Его ледяное высочество

Гермиона вспомнила тот день, когда Гарри рассказал ей о произошедшем в туалете. Она чувствовала тогда, что все, что случилось, — неправильно, но не задумывалась насколько. Они переживали, что пропустят чемпионат по квиддичу. И никто — никто, кроме Гарри, не думал о Малфое. Да и ей самой в тот момент не было его жаль.

Лицо Драко было бледнее, чем обычно, уже не фарфорово-белое, а с синеватым оттенком. Он тяжело дышал, вздрагивая всем телом.

Она упрямо настроилась на палочку. Снова ощутила энергию, но теперь ее стали заполнять эмоции, которые переживал Драко. Тщеславие, ложь самому себе, одиночество, страх, слабость и сила, упрямство, разочарование и снова страх. Палочка отвечала: Гермиона чувствовала то, что испытывал ее владелец. Какое-то теплое чувство, проблеск — как будто кто-то впервые сказал ему, что видит в нем хорошее.

Потом всё закончилось.

Гермиона снова навела палочку на него, пытаясь почувствовать заклинание, о котором он говорил. Наконец, оно возникло в голове. Из палочки вышел светящийся луч. Некоторое время свет наполнял его, пульсируя и сверкая. Потом погас. Малфой не двигался.

Гермиона подошла и опустилась перед ним на колени, рассматривая слишком бледное лицо, надеясь, что он ответит.

— Драко, — позвала она. — Малфой.

Не сразу, но он открыл глаза. Резко подался назад и вдавился в спинку дивана. Его глаза были прикованы к палочке в ее руке.

— Я только применила исцеляющее заклинание, — сказала она и протянула ему палочку.

Он быстро взял ее, попытался встать, отталкивая Гермиону, но не смог и упал на диван. Он не отрывал от нее взгляда, пока его глаза не закрылись.

Наконец, его лицо расслабилось. Гермиона осторожно, так, чтобы не разбудить, вынула палочку из его рук.

Драко спал. Впервые она могла рассматривать его прямо, а не украдкой. Ей хотелось дотронуться до него. Почувствовать, каково это — ощущать его кожу на своей, вдыхать его запах, находиться рядом. Гермиона нахмурилась. В этих мыслях было что-то постыдное. Постыдно — желать быть ближе к человеку, который тебя терпеть не может. Постыдно и опасно. Особенно, если это Малфой. Пусть и поверженный.

Но она продолжала смотреть.

Его кожа уже не была такой мертвенно-бледной, как несколько минут назад. Гермиона прошлась взглядом по его лицу, остановилась на губах: во сне они были расслаблены, тонкие, но чувственные. Она продолжала хмуриться, осознавая, каким взглядом смотрит на его рот. Скользнула взглядом на шею и ниже, на грудь, туда, где были расстегнуты пуговицы. Осознала, что желает прикоснуться к нему и расстегнуть еще одну.

Вблизи чувствовался аромат его парфюма.

На щеке вспыхнуло фантомное движение его губ.

Если бы он знал, что с ней происходит, то не пощадил бы ее.

Надо впитать все, что она видит, потому что это больше не повторится. Никогда он не будет так близко. Никогда она не будет чувствовать его так близко.

Сейчас он спит. И ей надо бежать. Гермиона не хотела ждать, когда он проснется. Она рвалась уйти прямо сейчас, оставить все эти странные желания в поместье, а после делать вид, что ничего этого с ней не было.

Нужно снять чары с коридора. Узнать, не солгал ли он про поляну.

Драко спит.

Его палочка.

Заклинание в его голове.

Легилименция.

Гермиона не училась Легилименции, но в конце концов ей все всегда удавалось лучше, чем остальным. Никто не мог сравниться с Гермионой Грейнджер.

— Легилименс, — произнесла она, поднимая палочку.

Ворвалась в его сознание. А затем в нее врезается грузовик и разламывает на куски.