Котел, полный солнечного света

Пой песню, песню жизни,

Прожитую без сожалений.

Скажи тем, кого я любил,

Что я никогда их не забуду!

Директор стиснул зубы. Бесспорно прекрасная мелодия, и раньше она ему даже нравилась. Но сейчас она приобретала совсем иной смысл. Это было послание лично для него, для убийцы верховного мастера Хогвартса, вероломно присвоившего себе школу. «В ночи» точно так же окутывала замок своей завораживающей грустью и в тот день, когда пал Дамблдор. И теперь звучала словно напоминание: «Мы знаем, что случилось с Альбусом. Мы не забудем того, что ты натворил».

Взгляд упал на фигурку книззла на столе. Книззл навевал воспоминания об ароматных зельях, светлых косах и нежных ладонях. Абсолютно бесполезная в быту вещь, которую он совсем недавно «конфисковал» у смеющейся Хэйвуд, чтобы в опустевшем кабинете Дамблдора появилось что-то родное, кусочек связи с жизнью, которая принадлежала лично ему.

Песня все звенела в ушах, обвиняя и стыдя. Северус невольно вспомнил, что даже Пенни когда-то верила в его предательство. Всего несколько часов, но и это ему дорогого стоило. Он живо воскресил в памяти ощущения от того, как ее презрение добивало, уничтожало остатки жизненной энергии. Продолжи она его ненавидеть, он давно бы захлебнулся в квинтэссенции своей тоски. В душе Северус был безмерно рад тому, что своенравная девчонка влезла в его голову. Она узнала правду, и в пронизывающей тьме загорелся ласковый огонек надежды. Теперь, когда он проходил через все это не один, бремя его роли не казалось ему столь невыносимым.

Снейп взял книззла в руку и неосознанно провел пальцем промеж фарфоровых ушей, словно поглаживая. Зачарованный кот заурчал тихим перезвоном. Может быть Северусу и посчастливится застать тот день, когда и все остальные узнают, что он был на правой стороне. Хотя, если вдуматься, даже если ему предстоит до конца жизни оставаться самым презренным человеком Британии, любви и признания Пенни ему хватит сполна.

Мысли о Пенелопе придали бодрости, и окклюмент почти без усилий очистил разум от всего гнетущего. Книззл вернулся на стол, директор левитировал с полки книгу поинтереснее и погрузился в чтиво. Уже на десятой строке ему удалось перестать замечать навязчивую мелодию «Ночи».

* * *

Пенни замерла, вглядываясь в огонь. Малпеппер исчез, в последний раз умоляюще глянув на нее, и оставил после себя только желтые сполохи, медленно оседавшие на поленья.

«Что же мне делать?»

Хэйвуд лихорадочно кусала губы, пальцы сцепились в замок. Дядюшка Грег просил ее об одолжении, совсем небольшой услуге — всего лишь сварить целебное зелье. Она бы с удовольствием взялась за это и даже не попросила бы со знакомца ни кната за помощь, если бы не одно «но». Ввиду необъяснимых обстоятельств, Малпепперу позарез нужно было, чтобы Пенни прямо сейчас явилась в аптеку. По словам дядюшки, на кону стояла жизнь человека. Зелье нужно было изготовить немедленно и по какой-то причине ее домашняя лаборатория не подходила. Никому другому аптекарь бы такой сложный эликсир не доверил, и, если Пенни не согласится и не явится, кто-то умрет.

Она не успела расспросить его поподробнее. Губы старика задрожали и, прошептав «прошу тебя», он растворился в каминном пепле.

Пенни разрывало желание помочь близкому человеку с одной стороны и нежелание нарушать слово, данное Северусу, с другой. Ей нужен был сейчас его совет, помощь, чтобы принять решение. Она повела палочкой в воздухе, живо представив себе ласковое тепло в глубине черных глаз-угольков. Патронус замерцал посреди комнаты так ярко, словно был соткан из лунного света.

