Котел, полный солнечного света

Снейп хмыкнул.

— И между собой и стариком Малпеппером, ты выбрала Малпеппера.

— Она бы его погубила. А от меня ей нужно было всего лишь зелье, а не моя жизнь.

Стандартный снейпов мрачный сарказм так и просился наружу, но Северус смолчал и не стал комментировать. Он и сам видел, что Пенелопа, мягко говоря, не была уверена в том, что говорит. Северус не видел смысла сейчас стыдить и пугать ее еще больше. Хотелось пройтись по трусливому Малпепперу, в подробностях рассказать, как тот сбежал, ни сделав ничего, чтобы помочь девушке, но разве это не причинило бы ей больше боли? Пенни была единственной в целом мире, чьи чувства он боялся задеть. Поэтому, подавив в себе желание поделиться с Хэйвуд своими мыслями касательно планов Лестрейндж и сбежавшего аптекаря, Снейп уставился на их сплетенные пальцы и принялся пристально их разглядывать. Зельевары какое-то время помолчали.

— Белла умеет добиваться чего хочет.

— Ты закончил ее зелье?

— Да. И дал слово, что позабочусь об ее секрете.

— Слово? Под словом ты имеешь ввиду Непреложный Обет?

Снейп парировал с мрачной усмешкой.

— Сестры Блэк тяготеют к тому, что связывать себя со мной клятвами. Таковы уж их семейные традиции.

Пенни пропустила шутку мимо ушей.

— Сколько у нас есть времени?

Северус шумно выдохнул.

— Около десяти часов. Я должен буду очистить твои воспоминания до конца дня.

Пенни кивнула.

— Хорошо.

Снейп все рассматривал ее тонкие кисти невидящим взглядом. Ему надо было сказать кое-что еще, но он никак не находил в себе сил озвучить свою мысль.

Настал черед Пенни сжимать пальцами его ладони, чтобы привлечь его внимание.

— Северус?

Он вопросительно взглянул на нее. Хэйвуд грустно улыбнулась ему, и Снейп понял, что она скажет еще до того, как девушка открыла рот.

— Ты должен стереть не только вчерашний день.

Северус помимо воли смежил веки. Пенни понимала его без слов. Мало того, она первая заговорила о том, что он сам так и не сумел сказать. Хэйвуд избавила его от давящей необходимости просить ее отдать то, что они так хотели сохранить. Но почему же от этого на душе становилось так паршиво?

— Я зря разубедила тебя еще тогда, в лесу. Ты был прав, как всегда, абсолютно прав. Эта тайна — слишком опасное знание, чтобы хранить его в голове неподготовленного окклюмента. Несмотря на все тренировки, я гораздо слабее тебя в этой науке. Вчера я чувствовала, как уходят силы, как трещит защитный барьер, а ведь Лестрейндж даже не знала, что именно искать. Что у меня в голове вообще есть что искать…

Пенни ощутимо бросило в дрожь, но она продолжила.

— Я себя переоценила, Северус. Я невольно стала слабым звеном вашего с Дамблдором плана. Моя окклюменция едва выдержала. Да, думаю, ее можно улучшить со временем, тренировать и дальше. Но недостаток умений — не главная проблема. Пока я была там, я поняла, что именно люди: Дора, Билл, Грегориус Малпеппер — десятки моих друзей, родных, они и есть мое самое уязвимое место... Я же не смогу просто оставаться в стороне, если что-то будет угрожать кому-то из них! Помнишь, как я вела себя в школе, когда пропала Беа? Как рисковала всем, чтобы помочь Джейн? Несмотря на обещание сидеть дома, я бросилась к дядюшке, потому что считала, что ему нужна помощь. Понимала, что не должна, но ведь он — близкий мне человек, и я поддалась... Северус, даже если ты поставишь охранные заклятия, даже если наведешь Протеевы чары на какой-нибудь предмет для связи, мои родные — моя самая большая слабость. Ведь даже сейчас, понимая, что это была ловушка, я пошла бы к Грегу Малпепперу, чтобы не дать Пожирательнице Смерти запытать его до смерти…

Северус внимательно слушал, не перебивая, глядя ей прямо в глаза. Пенни же не могла заставить себя поднять на него взор и смотрела куда-то в сторону.

