Белой акации гроздья душистые

Последняя...

Когда фейерверк иссяк и царящий вокруг гвалт поутих, ночное небо осветилось радужной надписью:

ВЫПУСК 78'

ПРОЩАЙ ХОГВАРТС!

Но и это было еще не все. Следом словно из-под невидимого пера появились слова:

«Спасибо всем нашим учителям за терпение, понимание и знания, которые вам удалось-таки вбить в наши головы. Простите, что часто трепали вам нервы, но признайте — с нами было весело! Отдельное спасибо нашему дорогому декану — профессор МакГонагалл, мы Вас очень любим и надеемся, что через несколько лет Вы будете учить и наших детей».

О, это была поистине гениальная идея, поступившая, как ни странно, от Джима.

Вот это я понимаю — прощание так прощание! Наверняка профессорам было очень приятно прочитать такое. Лили, хоть и не учительница, и то умилилась:

— Какие вы милые... иногда.

А с каким ехидством это было сказано!

Мародеры переглянулись с довольными ухмылками и раскланялись на бурные аплодисменты, зазвучавшие со всех сторон.

Где-то около полуночи, когда первоначальное веселье поутихло, Сириус заявил:

— А пойдемте купаться!

Идея была принята единогласно и с большим энтузиазмом. Правда, поначалу мы, девушки, с недоумением посмотрели на свои нарядные платья, но меня осенила гениальная идея трансфигурировать их в купальники. И мы помчались к озеру.

Вопреки моим опасениям вода оказалось теплой-теплой, как парное молоко. Мы плавали наперегонки, прыгали в воду с толстой ветки старой ивы, поднимая целый фонтан брызг, плескались друг на друга. В общем, дурачились по полной. Как только обитателей озера с ума не свели? Накупавшись, высушив себя и придав нарядам первоначальный вид, мы отправились бродить по хогвартским коридорам, чтобы попрощаться с замком.

Чудесный был вечер, по-настоящему волшебный...

В спальни вернулись только утром, да и то лишь для того, чтобы переодеться и собрать чемоданы. На вокзале меня охватила ностальгическая грусть: все-таки семь лет мы здесь провели, и это были замечательные семь лет. А что-то нас ждет за пределами школы?

Война и смерть нас ждали...

Мэри задремала над своим романом. Сириус улыбается во сне. Да и у меня глаза сами закрываются. Все. Заканчиваю.

* * *

Ремус закрыл магловскую тетрадь в синей обложке и спрятал лицо в ладони.

Зачем он пришел в этот дом, в эту комнату? Все здесь напоминало о Сириусе: гриффиндорское знамя и фотография четырех мальчишек на стене, разбросанные вещи, раскрытая книга на кровати, недопитая чашка кофе на столике...

Войдя в комнату, Ремус долго не мог сдвинуться с места: казалось, что вот сейчас хлопнет дверь, и он услышит голос друга:

— Лунатик, что с тобой?

Ощущение было столь ярким и реалистичным, что Ремус потерял счет времени, напряженно вслушиваясь в звуки старого дома. Но нет. В старинном особняке рода Блэк царила мрачная тишина — хозяин больше не вернется сюда. И, опустившись на колени, Ремус завыл, как раненный зверь, вцепившись пальцами в волосы. Почему? Почему Сириус? Судьба точно издевалась над ним, вернув друга и вновь забрав его всего лишь через два года.

Тогда-то Ремус и заметил тетрадь, лежавшую на тумбочке рядом с кроватью. Он сам не знал, чем она привлекла его взгляд. Наверное, тем, что этой магловской вещи было не место в доме чистокровных аристократов.

Раскрыв тетрадь, Ремус вздрогнул и едва подавил желание отбросить ее подальше. Однако, начав читать, уже не мог остановиться. Он знал, что Марлин вела дневник, но не подозревал, что Сириус сохранил его после ее смерти. В этих строчках, написанных целую вечность назад юной, веселой девчонкой, так живо вставало прошлое! Перелистывая страницы, Ремус как наяву видел своих друзей, ушедших навсегда. Джеймс... Лили... Марлин... Сириус... Какими беспечными они тогда были, какими счастливыми!

Снова захотелось завыть, но Ремус только закусил до крови губу и сжал кулаки так, что ногти впились в ладони.

Прости, друг, прости за все: за то, что поверил в предательство, за то, что не попытался помочь, за то, что не смог уберечь... Надеюсь, вы с Марлин встретились там, и теперь, наконец-то, счастливы.