— Найди Северуса. Приведи его, если это безопасно… Но не показывайся на глаза, если он не один!

Потому, что светящегося единорога нельзя было просто так демонстрировать обитателям школы, а особенно сиблингам Кэрроу. Это могло вызвать подозрения, а подвергать Северуса риску Пенни хотела меньше всего на свете.

Патронус исчез, но всего на секунду и, моргнув в воздухе, вновь засиял посреди комнаты.

— Он там с кем-то… — догадалась девушка. Единорог кивнул. Пенни заломила руки.

Что же делать?

Малпеппер заклинал ее торопиться: вероятно, случилось что-то действительно серьезное. И сейчас кто-то мог погибнуть. «Потому что я не приду на помощь». Пенелопа стиснула зубы. Живительная настойка была настолько сложна в изготовлении, что людей, способных ее сварить без огрех в Британии можно было посчитать по пальцам одной руки. Берн и Захаревски скрывали свое местоположение. Директор Снейп и декан Слагхорн вряд ли были для Малпеппера в зоне досягаемости. Оставалась лишь Пенелопа Хэйвуд, девочка, которую старик Грег сызмальства качал на руках, угощал сладостями и любил как родную внучку. К кому, как ни к ней ему было обращаться? И что, теперь боясь высунуть нос за порог, она проигнорирует старого друга? Бросит кого-то в смертельной опасности?

Она обещала Снейпу не рисковать собой и своей памятью. Однако сейчас страх выйти из дома начинал казаться паранойей. Малпеппер никогда не состоял в Ордене, был чистокровным и неконфликтным магом, а варить лечебные зелья ни новая, ни старая власти не возбраняли. Риски были минимальны — в просьбе дядюшки не было ничего противозаконного или из ряда вон выходящего. Лишь мольба о помощи и опасения за чью-то сохранность. Вряд ли беспокойства были необоснованны — зелье готовилось только в самых крайних и тяжелых случаях, когда почти ничто другое уже не могло помочь.

Пенни поднялась на ноги. Она обещала Северусу не выходить без крайней нужды. Но если на кону жизнь человека, разве это не есть крайняя нужда?

— Он все еще не один?

Единорог развоплотился на мгновение и вновь грустно качнул головой.

— Мерлинова подагра! — Пенни посомневалась еще с полсекунды, а затем устремилась в лабораторию и за пару минут собрала только самый необходимый скарб. Набирать ингредиенты и реактивы смысла не было — в аптеке их было на любой вкус.

Перед выходом она оставила Северусу записку, на тот самый случай, если он надумает навестить ее сегодня и не застанет дома:

«Ужин на плите, я скоро буду. У Малпеппера проблемы, срочно нужен зельевар».

* * *

Директор сидел в учительской с каменным лицом. Счастливую физиономию Амикуса Кэрроу хотелось сжечь заклятием Инсендио, но Северус заставил себя изобразить подобие усмешки.

— Неплохая идея, Амикус. Весьма. Однако, боюсь, это вызовет ненужное недовольство родителей.

— Да ладно вам, директор. Кого ж волнует, что эти болваны думают?

«Любого нормального преподавателя?»

— Можно опробовать на Лонгботтоме. — Кэрроу сплюнул, а потом, вспомнив где он находится, развоплотил плевок. — Мальчишка ой как напрашивается. Будто сам хочет, чтобы его наказали. Поди тоже того, кукухой-то, как родичи евойные.

Снейп на секунду прикрыл глаза. «Играйте свою роль убедительно, Северус» — прозвучали в голове слова Дамблдора. Он, итак, слишком долго защищал Невилла, Джинни, Луну, всех этих малолетних идиотов, что постоянно лезли на рожон… Еще немного и Кэрроу начнут что-то подозревать. Ему было плевать на этих доморощенных «профессоров». Но указ Лорда «давить дух сопротивления и вышколить непокорных», и ежемесячные встречи в Малфой-мэноре, на которых брат и сестра регулярно появлялись, ставили его в щекотливое положение.

