Свой выбор

Глава 23. Трансфигурация или Превращение одного в другое

После рассказа Гермионы Гарри очень ждал первого урока трансфигурации. И потом долго не мог отделаться от какого-то неприятного чувства.

Профессор МакГонагалл оказалась не просто строгой и требовательной. Оглядев детей поверх своих квадратных очков и бросив на Гарри взгляд, полный неудовольствия, волшебница тут же начала с предупреждений и требований, уверяя, что выгонит из класса любого, кто осмелится нарушать установленные ею порядки.

Ничего толком не поясняя, она довольно долго диктовала детям сложные для понимания термины, рисовала на доске формулы, требуя переносить их в конспекты очень тщательно, а потом, на втором практическом уроке заявила, что для начала студенты попробуют преобразить спичку в иголку.

Получив свою спичку и с сомнением глянув на преподавателя, мальчик взялся за дело. Точнее, Гарри попробовал для начала правильно повторить нужное движение. Параллельно он наблюдал за остальными детьми и их взмахами.

На этом уроке он сел вместе с Невиллом. Они оба оказались без пары на своих факультетах и не горели желанием сидеть по одиночке. Поттера не смутило, что никто из воронят не предпочел его другим товарищам. Он всегда был один и не чувствовал себя одиноким, но Невилл ему нравился, с ним было приятно сидеть за одной партой.

Наблюдая за Лонгботтомом, Гарри на пару секунд сосредоточился на руке мальчика, удерживающей палочку. А потом покосился на остальных, заметив нечто похожее. Очень хотелось спросить о своем наблюдении МакГонагалл, но Поттер удержался. Он не должен был выдавать свои умения другим. Пока вообще не стоило как-то выделяться. Но наблюдение ему не понравилось.

Зная расписание по разговору с Драко и Гермионой, мальчик понимал, что первым предметом с практикой по магии у всех детей были занятия трансфигурацией. И на этих занятиях, похоже, от детей уже ждали какого-то результата, раз профессор начала урок с заумных слов и формул, а не с объяснения о том, что такое магия, где она сконцентрирована в теле, как ее ощутить и как направить в руку и палочку. Но в магическом зрении Гарри видел очевидное — детей толком никто не учил до школы. Только так он мог объяснить то, что даже представители старых магических семей, вроде Невилла, Ханны или Сьюзен, никак в мыслях не связывали свои магические ядра и палочки у себя в руках. Создавалось впечатление, что дети считают палочку в руке источником магии, а не самих себя.

«Наверное, их просто никто не учил таким… примитивным вещам. Даже родители. Тем более, если палочки покупаются только в одиннадцать, — рассуждал Гарри, переведя взгляд на спичку перед собой. — Но странно, что и профессор ничего не объяснила, хотя сама всех напугала, что ее предмет очень сложный!»

Учебники по трансфигурации Гарри изучил еще дома. В Поттер-мэноре хранились книги отца и кое-какие учебники крестного, так что у мальчика была возможность по верхам изучить материал за все года обучения. И трансфигурация показалась Поттеру сложной лишь до тех пор, пока он не пролистал учебники за шестой и седьмой курс. А пролистав — не пошел задавать вопросы родственникам.

Так Гарри узнал довольно странную на его взгляд вещь: первые пять лет волшебники изучают на трансфигурации то, что после практически не используют. Пять лет дети учат формулы превращения чего-либо в конкретные предметы сходного размера, мучаются над эссе по темам, которые проходят, но вряд ли понимают, раз внятных объяснений в книгах нет, а во взрослом состоянии просто забывают весь материал, научившись при помощи силы, фантазии и пары-тройки формул из высшей трансфигурации игнорировать соответствие размеров изначального предмета с конечным, превращая маленькое в большое, живое в неживое. Разве что законы Гэмпа никто не отменял.

Вот и сейчас профессор продиктовала лекцию, но даже не разжевала формулы, хотя в том же учебнике Гарри вычитал, что в формулах для трансфигурации есть постоянные и переменные значения. Вот только как первокурснику, пока не чувствующему собственную магию, понять, как добиться желаемого, какие при этом должны быть ощущения? А сам Гарри не мог понять, как должно ощущаться приложение силы равное единице, записанное в формуле соответствующим значком-руной?

«Интересно, у волшебников существуют приборы, измеряющие силу магии? — спросил себя мальчик. И тут же понял, что какие-то аналоги должны существовать. — Есть Книга Душ, куда автоматически попадают имена детей-магов при рождении. Выходит, в эту книгу заложены чары, способные улавливать излучение магии определенной силы. Допустим, условно равное единице и выше, раз это начальное значение для изучения простейших — относительно простейших, конечно! — чар. Наверное, что-то подобное есть еще в Министерстве Магии, как в органе управления магической Британией. Тогда немаги должны излучать магию на уровне нуля? Нет. Скорее… с отрицательным значением, ведь есть еще сквибы. Они не умеют творить магию, но видят ее и могут ощущать, но не колдовать. Но как обычному студенту понять разницу между значениями «единица» и «двойка»? Методом тыка? Как-то ненаучно. Не удивительно, что за год на трансфигурации проходят так мало тем. Видимо, для того, чтобы разобраться с каждым превращением, не понимая принципа, а потом еще и закрепить навык… уходит ну очень много времени. А ведь прямо сейчас мы учим формулы, для которых нет нужды подключать в дело фантазию, хотя профессор и говорила о ней, чтобы, видимо, за пять лет мы успели развить и этот навык параллельно и могли сразу же использовать все то, что нужно в высшей трансфигурации сразу: силу, фантазию и намерение».

