Котел, полный солнечного света

Он смотрел на плотно стиснутые челюсти завхоза, ловил полный мрачной уверенности взгляд темных глаз, и до него медленно доходило…

— Что значит «непригодны», старый дурак? — взбеленился Амикус. — Так ты следишь за своим инвентарем, грязный… — он замер, остановленный взвившейся в воздух ладонью верховного мастера.

— Вы уверены в том, что орудия нельзя использовать? Совсем ничего из того, что у вас имеется?

Филч кивнул.

— Виноват, не уследил, директор. В подземельях был потоп, которого я не заметил. Как опомнился — стало поздно. Все проржавело. Простите.

Снейп угрюмо смотрел на собеседника. Глупо было думать, что тот поймет намек или воспримет его правильно. Своей ложью Филч демонстрировал на чьей он стороне и, конечно же, и не подозревал, что Северус с ним в одной лодке.

Амикус попытался что-то гневно воскликнуть, но директор его перебил.

— Прискорбно, мистер Филч. Очень прискорбно. В таком случае, все потери будут вычтены из вашего жалования. Если подобная халатность повторится, наш с вами следующий разговор будет весьма серьезным. Свободны.

Деревянный поклон, и завхоз удалился. Пока он шагал на выход, Северус невольно отметил про себя, что впервые на его памяти спина Филча была такой ровной, а плечи расправленными.

— Пущу сквибову животинку на фарш, будет знать, как разбазаривать школьное добро. — выругался Кэрроу. Снейп возвел глаза к потолку.

— Кошку не трогать. — Он уселся за стол, и соединил кончики пальцев. — Раз пока необходимого инвентаря нет…

— Можем использовать Круциатус, директор. Думаю, так будет даже лучше.

Снейп чертыхнулся в душе. Этого он и боялся.

* * *

В Дырявом Котле было пусто. Обветшалые столы и стулья навевали тоску. Старый Том поднял на нее затравленный взгляд и лишь кивнул, узнав Пенни. Бармен прекрасно понимал, что она вряд ли пришла выпить или поболтать.

Девушка поглубже натянула капюшон и прошла через зачарованную стену. Косой Переулок с каждым визитом становился все более мрачным: заброшенные магазины, грязные мостовые, сотни новых мелких лавок, в которых нынче властвовали прежние обитатели Лютного. Хэйвуд ускорила шаг, крепко сжав в руках палочку. Сердце замирало всякий раз, когда она узнавала в заколоченных пыльных фасадах прежние, когда-то приветливые и яркие заведения. Кафе-мороженое Флориана Фортескью лишилось хозяина. Опустел Чайный Пакетик Розы Ли. Лавка Олливандера стояла закрытой который месяц. Вместо пестрых витрин и узорчатых декораций там и сям висели пугающие вывески («Сглаз и порча на любой вкус», «Зубы маглов, недорого», «Получи силу, о которой и не мечтал! Присоединяйся к племени детей луны»), что соседствовали с десятками плакатов, с которых на Пенни смотрел Гарри Поттер — «Нежелательное лицо №1».

Аптека Малпеппера встречала ее гулкой тишиной. Шторы плотно задвинуты, табличка висит надписью «Закрыто» наружу, на полу тут и там странные следы. Единственная зажжённая лампа освещала лишь небольшой участок помещения ближе ко входу, все, что располагалось за прилавком, окутывал полумрак. Какое-то нехорошее чувство вползло под кожу и забилось там склизким угрем, призывая Пенелопу развернуться и немедленно уходить отсюда.

— Дядюшка Грег?

Молчание. Пенни зажгла тусклый огонек на кончике палочки и медленно двинулась вглубь лавки. В смежной комнате располагалась лаборатория, вероятно хозяин находился там.

Интуиция не подвела. Малпеппер сидел посреди лаборатории, опустив голову. Слева стоял распахнутый кованый сундук, в который были аккуратно сложены склянки с ингредиентами, несколько котлов из разных сплавов, целая коллекция серебряных ложечек и поварешек, кинжалы, скальпели и мензурки, порошки, весы, каменная ступка и, непонятно как там оказавшийся, кулек с конфетами. Пенни узнала название леденцов, которые с особым удовольствием уплетала в детстве.

