Свой выбор

Глава 39. Аргус Филч и волшебный пылесос. часть 2

— Перенеси меня в холл... — невнятно попросил Поттер домовушку, вызывая её в кабинете поверенного. — Я... Да. В школу, но не в спальню.

Мальчик почти физически ощущал, как пухнет голова от всех тех знаний, которые в неё вложили. После такого он не мог сразу же вернуться в спальню мальчиков. Стоило немного проветриться и подумать, иначе Гарри рисковал перебудить воронят, взявшись шататься по спальне или общей гостиной.

Визит в Гринготтс едва не сорвался. После известий о тролле сокурсники вернулись возбужденные и под чай и сладости трижды пересказали Поттеру о произошедшем, прежде чем угомонились. И Гарри пришлось терпеть, ведь отсутствие интереса к событию выглядело бы подозрительно. В итоге домовушку мальчик вызвал позже, чем планировал, и очень беспокоился, что соседи по спальне попытаются ещё раз втянуть его в беседу, тем самым обнаружив отсутствие юного волшебника в спальне. Но все обошлось. А Тинки, перенеся Гарри в банк, осталась в Хогвартсе надёжно охранять ложе хозяина и изображать спящего мальчика.

В банке юного мага уже ждал заранее предупрежденный поверенный и выглядел при этом невероятно довольным. Рядом с ним Поттера дожидалась и целая делегация гоблинов, которые тут же на удивление велеречиво выразили желание помочь Гарри с предстоящим ритуалом принятия ещё одного рода.

Если бы не предупреждение родственников, мальчик бы перетрусил от такого внимания, но предыдущий Поттер-Певерелл предусмотрел подобное и просветил потомка.

Оказывается, сам факт главенства в двух родах в магическом мире довольно большая редкость, что уже выделяет Гарри на фоне многих. Но он ещё и не простой род собрался унаследовать, а тот, который был заложен до мирных соглашений между магами и магическими существами. Более того, род, чтящий этот самый мирный договор.

Певереллы были одной из немногих семей, кого те же гоблины на самом деле уважали, считали своими, а для магических существ это значит очень многое. И возрождение древней семьи — важное событие. Почти как возрождение клана гоблинов, кентавров, русалок или вейл.

В итоге Гарри со всеми почестями препроводили в кабинет Ринготта, где он и переоделся в специальное ритуальное облачение. Прежде ему оно не требовалось, но и Поттеры оставались без лорда не так уж и долго.

В длинной чёрной рубашке, расшитой серебряной и золотой нитью, Гарри чувствовал себя жертвенным агнцем или участником чёрной мессы, что его ужасно веселило. А выпитое специальное зелье, позволившее даже босиком не чувствовать холода, совсем немного одурманило голову, делая её лёгкой, а мысли простыми и ясными.

После множеством лифтов и лестниц поверенный проводил Гарри на нижние уровни хранилищ. Здесь двери сейфов были больше и расположены на большем расстоянии одна от другой, хотя чары расширения у гоблинов работали гораздо лучше, чем у волшебников. Оказалось, это и дань уважения древним родам, и результат особых договоренностей. Если другим родам дополнительные сейфы, для детей, например, открывали на том уровне, где и новым клиентам, то у древних родов имелась возможность вклинить ещё несколько отдельных хранилищ рядом с семейными.

В случае с Певереллами это когда-то позволило безболезненно разделить родовое хранилище на три части, когда Певереллы решили разделить и семью на три равные части. И Гарри предстояло побывать в хранилище той ветви, что шла от Игнотуса.

На этом этапе Ринготт оставил мальчика одного, соблюдая ещё один пункт из договоренностей семьи с банком, согласованных сотни лет назад. Оставшийся путь по знакомству с наследием Поттеру предстояло пройти одному, опираясь лишь на инструкции предка.