Однако, если он согласится сейчас, значит ли это, что пытки станут обычным явлением в школе? «Станут в любом случае» — шепнул внутренний голос. — «Кэрроу нахватались этого у своего повелителя, и Темный Лорд не будет их одергивать». Не стоит забывать о том, что Волдеморт — еще больший монстр, чем все его прихвостни вместе взятые. Северус живо вспомнил несчастную Черити. Женщина едва испустила последний вздох, когда змея Нагайна по дозволению хозяина начала пожирать растерзанное тело прямо посреди зала собраний. Полный мольбы взгляд профессора Бэрбидж до сих пор стоял перед глазами, громкий испуганный крик коллеги и приятельницы все еще звучал у Северуса в голове.

Знакомое чувство погружения во тьму мучительно отозвалось во всех суставах сразу. Он с трудом отогнал отчаянную мысль наложить на Амикуса Империус и заставить того устроить смертельную дуэль с Алекто где-нибудь на берегу озера.

Холодный разум понимал: Снейп не сможет обезопасить тех школьников, что сами делают все, чтобы не быть в сохранности. Как бы он не старался. Единственное, что останется — приложить все усилия, чтобы риски для детей были минимальные. Пути, как это сделать, он найдет. Если вдуматься, возможно, один уже нашелся.

Северус давно практиковался в способах введения зелья в тело не подозревающих живых существ без необходимости проглатывания. Сложные чары собственного изобретения позволяли извлекать любую настойку из сосуда и капля за каплей аппарировать ее прямо в кровь «жертвы». Пока Снейп лишь пробовал этот новый способ и о нем, разумеется, никто не знал. Подобные чары могли служить опасным оружием, попади их рецепт недоброжелателю. Отравить недруга, влюбить в себя объект вожделения, заставить кого-то принять чужой облик — теперь не нужно было заставлять кого бы то ни было пить эликсир, чтобы добиться любого результата. Вероятно, Невиллу предстоит послужить Снейпу лабораторным кроликом для испытаний заклинания на человеке, пока директор будет излечивать раны мальчика и давать тому обезболивающее, не выдавая себя ни словом, ни делом…

— Хорошо. На Лонгботтоме. При мне.

Кэрроу вызвал Филча. Снейп смотрел прямо перед собой.

— Мистер Филч, помнится, вы говорили, что держите у себя в кабинете некие предметы, доставшиеся вам от предыдущих поколений хранителей замка.

Завхоз замер. Смесь удивления и чего-то непонятного промелькнула на землистом лице. Зрачки сузились, и через секунду Аргус опустил взгляд, вперившись в носки собственных поношенных ботинок.

— Цепи для подвешивания за пальцы ног. — Амикус изобразил процесс подвешивания жестом, словно общался со слабоумным. — Кандалы, колючие наручи, плети, которыми ты хвастался еще когда я учился в школе! Пришла пора твоих игрушек, сквиб! Подготовь их все на сегодня.

Северус отметил про себя, что Кэрроу стоял удачно — если под правильным углом наслать на того Флиппендо, он вылетит через окно и разобьется оземь. Руки так и зачесались.

А Филч все молчал.

— Мистер Филч? — Снейп начинал беспокоиться. Не наслали ли малолетние баламуты на завхоза какие-то чары?

Наконец мужчина заговорил. Скрипучий голос был совсем тихим, сдавленным, словно каждое слово стоило Аргусу больших усилий.

— Инструменты непригодны, директор. Они ржавые, хрупкие, совсем плохие. Их… нельзя использовать.

Северус живо вспомнил, как Филч бахвалился тем, что каждые день начищает цепи так, что те блестят, словно отлитые из серебра. Этой присказке было столько же лет, сколько Аргус был хранителем. Пару лет назад директор и сам мельком видел их — сверкающие, абсолютно целые кандалы сковали метлы Гарри Поттера и близнецов Уизли после потасовки на квиддичном поле.