Свой выбор

Когда в школу поступил Аберфорт, родителям открылось, что старший сын семьи нагло лжет и студентам, и преподавателям. Вышел бы грандиозный скандал, но Альбус угрозами заткнул брату рот, а потом убедил родителей в необходимости созданной им лжи. Удивительно, но лишь немногие задавались вопросом, почему старшему из братьев дали такое длинное имя. Но и их Альбус убедил, без стеснения сообщая о безмерной любви к себе родителей, намекал на рано пробудившийся магический талант и безнадежность в волшебстве Аберфорта.

Выдумал Альбус и историю своей семьи. Никогда не заявляя прямо, он сделал все, чтобы окружающие поверили в состоятельность Дамблдоров. С несвойственной гриффиндорцам изворотливостью он тщательно планировал свои траты, действия и слова. И позволял другим додумать детали.

Так он в виде легенды рассказывал всем о том, что Дамблдоры вроде как происходят от самого Годрика Гриффиндора, но доказать это никак нельзя, ведь роднятся с этой славной семьей лишь по женской линии. Придумал он и родовой дом в Годриковой Впадине, пытаясь подкрепить выдумку.

Когда отец загремел в Азкабан, именно Альбус убедил мать в необходимости переехать в другую деревню и выбрал местом проживания Годрикову Впадину. И именно Альбус запретил Аберфорту рассказывать о семейных неурядицах в школе.

Даже когда погибла мать, новый глава семьи продолжил врать всем и каждому, боясь, что пострадает его благостный образ. Он просто не мог потерять все то, что создавал годами: связи, репутацию, образ сильного и непогрешимого мага.

Знакомство с Геллертом перевернуло мир Альбуса, выпустив на поверхность и его гнев на магглов, и неприятие в адрес чистокровных. Как же упоительно было слышать мысли Гриндевальда, пересекавшиеся с собственными мечтами Дамблдора. Одно удивительное лето молодые люди, забыв обо всем, провели вместе, то наслаждаясь обществом друг друга, то занимаясь исследованиями.

Именно Геллерт выяснил, что для осуществления великого плана по захвату мира необходимо разжиться поистине великими артефактами. И именно он обнаружил, что такие существуют, а не являются лишь легендой.

В Годрикову Впадину Гриндевальда привел интерес к Певереллам, но лишь с помощью Альбуса выпускник Думстранга выяснил, кто же унаследовал сокровища этой старинной магической семьи.

Старшая ветвь Певереллов бесследно угасла, но это не встревожило юношей, ведь первый из Даров Смерти не передавался по праву рождения. Средней ветви наследовали Гонты, являвшиеся к тому же еще и единственными наследниками рода Слизерин. Ну а младшей — Поттеры, семья старая и известная.

Прижавшись плечо к плечу, молодые люди часами рассматривали бледное небо над Годриковой Впадиной и планировали то, как именно займутся поисками Даров Смерти, как станут их владельцами и как разделят власть, поквитавшись со всеми, кто прежде унижал и не замечал их.

В те дни Альбуса не пугали мысли о жертвах, не пугала собственная решимость переступить через кого-то. Он видел лишь себя и Геллерта на вершине, с отеческой мудростью взиравших на всех тех, кто признал их могущество.

Но постепенно беседы сменились спорами, а после состоялась дуэль, обратившаяся для Дамблдоров трагедией. Ариадну Альбус по-своему любил, но чаще она вызывала у него жгучее раздражение. Болезнь сестры связывала молодого мага по рукам и ногам, не давая так необходимой будущему великому волшебнику свободы. Смерть же девушки поселила в душе молодого мага страх, ведь одно неудачное заклинание почти уничтожило все труды Дамблдора.

Стоя над могилой сестры, Альбус понял, что вот так, в одночасье, может испариться его репутация. И рядом с Геллертом это обязательно когда-нибудь произойдет.

Мигом открестившись от всех прежних идей, Дамблдор прекратил общение с Гриндевальдом и занялся планированием своего будущего. Стоило тщательно все просчитать, не действовать сгоряча.

Шаг за шагом Альбус продолжил создавать себе репутацию. Он налаживал связи повсюду, ловко втирался в доверие, не гнушался небольшими воздействиями на магов. И постоянно вкладывал всем в голову мысль, что является самым сильным магом столетия.

А потом и вовсе отправился преподавать в Хогвартс, довольно быстро поняв, что вкладывать нужные мысли в головы людей нужно с самых ранних лет. Пока Геллерт охотился за старшей палочкой, Альбус медленно, но верно создавал себе особую репутацию, статус и разживался обширными связями в самых разных областях магии. Как-то незаметно Альбус Дамблдор стал почти экспертом во многих направлениях. На самом деле это не было истиной, но волшебника настолько уважали, что не смели игнорировать его мнение по тому или иному вопросу. И в то время, когда Гриндевальд пытался силой навязать мировому магическому сообществу ту или иную точку зрения, его бывший друг исподволь менял законы магической Британии.