— Я безумно боюсь, что мои привязанности снова используют против меня. Против нас. Беллатрикс Лестрейндж истязала дядю только потому, что ей нужен зельевар. Что она сделает, когда захочет выведать о тебе? Особенно сейчас, когда ты явно показал, что готов вступиться за меня? Она может понять, что между нами что-то есть, и когда-нибудь захочет повлиять на тебя через нашу связь… Что ей стоит надавить на меня, чтобы добраться до тебя? Пытать или убивать моих друзей, чтобы надавить на меня стало легче легкого? А Темный Лорд? Вдруг он заподозрит тебя и захочет убедиться? — Пенни всхлипнула. — Если мне предстоит выбирать между памятью и твоей жизнью, Северус, я выбираю твою жизнь. Если я могу избежать жертв, отдав всего-навсего свой душевный покой, я это сделаю. Мне не жаль себя, ни капли, но потерять тебя и других близких мне людей только потому, что я хотела знать…

Снейп прижал ее пальцы ко рту и поцеловал. Хэйвуд невольно умолкла. Его прикосновение словно выбило почву из-под ног, и продолжать говорить все то, от чего ей становилось так больно, девушка больше просто не могла. Она сильно, почти до крови, закусила нижнюю губу, призывая все свое мужество, чтобы не разрыдаться.

— Ты забудешь почему простила меня, Пенни.

Он понимал, что говорит это больше самому себе, нежели девушке. Северус чувствовал: Пенни прекрасно понимает, что это для них значило. Зельеварка уже не будет знать причин, почему он убил Альбуса. Снейп вновь станет для нее предателем. Тем, кого Пенелопа Эмилия Хэйвуд, член Ордена Феникса и верная ученица Дамблдора, не имеет права любить.

Выдержка Пенни дрогнула и рассыпалась, как карточный домик. Горькая слезинка, вторая, третья заскользили по ее щекам.

Северус поднялся на ноги, обогнул стол, подошел к ней вплотную и сел рядышком, прямо на полу. Она скользнула со стула вниз, к нему, крепко обхватила руками, уткнулась лицом в его шею, прижалась губами к бледной коже и зашептала:

— Я не хочу этого, Северус… не хочу забывать ни секунды. Ты же знаешь это?

— Конечно знаю. — он поцеловал ее в лоб. — Я тоже этого не хочу. Но ты права. Лестрейндж не верит мне. Уверен, она настраивает Лорда против и не упустит возможности воспользоваться моей слабостью. Вряд ли что-то изменится, даже если зелье каким-то чудом сработает. И она точно поняла, что я пришел за тобой не просто так. Теперь, стоит мне оступиться, она примется за тебя.

Зельевар устало прислонил голову к стене. Пенни почти слово в слово озвучила его собственные опасения. Там, в мэноре, он не сдержал слов и эмоций. Беллатрикс и Нарцисса точно заподозрили почему именно Снейп так кипятился. Иллюзиями он себя не тешил. Темный Лорд или братья Лестрейндж еще могли бы поверить в то, что в Северусе говорит всего лишь уязвленное самолюбие мастера, у которого отняли сотрудника, но он имел дело не с ними, а с женщинами, что были готовы на все ради своих любимых. Разглядеть в Снейпе похожий порыв им не составило бы труда. А потому, сами того не желая, сестры нащупали его Ахиллесову пяту.

— Я изменю твою память. Глубже и сильнее, чем точечным Обливиэйт. Так, чтобы было немного легче принять… некоторые вещи. Чтобы в твоей голове осталось меньше меня.

Синие глаза встретились с черными.

— Не удаляй их безвозвратно, Северус. Сделай эффект обратимым. — она потянулась вперед и прильнула к его рту, на несколько долгих мгновений растворяясь в поцелуе. Затем, не отстраняясь, прошептала, касаясь его губ. — Верни мне их, когда все это кончится, любимый. Пообещай, что вернешь. Лично, живой и здоровый.

