Свой выбор

Гарри не сказал бы, что Квиррелл так уж безобиден. Мальчик чувствовал в этом человеке что-то странное и пугающее. Но не мог рассмотреть и понять, что же так настораживает в профессоре — учитель закрывался лишь немногим хуже, чем Северус Снейп или директор.

Перевернувшись на другой бок и выкинув из головы преподавателей, Гарри попытался уснуть, но мысли вновь вернули его в Большой зал. На этот раз к речи директора.

От предков Поттер знал, что Хогвартс не совсем похож на обычную частную школу. Но мальчик совсем не ожидал, что в первый же вечер детям объявят о том, что в школе каждого студента подстерегает опасность. И ладно Запретный лес! Но опасность прямо в стенах Хогвартса? Это казалось и странным, и неправильным. Еще больше мальчика удивило то, что никто такому положению дел не удивился. Учителя вели себя спокойно, а студенты больше походили на малышей, услышавших о чем-то дико интересном.

— Не удивлюсь, если в коридор на третьем этаже устроят целое паломничество, чтобы узнать, что же там такое скрыто, — предрек мальчик. — Такое чувство, что именно на это и был расчет. Уж если хочешь оградить от опасности, то нужно опасность скрыть, а не рассказывать о ней сотням детей!

* * *

Утро для всех первокурсников Рейвенкло началось со встречи с профессором Флитвиком. Гарри чувствовал себя немного разбитым, но слушал очень внимательно, опасаясь пропустить что-то важное.

Маленький профессор оказался жизнерадостным и добрым волшебником, в котором не чувствовалось фальши. Дети почти мгновенно прониклись к нему симпатией. Особенно после того, как оказалось, что он уже знает имена всех своих новых студентов и для него все они одинаково важны. Это особенно порадовало Поттера, уже ощутившего на себе влияние славы во время распределения.

Декан заверил детей, что готов помогать каждому в любом вопросе. Просил первокурсников доверять себе и старостам, всегда задавать вопросы и ничего не бояться.

— Мы все — большая семья, — заверил Флитвик. — Пусть не всегда дружная, но никто из старшекурсников никогда не откажет вам в помощи. А я постараюсь сделать все, чтобы вы чувствовали себя здесь уютно. Я понимаю, что многие из вас впервые уехали из дома. А здесь вам предстоит провести много месяцев вдали от родителей, братьев, сестер, бабушек и дедушек. Я не могу понять чувства каждого из вас по этому поводу, но очень постараюсь помочь освоиться. И вы всегда можете рассказать, если вам тяжело, плохо, что-то болит. Или если вы просто очень сильно скучаете. Вы еще маленькие, это нормально. Все ребята будут помогать и защищать вас. Сейчас Роберт раздаст каждому расписание и карты коридоров, а я провожу вас на завтрак в Большой зал. Всю неделю или кто-то из старост, или из старших учеников будет отводить вас на уроки и помогать найти Большой зал, Библиотеку или Больничное крыло, если будет нужно. Карты вам нужны на всякий случай. Постарайтесь за эту неделю выучить расположение кабинетов. А вечером, после ужина, я к вам еще зайду, и мы немного изменим ваши спальни.

— О! — раздался общий вздох первокурсников.

— Я лично изменю обстановку так, чтобы каждый из вас мог почувствовать себя в школе, как дома. А до этого у вас есть время решить, что вы хотите изменить.

* * *

Первый учебный день оказался невероятно сумбурным и немного странным. Пенелопа и Роберт искренне сочувствовали тем, кто ничего не знал о магии до поступления, а таких больше всего оказалось на Гриффиндоре, о чем своим воронятам старосты сказали в конце завтрака, прежде чем отвести на первый урок. Львятам расписание раздали прямо за столом, и взмыленные первокурсники поспешили обратно в башню своего факультета, чтобы взять нужные учебники. Гарри, наблюдая за метаниями ало-золотых, услышал обрывок разговора светловолосого мальчика с высоким темнокожим первокурсником:

— Я даже учебник не открывал, а у нас уже первое занятие! Что такое вообще эта… Трансфигурация?

В их беседу тут же вклинилась Гермиона, блеснув длинным, но непонятным объяснением. Мальчишки удивленно на нее покосились и устремились прочь из Большого зала.

На счастье воронят, первой парой уроков у них стояла травология вместе с барсуками. Предмет явно не такой загадочный, как трансфигурация. И для начала профессор Спраут собрала детей в большой теплой теплице, где они могли сесть на лавочки и разложить свои книги, пергаменты и перья на пустых столах для рассады.

— Привет, Гарри, — с улыбкой поздоровался Невилл.

Сообразив, что мальчики знакомы, Лайза подвинулась, позволяя хаффлпаффцу вклиниться между воронами.

— Привет, — с ответной улыбкой обратился к новому знакомому Гарри. — Как ты?

Профессор оставила детей на несколько минут, сообщив, что ей нужно кое-что принести, так что первогодки могли спокойно пообщаться.

— Отлично! — неожиданно радостно сообщил Лонгботтом. — Знаешь… Я должен сказать тебе спасибо.