— Девочка моя, ты пришла!

Малпеппер вскочил и подбежал к ней, заключив Хэйвуд в объятья. Слегка изумленная, Пенелопа обхватила старика руками. Странное предчувствие усилилось. Что-то было не так. Всегда чистенький и аккуратный, Грегориус сейчас испускал кислый запах пота и страха. Ладонь девушки скользнула по его спине, и зельеварка вдруг осознала, что нащупала в складках мантии что-то липкое. Удушливый озноб охватил тело и, подняв подрагивающие пальцы ближе к глазам, Пенни разглядела на них бурую густую жижу. В нос пахну́ло солью и железом.

— Замечательно. — холодный голос наполнил собой комнатку, прозвучав словно гром.

Пенелопа дернулась, невольно отшатнулась назад и сейчас видела перед собой испуганное, жалостливое лицо Малпеппера. По его грязным припухшим щекам катились слезы.

— Прости меня, дорогая. — шептал он одними губами, — Прости меня, пожалуйста…

* * *

Настроение у Северуса чуточку приподнялось. Полчаса назад он осадил Кэрроу, не терпящим возражения тоном заявив, что использовать Круциатус — совсем не то же самое, что колодки Филча, и для таких мощных чар должна возникнуть по-настоящему веская причина. Амикус ожидаемо расстроился, но поспешил заверить директора, что от такой занозы, как Невилл Лонгботтом, повода ждать долго не придется, и откланялся.

Снейп шагал по коридору мимо своего бывшего кабинета. Ароматы готовящихся эликсиров просачивались за дверь, витали в воздухе. Зельевар остановился, разрешив себе минутку поностальгировать, вернуться во времена, когда это место было его обителью.

Северус живо вспомнил, как любил вечерние тихие часы, когда лаборатория пустовала, и он мог посвятить себя любимому делу, не думая ни о чем, без остатка растворяясь в изготовлении очередного зелья. Стены, полки, столы, все там было знакомым, родным. Он подумал о своих редких одаренных студентах, что принесли Хогвартсу несколько золотых котлов на Турнире Зельеваров. Снейп никогда этого не показывал, но он гордился ими, безумно гордился. Его лучшая ученица затмила всех остальных вместе взятых: создала лекарство от драконьей оспы, вступила в Гильдию Зельеваров уже в двадцать лет, стала личной помощницей самого взыскательного мастера Британии, и сумела вывести целую оранжерею Солнцелиста, подкармливая ростки специальным эликсиром собственного изобретения. Северус невольно улыбнулся, воскресая в памяти малышку Пенни, впервые посетившую его урок.

Снейп зашел в класс за полчаса до начала утренних занятий. Была у него такая привычка — проверять помещение перед уроками. К удивлению зельевара, внутри уже кто-то находился.

Профессор подозрительно нахмурился и приблизился к странной хаффлпаффке, пришедшей в аудиторию ни свет, ни заря. Девочка стояла перед полками, влюбленно разглядывая ряды мензурок и бутылочки с образцами зелий, тянущиеся рядами от пола до потолка.

— Кто вы и что вы тут делаете?

Девочка подпрыгнула от неожиданности и обернулась. На Снейпа смотрело солнце, теплое и сияющее.

— Профессор Снейп! Я… я Пенни Хэйвуд! Простите, что так рано! Просто я целых три дня не могла дождаться урока по зельям и вот… Надеюсь вы не злитесь, что я тут сижу?

Продолжая улыбаться, Северус собрался было возобновить путь до своего нового кабинета, но тут чувствительные рецепторы уловили запах, которого здесь быть просто не могло.

Он подозрительно уставился на дверь. Потом пожал плечами (директор он тут или кто?) и повернул ручку.

Студенты обернулись разом. Профессор Слагхорн умолк на полуслове, замерев над котлом Астории Гринграсс.