Он молчал долго, казалось, целую вечность. Пенни разглядывала собственное отражение в его глазах. Там, в этом ониксовом зеркале, она казалась себе самой гораздо красивей, чем в жизни — сияющей, словно покрытой звездной пыльцой. «Такой ты меня видишь, Северус?»

— Я не могу обещать этого. — ее сердце пропустило удар. — Но я обещаю сделать все возможное, чтобы эта война кончилась быстрее. — пальцы зельевара коснулись ее щеки. — Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы пережить ее и вернуться к вам, невозможная мисс Хэйвуд.

Пенни застыла на пару секунд, а затем кивнула. Северус дал слово “постараться”, но этого было недостаточно. Что же, тогда план придется немного подкорректировать.

— Ты помнишь, почему решил не стирать мне память в тот вечер в лесу?

Зельевар пристально посмотрел на нее.

— Мы только что решили, что это слишком рискованно.

— И все же мой аргумент остается весомым. Если… — она сделала глубокий вдох, набираясь мужества, чтобы озвучить того, чего так боялась. — Если с тобой что-то случится, если ты так и не успеешь… должен остаться кто-то, кто передаст Поттеру послание директора Дамблдора. План «Б».

— Гриндилоу тебя разде…

— Если ты не можешь пообещать выжить и восстановить мои воспоминания лично, то дай мне слово, что они вернутся сами, если случится так, что ты уже не сможешь… — в горле встал ком и она не смогла продолжить.

Снейп тряхнул головой, словно озлобленный бульдог.

— Это глупо, Хэйвуд. Ты же сама озвучила все причины, почему тебе небезопасно знать тайны Дамблдора!

— Все эти причины не будут иметь значения, если ты погибнешь, Северус. Твоя безопасность, сохранность твоего секрета — вот почему я хочу изменить память. Но, если тебя не станет…

— Тогда ты вспомнишь все. Не только информацию о Поттере. Все, что я изменю. Слетят блоки, что будут защищать твои… чувства. Тебе придется помнить даже то, что причинит боль.

— Что такое боль одного человека, когда речь идет о победе в войне с Волдемортом? И что такое наши с тобой жизни, по сравнению с этой победой? — зельевар попытался возразить, но она покачала головой и его слова затихли так и не прозвучав. — Дамблдор понимал, что порой можно пожертвовать собой во имя мира, ты понимаешь это, и я тоже. Меня не пугает то, что может случиться со мной. Я найду способ рассказать все мальчику. Вместо тебя. Сейчас мы пытаемся спасти ваш план. Это важнее всего, разве нет? Если мое забвение не спасет тебя, Северус, пусть моя память вернется и поможет Поттеру добить эту тварь. У тебя должен быть запасной вариант. Я все еще могу им быть.

Снейп злился. На болезненно-бледном лице играли желваки, на висках колотились синие, набухшие вены, острые костяшки сжатых пальцев едва не взрезали кожу на руках. Слова Пенни вызывали в нем живое, дичайшее отторжение. Но это было неважно: ненавистный, циничный голос разума твердил ему, что она права. Он мог закрыть уши ладонями, сбежать, отбиваться от этих мыслей сколько угодно, но знал, что это бесполезно. Глаза уставились в одну точку и стали безжизненными черными туннелями, что-то словно погасло в их глубине.

Вот до чего, значит, мы дошли, Хэйвуд. Ты просишь меня своими руками обречь тебя на то же самое, что долгие годы превращало мою жизнь лишь в ее подобие.

— Бросьте, профессор. Может хоть так у вас появится лишний стимул не рисковать головой и держаться подальше от старухи с косой?

Пенни улыбалась. Грустно, горько, но по-прежнему тепло. Ее улыбка забередила что-то в самой глубине его груди. Северус резким рванным движением сгреб ее в объятья.

За окном ярко сияло солнце. Зельевар смотрел, как по небу лениво ползут белоснежные облака.

— Твоя взяла, Хэйвуд.