— Мистер Поттер! — с явным раздражением окликнула мальчика Минерва МакГонагалл. — Почему вы не занимаетесь, а витаете в облаках? Вы желаете быть первым первокурсником в этом году, кто покинет мой класс?

«Если бы я оказался на Гриффиндоре, она вряд ли бы так меня отчитывала и сверкала глазами», — понял Гарри, еще на распределении уловивший недоумение на лице преподавательницы.

— Простите, профессор МакГонагалл, — стараясь, чтобы голос звучал максимально вежливо, откликнулся мальчик, встав из-за парты, — но я лишь пытался разобраться в формуле. Мне не понятно, как определить значение прилагаемой к предмету превращения энергии. Раз есть формула, то должен быть и способ оценить расход магии, но я пока не понимаю, как это проделать. В учебнике лишь сказано, что на первом курсе мы все будем использовать колдовство, в котором расход энергии не превышает условное значение «два». Но как понять, что я должен чувствовать при затратах, равных первому значению, а что — при втором?

Закончив свою речь, мальчик взглянул на преподавателя и внезапно осознал, что в классе стало тихо, как в гробу. Гарри даже огляделся, обнаружив, что все дети смотрит на него совершенно стеклянными глазами, а кое у кого даже открыт рот от удивления.

— Не существует достаточно маленьких артефактов, которые могут показать силу магии, — кашлянув, ответила профессор МакГонагалл. Выражение ее лица сменилось с недовольства на нескрываемую заинтригованность. — Артефакторы пока не смогли придумать что-то подходящее и что-то достаточно недорогое для повсеместного внедрения, мистер Поттер. Значения, приведенные в учебнике, достаточно точны, но оценивать применяемую силу вам придется методом проб и ошибок. Со временем вы сможете верно оценивать магические затраты для того или иного действия.

— Ясно, — пробормотал мальчик садясь. — Жаль, что такого прибора нет, профессор.

— И все же я советую вам вернуться к практике, а не дожидаться, пока его изобретут, — вспомнив о том, что должна быть расстроена по поводу распределения Поттера не на свой факультет, вновь язвительно заметила Минерва МакГонагалл.

— Конечно, профессор, — согласился Гарри, взял палочку, взмахнул ей и произнес нужную словесную форму. Он даже не пытался использовать силу, а потому у него, естественно, ничего не вышло, но преподавательницу его действия удовлетворили, она отошла и вернулась к наблюдению за другими студентами.

— Гарри… — прошептал Невилл, стоило МакГонагалл отойти. — Ну ты… Зачем?

— Бездумное волшебство — просто бездумное волшебство, — пожал плечами Поттер. — Мы должны понимать принцип, а не банально заучивать движение палочки и формулу. Кстати, просто повторение жеста и слов не создает магию. Нужно направить магию на предмет. Пусть палочка выбирает волшебника, но не она колдует, а ты.

Лонгботтом на миг завис, глядя на Гарри недоуменно.

— Смотри, — предложил Поттер, решив, что не будет ничего страшного, если он расскажет о своем понимании волшебства кому-то другому. — Внутри нас есть источник магии. Он… ну вот представь себе клубок шерстяной пряжи. Он теплый, как шерсть. Это тепло нужно ощутить, чтобы сознательно использовать. Ну… как представить себя в теплом свитере, только свитер не снаружи, а внутри. — Сравнение показалось Гарри нелепым, но он лишь чуть усмехнулся собственной фантазии. — А ощутив, вытянуть одну ниточку. И направить ее через руку в палочку. — Говоря, мальчик последовательно проделывал то, что описывал, хотя уже давно мог колдовать без всей этой сосредоточенности. Даже колдовство палочкой освоил достаточно неплохо, пусть без нее, без заумных движений и слов получалось еще лучше. — А потом использовать движение палочкой и словесную формулу как завершающий элемент творимого волшебства, как бы вывязать из нити то, что желаешь получить. А результат задает произносимая формула.

Проговорив все это, Гарри взмахнул палочкой и почти неслышно повторил нужную фразу, хотя все кругом пытались выкрикивать слова, словно от этого зависел результат. На этот раз мальчик приложил немного энергии, хотя все еще не понимал, какой именно ее расход необходим для превращения. Невилл рядом невольно охнул, привлекая всеобщее внимание. Даже профессор МакГонагалл вернулась к их столу, уверенная, что с хаффлпаффцем что-то случилось, и громко втянула воздух, обнаружив на столе перед Гарри уже не спичку, а небольшую серебряную иголку.

— Прекрасно, — произнесла она, глянув на мальчика. — Пять очков Рейвенкло, мистер Поттер. У вас получилось.

Многие вытянули шеи, желая увидеть результат, и профессор подняла иголку, демонстрируя ее классу, но такого воодушевления, какое упоминала Гермиона, не последовало. Но Гарри и не особо рассчитывал, уже сообразив, что расположения на уроках МакГонагалл ему не добиться, раз он не на ее факультете.

«А ведь учителя должны быть непредвзяты! — про себя сказал мальчик. — Иначе выходит, что из-за положительного подкрепления у львов лучше трансфигурация. У барсуков — травология. У воронов — чары. А у змеек — зелья. А ведь это неправильно. Все должны иметь равные шансы на всех предметах. Тем более, на обязательных».

— Потрясающе, — выдохнул Невилл, когда прозвенел звонок, и они выходили из класса. — У тебя одного получилось. Здорово! А я, наверное, буду худшим по всем предметам.

В голосе Лонгботтома не слышалось зависти, но вот разочарования в себе — хоть отбавляй.