До звезды и направо

Одуванчик порхает

— Драко…

Быстрое прикосновение к лицу.

— Ну наконец-то ты очнулся. — Голос, к которому он так привык.

Драко распахнул глаза.

— Где я?

— В своей комнате.

— Я ничего не вижу.

— Конечно, — голос Гермионы дрогнул, — ты так ударился.

Она только что закончила накладывать исцеляющие заклинания и, судя по всему, у нее получилось хорошо, раз Драко пришел в себя.

— Но я видел. Очертания предметов, — сообщил он.

— Зачем ты полетел? — спросила она строго. Гермиона и злилась на него, и беспокоилась, и была рада, что эти два дня наконец прошли, и они снова вместе. Что бы это «вместе» ни значило.

— Потому что я хотел. И потому что я могу.

— Ты еще недостаточно хорошо видишь.

— Я скучал по тебе.

— Прекрати! Ты не смог приземлиться. Твоя метла торчала из земли. Точнее, ее половина. А сам ты лежал на земле. Ты пропахал несколько метров. Тебе ужасно повезло, что ты всего лишь получил небольшое сотрясение. И что я вернулась вовремя!

— А ты скучала по мне?

— Ты все-таки ударился сильнее, чем я думала.

Голова гудела. Драко плохо помнил, как приземлился. Он помнил только, как летел. От воспоминания мурашки восторга пошли по коже и даже темнота, которая его окружала, как будто стала не такой плотной.

— Это было здорово.

— Падать?

— Лететь.

Гермиона нанесла мазь на его расцарапанную руку.

— Ай! — заорал он. — Мама знает, что со мной случилось?

— Нет, — ответила Гермиона и добавила: — Ты должен был подумать о маме, прежде чем сел на метлу.

— Не говори ей.

— Не скажу. — Уж кого кого, а Нарциссу она не могла так расстраивать.

— Спасибо.

— Драко, ты не должен был…

— Я знаю!

— Ты слишком нагрузил глаза.

Он прекрасно это понимал. У него уже бывало, что когда он слишком напрягался, пытаясь увидеть, зрение временно становилось хуже. Глазам просто надо отдохнуть.

— Как ты тут оказалась? Я думал, ты вернешься завтра утром.

— Освободилась пораньше.

Гермиона доделала все дела в центре, наконец решилась нанять грамотного управляющего. Конечно, финансово это будет тяжело. Но она что-нибудь придумает. Вечером она собиралась поужинать с друзьями в Норе, но ещё утром ее стало мучить тянущее неприятное чувство. Ее тянуло обратно в мэнор и так сильно, что она не могла найти себе места от беспокойства. В конце концов, она отменила встречу и успела в мэнор вовремя. Как раз, чтобы увидеть, как Драко пытался приземлиться.

— Сегодня мы не будем делать процедуру. Тебе надо отдохнуть. И тебе надо переодеться. Твоя одежда выглядит так, как будто ты пропахал по земле несколько метров.

— Где ты научилась язвительности?

— Говорят, с кем поведешься… Где твоя одежда?

— В шкафу.

Драко начал садиться на кровати. Боль в голове прошла. Кожа, куда Гермиона нанесла мазь, зудела. Значит, всё заживает.

Гермиона отошла к шкафу, чтобы выудить оттуда чистую одежду.

— А ты не будешь подсматривать? — Драко поднял бровь.

— Как будто я не видела голых мужчин, — ответила она отворачиваясь. — Ты не забыл, что я колдомедик?

Гермиона открыла дверцу шкафа, а краем глаза взглянула на Драко. Он уже сел на кровати. Гермиона достала брюки и снова взглянула на него. Верхние пуговицы его рубашки уже были расстегнуты, и он продолжал вынимать оставшиеся пуговицы из петель. Гермиона достала свежую рубашку и взглянула на него опять.

Драко не видел ее, но он чувствовал на себе ее взгляд.

— Ты же говорила, что не будешь подглядывать? — Он снял рубашку и потянулся к пряжке ремня.

Ох! Одежда, которую Гермиона достала из шкафа, выпала из рук.