Мальчик очень волновался, но все оказалось проще, чем он представлял. Да, замок пришлось окропить кровью, как и камень в центре совершенно пустой маленькой пещерки. Но Гарри об этом предупредили и он не испугался. От родича он знал, что в хранилище его ждут вовсе не деньги или книги, а кое-что более ценное. Поэтому оцарапанную руку на алтарный камень мальчик опускал без страха и сомнений. Хотя от напряжения тянуло рассмеяться.

Готовясь к ритуалу, Гарри выяснил все, что смог, о Певереллах, а потому знал, что сотни и даже тысячи волшебников за прошедшие столетия мечтали увидеть, прикоснуться, а то и присвоить богатства древнего рода. Многие авантюристы представляли себе огромные сейфы, полные золота, серебра и удивительных артефактов, которых мир еще не знал, дома, библиотеки которых полны редких книг, и тайники, куда спрятано то, что Певереллы не доверили гоблинам. Но все было куда прозаичнее.

Певереллы не видели надобности накапливать золото, а то, что от них осталось, давно перекочевало в хранилища Поттеров и других потомков. Не видели представители этой семьи надобности и в том, чтобы создавать и хранить какие-то тайные знания, а потому их идеи давно были пересказаны миру другими артефакторами или канули в Лету, ведь мало кто иной, не из этой семьи, мог не только понять, но и повторить за Певереллами. Что же до самих артефактов, то многие из них, хоть и в единственном экземпляре, давно стали достоянием той или иной семьи, а то и вовсе их создание за столько веков начали приписывать другим волшебникам. Так и получилось, что в хранилище, которое этой ночью посетил Поттер, не было и намека на какие-либо ценности. А все потому, что главную ценность и нельзя было увидеть, взять и вынести из хранилища. Это была магия. Магия знаний рода. И сегодня Гарри собрался к ней прикоснуться.

Какое-то время ничего не происходило, камень оставался холодным и безжизненным, но Поттер терпеливо ждал. И дождался. Сначала немного потеплел камень, а потом от него в разные стороны устремились щупы-ленты, вращаясь в воздухе и постепенно заплетаясь вокруг мальчика в своеобразный кокон.

Все дальнейшее слилось для Гарри в странное и не очень понятное действо. Он мягко покачивался, как на волнах, внутри светящегося матового шара, ощущая уютное тепло. Его клонило в сон, реальность уплывала. Он чувствовал себя совсем маленьким ребенком, которого закутали в теплый плед, усадили на колени и, то нашептывая, то напевая, рассказывают что-то интересное. Поттер не мог разобрать слов и не мог понять, мерещатся ли ему теплые родные руки, но почему-то был уверен, что все происходит именно так, как и должно быть.

Расслабившись, мальчик прикрыл глаза и отдался во власть магии. Он не знал, сколько прошло времени, но, когда открыл глаза вновь, был уверен, что провел в сияющем коконе несколько часов. Тело было легким, как пушинка. Лишь в голове царил какой-то хаос, но это не пугало. Из пояснений Гарри знал, что через несколько дней все пройдет.

— Поздравляю с вступлением в наследие, — торжественно поприветствовал мальчика поверенный, когда тот покинул хранилище.

— Спасибо, — чуть заторможено отозвался Гарри и пораженно осмотрелся.

Даже не напрягаясь, он видел сияние струящейся вокруг магии. Ее частицы витали в воздухе, как разноцветная пыль, свивались в нити и выстраивались в руны, складывались причудливыми рисунками, спиралями поднимались вверх вместе с легким сквозняком.

Пару раз моргнув, Поттер припомнил, что и об этом его тоже предупреждали. Еще неделю или две он будет видеть магию, не переходя на магическое зрение, а потом это сияние постепенно поблекнет и перестанет мешать. Лишь самые сильные чары продолжат бросаться в глаза. Да еще то колдовство, которое приобретенное наследие посчитает опасным для носителя. А в дальнейшем Гарри сможет еще легче переключаться на магическое зрение.

— Скоро утро, — напомнил Ринготт. — Вы желали вернуться назад до того, как вас хватятся.

