах, общении с другими мирами или о перемещении во времени. Все стали бы одинаковой посредственностью. А так — противник исчез, и наш мир продолжил жить без особых потрясений. Не оказалось причины или возможности что-либо серьёзно изменить. Господин Дамблдор пытается иногда протащить очередной бестолковый закон в пользу маглорождённых, но слава Мерлину, ни одну его инициативу ещё не приняли, настолько они сумасбродные.

— И такой человек руководит школой? — фыркнул Вернон. — Влияет на умы будущего поколения волшебников?

Мистер Розье улыбнулся:

— Это его последний год, в том числе, благодаря миссис Поттер. Я обдумал ещё раз все факты и пришёл к выводу, что он либо надоумил вашу сестру так обращаться с сыном, миссис Дурсль, либо постфактум захотел на её примере продемонстрировать правильность своих идей. А не получилось. В любом случае сама госпожа Министр засомневалась в компетентности Дамблдора, раз он советует пренебрегать заветами самой Магии. Ничего удивительного, что он пошёл на попятный и перестал помогать миссис Поттер, когда всё стало слишком серьёзно.

Отказавшись от чая, мистер Розье откланялся. Провожать его вышел Вернон: им нужно было ещё что-то обсудить, — а Петунья, так и сидевшая всё это время с идеально ровной спиной, обмякла на софе. Посмотрев на часы, она обомлела. Прошло полтора часа! Это считая неторопливую беседу с мистером Розье. Полтора часа, а Петунья вымоталась сильнее, чем после шестнадцатичасовых родов. Сколько сил, физических и душевных, оттягивала на себя сестра!

Приглушённые разговоры в прихожей закончились негромким, деликатным хлопком. Тишину, которая наступила после этого звука, можно было потрогать, Петунья боялась потревожить её словом или действием. Не верилось, что безумию последних дней настал конец, скорее представлялось, что Лили вот-вот вернётся из очередной вылазки в магический мир и начнёт плакать.

— Мне сходить за Дадли? — понизив голос, осторожно поинтересовался муж.

— Обожди, Вернон. Посиди со мной, пожалуйста, я так устала.

Вернон послушно сел рядом, и Петунья, оперевшись на его плечо, закрыла глаза, отдаваясь усталости. Как же сложно защищать свою семью от того, кто мог, не взирая на родство, легко тебя проклясть! Не то чтобы Лили была на это способна, но… кто же теперь поручится за неё? Петунья подумала, что, пожалуй, вообще не знала сестру.

— Господи, я не верю, что всё закончилось.

Её супруг виновато кашлянул.

— Розье говорит, что ещё не всё. Надо бы подстраховаться, чтобы Поттеры про нас чего не подумали. Мы же Лили приютили и денег ей дали.

— Разумно. На мистера Розье можно положиться. Если он так говорит, значит, надо.

— Это верно.

Они замолчали. Петунья прокручивала в голове события последних дней и особенно сегодняшнего. После того, что рассказал их адвокат, сочувствия к Лили не прибавилось ни на унцию, ни на драхм. Сама она додумалась или смотрела в рот Дамблдору и делала, как он велел, неважно. Голова на плечах в любом случае должна иметься. Может, мистер Розье и прав, и Лили стала для своего любимого учителя пешкой в его неудавшейся комбинации. Может, она и вправду настолько глупа, что действовала по собственной воле. Господи, какое счастье, что всё сложилось так, как сложилось! Наверное, освободившись от давления Лили, вернулся её дар предвидения, потому что Петунье отчётливо представилось, как могло бы быть по-другому. Случилась бы война. Её взбалмошная сестрица отправилась на передовую в первых рядах, её муж и приятели — тоже. С их горячностью и недальновидностью все они вряд ли прожили бы долго, а маленький Гарри… Куда бы он попал? К бабушке с дедушкой? К ней?

— Знаешь, всё-таки магия — она для волшебников, — глубокомысленно произнёс Вернон. — Я имею в виду, для тех, кто родился у колдунов и с детства жил среди колдунов. С нашими мозгами её принять невозможно. А то получаются вот такие Лили.

Петунья ответила ему тяжёлым вздохом. Уже не выяснить, выросла ли сестра такой, потому что имела магический дар, или виновато нечто другое. Родители, Петунья, Дамблдор. Заманчиво свалить вину на то же колдовство, а себя считать слабым, не сумевшим противостоять соблазну или тьме. Неважно, с волшебной палочкой ты или нет, в первую очередь нужно оставаться человеком, как оставались Петунья, как Вернон, Северус, Медея, мистер Розье!..

Но не Лили.

Ну и Бог ей судья.