— Я такой привлекательный, что у тебя всё валится из рук?

— Не льсти себе. — Гермиона быстро подняла упавшие вещи.

Она, действительно, смотрела в сторону, когда подошла к нему и всучила ему брюки и рубашку.

Драко был в одном белье. И Гермиона могла видеть краем глаза, что у него на груди родинки.

— Тебе еще что-то нужно? — спросила она.

Драко расправил рубашку, которую она ему дала, и просунул руку в рукав.

«Хочу, чтобы ты осталась», — звучало у Гермионы внутри.

— Драко…

Он теперь с трудом застегивал пуговицы на груди. Его рубашка перекосилась. потому что он вдел в петлю не ту пуговицу.

— Я помогу…

Гермиона подалась к нему, чтобы помочь. Он не остановил ее. Так быстро, как могла, расстегнула ту самую пуговицу и начала застегивать рубашку снова. Она старалась не касаться его, но пальцы соскальзывали с петель, пуговицы застревали. Одна. Другая. Сколько их тут?..

— Все?

— Нет… Сколько же тут пуговиц? — Она застегнула ещё одну и поняла, что осталась последняя. Почему их так мало?

Гермиона смотрела на свои руки, но взгляд сам скользнул выше. По его груди. Шее. На лицо. И губы.

Почему они такие красивые? Она вдруг поняла, что хочет дотронуться до них. Нет, не потому что желает касаться его, конечно, нет! Она просто желает почувствовать ещё раз, как ощущается совершенство.

— Знаешь, Гермиона… — сказал Драко, вспоминая полет. Вспоминая свободу. — Я думал, что сделаю это, когда смогу видеть тебя… но представь, если бы я разбился… — он вдруг замолчал.

— Сделаешь что? — Гермиона коснулась последней пуговицы. — Что, Драко?

И тогда его ладони легли чуть ниже талии. Он провел руками вверх, очень медленно, как будто пытался почувствовать, действительно ли перед ним Гермиона. А затем наклонился. Он не видел ее, но его губы безошибочно коснулись ее губ. Может, ему повезло. А, может, она сама искала его поцелуй и сделала то невесомое, незаметное со стороны движение в его сторону, которое все решило. Пуговица выскользнула из пальцев. Гермиона закрыла глаза. Нежно скользнула по его губам, ощутила изгиб, которым всегда любовалась. Провела по его груди ладонями. Позволила себе прижаться к нему. Раскрыла губы, чтобы почувствовать его горячий язык и ответить.

Сердце отсчитывало секунды.

Ладони сами притягивали Драко за шею. Ближе. Еще ближе. Так близко — и всё равно не хватает. И это был и полет, и бесконечность, и поцелуй. Но она не могла упасть и разбиться. Собрав остатки воли, Гермиона отодвинулась.

— Ты не думал обо мне, когда сел на метлу и чуть не разбился.

— Я думал о тебе, — признался он. — Если бы я не думал о тебе, я бы полетел еще раньше, когда только начал видеть свет.

* * *

Утром она вернулась со свежей мазью. Как же ей хотелось отругать Драко! Может, он теперь вообще не будет видеть!

Драко сел на стул. Гермиона привычно подошла к нему с мазью. Он, конечно, мог сделать это сам. Точнее он должен был сделать это сам. Они оба это понимали, но Гермиона скользнула взглядом по его лицу, по глазам.

— У них очень красивый цвет, у твоих глаз, — она действительно ими любовалась, — серый… такой… который, когда светит солнце, становится голубым. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Лучше, чем после того, как падал с метлы в Хогвартсе.

Драко закрыл веки, и она коснулась его глаз. Она вкладывает в него столько усилий… Уделяет ему столько внимания…

— Ну вот, готово. Теперь твоя очередь.

— Конванессе, — произнес он, вспоминая момент, когда вчера в темноте услышал голос и понял, что этот голос ее.

Вокруг него вспыхнула магическая сила. Темнота перед глазами дрогнула.

— Как ты?

— Снова вижу свет. А предметы — нет.

— Ты их скоро увидишь, — сказала она.