— Да, точно, — согласился Гарри. — Спасибо. Вы мне очень помогли сегодня.

— Это моя работа, — величаво ответил гоблин. — И мне было приятно. Для нашего банка большая честь принимать у себя того, кто оказался достоин наследия Певереллов.

— М… Надеюсь, и мой визит, и все, что произошло, останется тайной, — напомнил мальчик об уговоре.

— Конечно, лорд Поттер, — не моргнув, ответил поверенный. — Позвольте вас проводить.

Гарри порадовался, что гоблин не стал заводить с ним каких-либо бесед, а позволил покинуть банк ровно в тот момент, когда они достигли кабинета Ринготта и мальчик переоделся. Поттер бы просто не смог поддерживать как обычную беседу, так и важный разговор о делах рода. В голове царила такая каша, что ее стоило хоть немного разобрать, прежде чем отправляться спать.

Певереллы очень сильно отличались от других старых магических семей. Ведя свое происхождение из седой древности, они и к магии относились не так, как многие другие семьи. Они не видели смысла цепляться за какие-то символы и атрибуты власти, не ограничивали себя какими-либо рамками и не смотрели на других. Пока семьи, вроде Гриффиндоров, Слизеринов, Рейвенкло и Хаффлпафф создавали свои семейные Кодексы, отливали перстни для наследников и лордов и копили богатства, отмеченные семейным гербом, Певереллы лишь пофыркивали. Для них все подобные маги были слишком слабыми, раз не могли передавать знания напрямую или через камень рода, а для подтверждения статуса им требовался какой-то особенный перстень.

Вот и Гарри будто кто-то невидимый мягко вложил в голову многие и многие тома книг, нашептывая что-то невнятное, а на предплечье, обвивая руку, появился тонкий золотистый узор из завитков и символов — своеобразная альтернатива перстня, которую ни отдать, ни потерять он не сможет.

— Так!.. И кто тут у нас? — выдернул Гарри из размышлений смутно знакомый голос.

Мальчик нахмурился и обернулся. Он так погрузился в размышления, что даже не испугался, увидев оскалившегося в довольной ухмылке Аргуса Филча. Поттер лишь запоздало и спокойно отметил, что в тишине голос завхоза звучит иначе.

— Мистер Поттер, — констатировал Филч. — Бродим по ночам, нарушаем правила.

Все еще пребывая в своих мыслях, Гарри даже не попытался удрать от завхоза. А тот, прихватив мальчика сзади за ворот мантии, повел Поттера в свою коморку, предвкушая, как внесет новое имя в свой список отработок. Сам Филч мог назначить студентам лишь один штрафной вечер, если кого-то ловил ночью, и не мог снять баллы, но это не мешало сквибу наслаждаться своей небольшой властью.

— Сейчас-сейчас, — довольно закряхтел Агрус, подтолкнув Поттера к табурету в центре коморки, а сам зарылся в ворох бумаг, пергаментов и газет на столе, ища журнал с пометками. — Глянем, что там у нас.

Гарри вяло осмотрелся и потер нос, сдерживая желание чихнуть. Владения завхоза напоминали не столько кабинет, сколько какую-то кладовку, чуть побольше тех, в которых по школе хранились метлы и щетки для уборки. Вдоль длинных стен выстроились стеллажи, до самого потолка заваленные всевозможным хламом и вещами, которые Филч когда-то конфисковал у студентов. Яркие упаковки из магазинчиков приколов соседствовали с непонятными сосудами разной формы и цвета, свитки со светящимися перьями, модные журналы с какими-то конструкциями из дерева и ткани. Были тут и фиалы с мутным содержимым, и бутылки из-под сливочного пива, и огромное количество обрывков и свитков пергамента, и пучки каких-то трав. И если на стеллажах вещи давным-давно покрылись толстым слоем пыли, то в картонной коробке на столе пока сияли чистотой, хотя из самой коробки тянуло чем-то неприятным, намекая на то, что совсем недавно Филч отобрал у кого-то несколько навозных бомб.