Сидя в своем рабочем кабинете в Хогвартсе, Альбус наслаждался имевшейся у него властью. Сначала обычный профессор, а потом заместитель директора, он фактически руководил школой, пользуясь расположением к себе директора Диппета. Тот даже и не догадывался, что давно уже выполняет указания своего молодого коллеги. Многие студенты смотрели Дамблдору в рот, ведь он умело находил подход к каждому. Но действовал гораздо изящнее преподавателя зельеварения и декана Слизерина Слизнорта. Тот никогда не скрывал, что окружает себя интересными людьми ради выгоды, Дамблдор же не спешил, был аккуратен и в конечном итоге многие выпускники школы выходили в большой мир с чувством признательности и преданности любимому профессору.

Через таких своих учеников Дамблдор действовал в Министерстве, на международной арене. Через них получал сведения. Им вкладывал в головы идеи, которые юные умы с радостью распространяли дальше. И через них получал все то, чего не мог достичь иными способами.

Зарплаты профессора и даже заместителя директора едва ли хватило бы на все нужды Альбуса, а он никогда не любил себе в чем-то отказывать. И с годами потребности волшебника лишь увеличивались.

После победы над Гриндевальдом Дамблдор вместе с орденом получил довольно кругленькую сумму, но той едва хватило на десяток лет сладкой жизни. После удалось провернуть несколько интересных дел, пополнивших сейф Альбуса в Гринготтсе, но и эти деньги постепенно начали иссякать, когда стало ясно, что широкая деятельность требует не только связей, но и вложений. И с каждым годом денег требовалось все больше.

Это злило, но Дамблдор успокаивал себя тем, что затеянная им игра рано или поздно принесет свои плоды. Смог же он получить старшую палочку! Пусть для этого и пришлось подождать несколько лет. Значит, и остальное рано или поздно окажется у него в руках: и Дары Смерти, и редчайшие артефакты, и книги, и деньги древнейших родов. А еще новая слава. Нужно лишь правильно сыграть в очередную игру и избежать ошибок.

А тут такой прокол с мальчишкой!

— Ничего, ничего, — успокоительно шепнул себе старый волшебник и пригладил бороду, — это всего лишь одиннадцатилетний ребенок. Не стоит переживать.

Внезапно в кабинет с клекотом влетела крупная серая сова и величественно уселась на стол перед директором. Дамблдор поморщился, стряхнул с рукава перо и отцепил от лапы плотный конверт. Птица тут же умчалась прочь, даже не пытаясь выпросить угощение.

— Так-так, — пробормотал маг, заметив имя отправителя, и усмехнулся. — А вот и отчет Олливандера.

Как и всегда прежде, старый мастер вспоминал о коллеге в августе, отправляя ему пару неряшливо написанных писем. В нынешнем содержались сведения о тех первокурсниках, кто уже успел купить палочку. Второй отчет ожидал директора в день прибытия поезда с учениками.

— Так-так.

Дамблдор извлек из ящика стола свиток с перечнем учеников и принялся вычеркивать в нем имена тех, кто уже отметился у Гарика. И радостно крякнул, обнаружив в списке Поттера. О визите мальчика к мастеру волшебник, конечно, знал, но все равно было приятно увидеть знакомое имя, записанное едва разборчиво. С улыбкой вычеркнув имя в своем свитке, директор поднял письмо повыше, уже предвкушая, что прочтет в строчке напротив фамилии мальчика. Даже приготовился с удовольствием произнести параметры палочки вслух. И едва не подавился, увидев нечто странное.

— Что? Что это такое?!

Из письма Олливандера следовало, что мальчишка не купил предназначенную ему палочку, а выбрал совершенно другую. Не веря глазам, Альбус пробежал взглядом по строчкам, надеясь, что Гарик просто перепутал мальчишку с кем-то — пергамент весь был в кляксах, а строчки то прыгали вверх, то загибались к нижнему краю крючком. Но нет, никто другой не покупал у мастера палочку с пером феникса.

— Не может этого быть. Старый идиот так меня подвел! — прорычал волшебник, отбрасывая лист, как гадюку. — Как он посмел?

С тех самых пор, как Дамблдор занял место директора, он всячески стремился заранее знать все о молодых волшебниках, а потом — контролировать их. Сначала он просто собирал сведения о волшебных палочках, а потом стал требовать от Олливандера не продавать ученикам Хогвартса слишком мощные инструменты, прикрываясь заботой о детях.

Традиционно считалось, что за жизнь волшебник может сменить и три, и четыре, и даже десяток палочек, всякий раз подбирая ту, что лучше подходит состоянию магии в определенный период жизни. Но многие очень привязывались к своим палочкам и могли сменить любимый инструмент лишь в крайнем случае. Этим Альбус и воспользовался, всегда щурясь от удовольствия при мысли, что половина министерских служащих пользуется палочками, которые они все переросли. А без должного инструмента даже сильный маг не способен сколдовать что-то стоящее. Постоянное же пользование достаточно слабыми палочками не позволяло волшебникам даже предположить, что с ними что-то не так.

И вот выясняется, что Гарри Поттер купил совсем не ту палочку, которую ему заранее выбрал директор, разрушив еще одно звено идеального плана.

— Обязательно нужно вызвать мальчика к себе. И поговорить. Минни мне в этом поможет, — прошептал Дамблдор себе под нос.