Раз уж он снова смог увидеть свет, значит справится и дальше. Когда они расстанутся, а это случится очень скоро, она будет присылать ему свежую мазь с совой. Она уже обдумала это.

— Ты давно мне не читала, Гермиона.

Почему не Грейнджер? Зачем он играет с ней?

— Ты же можешь сам зачаровывать книги.

— Я устал слушать только свой голос.

— Мы еще не докончили читать про Питера Пэна. Я надеюсь, что последнюю главу ты дочитаешь мне сам.

Драко усмехнулся.

— Расскажи мне, какой сегодня день. Я вижу свет. Наверное, солнечно?

— Нет. Сегодня пасмурно.

— Собирается дождь?

— Может быть. Пока просто пасмурно. И серо. Ты знаешь, я, наверное, позавтракаю в парке, пока не пошел дождь.

— Хорошая идея. Я ещё не завтракал.

* * *

— Нам разморозили счета, — сказал Драко. — Мама сообщила вчера вечером. На выходные тут будут все. Все приятели семьи, которых мы не видели эти три года.

Он усмехнулся зло.

Гермиона не следила за делом Малфоев. Платили ей вовремя. Она даже не знала, что их счета были заморожены. Хотя один домовик на такой огромный дом… стоило догадаться.

— Твоя мама пригласила меня.

— Ты будешь самой красивой на этом ужине.

— Ты ведь меня даже не видел, — ответила она. — За три года я могла сильно измениться…

Драко ухмыльнулся. Гермиона подумала, что он решил, что она напрашивается на комплимент.

— Я видел тебя. Когда ты собиралась переместиться в Лондон. Не очень ясно, но видел…

— И ты не сказал?!

— …и да, ты красивая.

Умная, целеустремленная, хороший друг… Это она всегда знала о себе, это ей постоянно говорили. Но… красивая…

— Ты уже решил, что будешь делать, когда тебе полностью вернётся зрение? — спросила она быстро, чтобы скрыть смущение в голосе.

— Буду летать?

— И только?

Драко пожал плечами. На его лице появилось знакомое неприязненное выражение. Но теперь Гермиона точно знала, что оно не было связано с ней.

— У тебя столько возможностей, Драко… — Она обвела взглядом его парк. Взглянула на огромный дом, на розовые кусты, на изящные приборы, которые Типпи дал им для завтрака на природе (вместе со сконами, маслом в фарфоровой маслёнке, крохотными баночками — одна с малиновым вареньем, другая с апельсиновым мармеладом и третья с лимонным курдом — вазочкой свежей черешни и корзинкой с круассанами и булками с заварным кремом).

— Ты обещала мне почитать.

Это, конечно, значило, что разговаривать про свое будущее он не желает.

— Я могу почитать сказку. — В конце концов она писала эту сказку, думая о нем.

— Сказку? — Драко поднял бровь. — Мне казалось, мы уже выросли из сказок?

Гермиона невольно улыбнулась. Малфой не знал, как живут маглы, в мире, где магии нет. Он даже не осознавал, что сам живет в сказке и каждый день использует волшебство.

— Мы и так живем в сказке.

— Почитай.

Не то, чтобы Драко очень хотел послушать сказку, но лучше это, чем говорить о будущем, которое казалось таким зыбким. Он знал, что будет летать, когда ему вернётся зрение. Но Гермиона спрашивала о другом. И об этом он ещё не думал. Он не знал, как распорядится своим временем и деньгами. Наверное, поедет путешествовать. Но сейчас все, что ему хотелось, — чтобы Гермиона не уходила. Наверное, это единственное, что он знал точно.

— Так вот, — Гермиона прочистила горло. Немного страшно читать ему сказку, которую написала сама. — «Так одуванчик узнал, что значит появиться на свет…»

Она обнаружила, что касается локтем руки Драко. Прикосновение легкое, почти невесомое, но даже этого было достаточно, чтобы ее залило чувствами. Гермиона затаила дыхание и продолжила читать.

— Почему одуванчик? — спросил Драко, когда сказка закончилась.

— Он горький, но из него делают вино и варят мед. Он выглядит незамысловато, но похож на маленькое солнце.