— Директор Снейп? — Гораций выглядел удивленным. Впрочем, изумление быстро слетело с одутловатого лица и сменилось вежливой, слегка испуганной улыбкой. — Прошу, проходите.

Студенты поднялись с мест, приветствуя верховного мастера. Подобные выражения уважения, пусть и ложного, теперь были нормой для Хогвартса. Ученики вставали при приближении взрослых, ходили по коридору чуть не военным строем, громкий смех и распущенный вид в Хогвартсе больше не допускались. Снейп рассудил, что уж лучше он обучит студентов как демонстрировать покорность и смирение, нежели за стенами школы они покажутся невежами какому-нибудь Пожирателю, который не раздумывая накажет «нахалов».

— Не обращайте на меня внимания. — Северус махнул студентам рукой. — Продолжайте работать.

Слагхорн жестом пригласил учеников вернуться к котлам.

— Итак, я остановился на том, что вам очень важно понять зелья, прочувствовать их. Запах, вкус, цвет, консистенция, даже то, как жидкость реагирует на манипуляции палочкой — все это должно говорить вам о качествах напитка, о его свойствах. Зельеварение — это симфония и, услышав музыку однажды, вы вряд ли пожелаете когда-либо перестать наслаждаться ею. — тут Слагхорн сделал кивок в сторону директора, не сумевшего сдержаться и не зайти в свой бывший класс.

Снейп сухо мотнул головой, внимательно разглядывая котлы, в поисках источника флюидов, что привели его сюда. Перед каждым студентом кипело разное зелье — видимо Слагхорн в случайном порядке раздал пятикурсникам инструкции к сложным эликсирам уровня СОВ. Однако глаза подводили Северуса, ни одно варево, что он видел вокруг, не могло пахнуть так.

Тогда директор позволил обонянию вести себя и медленно двинулся вдоль рядов. Аромат все усиливался. Наконец он нашел искомый котел и остановился перед ним, не веря в то, что видит перед собой.

Гораций подошел следом и одобрительно рассмеялся.

— Мисс Ли — большая молодец, директор. Она вызвалась изготовить эликсир уровня ЖАБА и, как видите, у нее выходит довольно неплохо!

Снейп видел. Но зрение и обоняние твердили ему разное. Он знал запах этого зелья от самых ярких нот цветочных духов до тончайшего шлейфа лилий и лимонника, росшего на прудике у дома Эвансов. Однако сейчас напиток пах совсем иначе.

— Вы… — голос охрип, и Северус прокашлялся, прочищая горло — Вы что-то меняли в рецептуре, мисс Ли?

Пятикурсница испуганно съежилась.

— Нет, директор, ничего… Что-то не так с эликсиром?

Ее встревоженный взгляд и удивленные глаза Слагхорна вперились в лицо Снейпа, и тот отрицательно покачал головой. Он и сам видел по густоте, перламутровому блеску и характерным спиралям — зелье было сварено идеально. Но что тогда…

Он скомкано попрощался и направился на выход. И пока шагал по коридору, лихорадочно думал, почему и с каких пор сочетание запахов Солнцелиста, васильков, домашнего печенья и мелисы стали тем самым ароматом, которым теперь пахла для него Амортенция.

* * *

Медленно, очень медленно Пенни оторвала взгляд от искаженных страхом глаз Грегориуса, и перевела взгляд вбок, в темноту, откуда выходил человек в плаще. Гибкая, опасная походка пантеры перед броском, черный бархатный балахон, изогнутая палочка направлена прямо на Хэйвуд и Малпеппера. Бледные тонкие пальцы потянулись к капюшону, чтобы показать лицо, но девушка догадалась кто перед ней еще до того, как тусклая лампа осветила хищные черты. Этот голос она раньше не слышала, но не различить знакомые интонации не могла. Подобную мрачную угрозу источала порой и миссис Тонкс, когда отчитывала Дору за самые безрассудные, самые рискованные проступки дочери. Правда мама Нимфадоры, при всем умении быть до дрожи устрашающей, всегда оставалась доброй тетушкой Медой.