— За что? — удивился Гарри.

— За разговоры в поезде, — ответил Невилл. — Я… Я так переживал. Бабушка мне прожужжала уши, что я не должен посрамить честь семьи, должен быть достоин будущего титула… И, в общем, всячески настаивала, чтобы я выбрал Гриффиндор.

— И ты именно поэтому был такой подавленный, да? — спросил Терри.

Разговаривали дети не шепотом, многие слышали беседу, но Невилла это не смутило. Внимание к себе и к собственным чувствам вызвало у мальчика расположение к дружелюбному вороненку.

— Ага.

— Ты весь трясся в толпе. Я тоже заметила вчера, — с едва слышным акцентом сказала Се Ли — большеглазая девочка-азиатка, имя которой Поттер вспомнил лишь во время завтрака, когда старосты проверяли детей по спискам и расспрашивали о том, как кому спалось на новом месте. Гарри немало удивило то, как ответственно Роберт и Пенелопа относятся к своим обязанностям.

— А как иначе? — ответила тогда девушка на вопрос юного мага. — Быть старостой — большая честь. И большая ответственность. Выше лишь титул старосты школы, но это возможно на седьмом курсе. В будущем все пометки в личном деле сыграют важную роль для достижения желаемого результата. Роберту это не так важно, а вот мне, как полукровке, жизненно необходимо. У меня отец маг, но семья не очень состоятельная. Я не хочу сидеть у них на шее, а потому должна хорошо учиться, добиваться дополнительных бонусов и потом поступить в академию. Но совесть не позволит мне просто воспользоваться ситуацией, я почувствую себя лучше, если буду заслуженно носить доверенный мне титул старосты!

— Да… — выдохнул Лонгботтом, возвращая Гарри к действительности. — Я перетрусил… И перепугался. И после такого к львам? Да уж… гриффиндорец.

— Вчера все волновались, — не согласилась с ним Сьюзен Боунс. — Это ведь не просто распределение, ты еще и оказываешься под градом изучающих взглядов. Жутковато!

Многие из воронов и барсуков согласно покивали, чем вселили в Невилла больше уверенности.

— Но то, что ты говорил в поезде, как объяснял про факультеты… Я вдруг понял, что выбор будущего — это только мое дело. Бабушка, конечно, ожидает от меня очень многого, но это ведь нормально, да?

— Конечно, — согласился Поттер.

— Она вообще очень сильно переживала, потому что меня долго считали сквибом, — признался Лонгботтом, понизив голос и смущенно оглядев остальных. — Я никак не проявлял себя. У меня не было магических выбросов лет до девяти.

— Только поэтому? — фыркнула Падма. — Вообще-то, в комфортной обстановке у юных волшебников всплески — это ненормально. Это говорит вовсе не о силе мага, а о том, что его ядро формируется с какими-то сбоями. Если ребенок окружен заботой и любовью, то магические выбросы не происходят. Или происходят редко.

— Ага, — согласилась Лайза. — В стрессовых ситуациях. Магия защищает нас, когда мы боимся, волнуемся, злимся. До одиннадцати лет ядро не сформировано, поэтому и полноценно колдовать до этого времени нельзя. Ядро может как молчать, так и выплескивать очень много энергии, мы ведь не умеем еще ее контролировать. У меня был всего один всплеск, когда я случайно разбила любимую вазу мамы. Перепугалась так, что чары восстановления вышли сами собой, но криво. И из осколков собралась не ваза, а… какая-то загогулина.

Дети рассмеялись вместе с девочкой.

— А меня специально пытались заставить проявить себя, — признался Невилл. — Мой двоюродный дедушка вечно то подкрадывался ко мне и пугал, то кидался в меня чем-нибудь. А потом и вовсе… схватил и вывесил за окно.

— Ой! — перепугались все девочки разом.

— Это ведь как-то совсем неправильно, — нахмурился Майкл.

— Точно, — согласился Гарри. — Попахивает преступлением.

Дети на него покосились, и мальчик вспомнил, что среди собравшихся в теплице был всего один магглорожденный, Джастин, так что намек Гарри никто не понял.

— В общем, произошел несчастный случай, — продолжил Невилл. — Двоюродный дедушка отвернулся и выпустил мою ногу. Я упал, но не разбился, а отскочил от дорожки в саду, как мячик.

— Ух ты! — выдохнула Се Ли. — Но все равно жестоко. А если бы ты все же был… сквибом?

— На самом деле, — кашлянув, заметила Сьюзен, — Лонгботтомы — древний и уважаемый род. И как у любого такого рода, у них есть большой магический гобелен с семейным древом. Если бы Невилл был сквибом, он бы на нем просто не появился.

— Точно, — согласилась Ханна Аббот. — Родственники Невилла должны были знать, что он маг. Просто от тебя… ждали проявлений магии. Все же ты последний в старшей ветви наследования, у тебя из самых близких родственников только бабушка, а она… уж прости… довольно пожилая леди.

Гарри слушал разговоры детей очень внимательно. Как и другие ребята, особенно полукровки. Это была та часть магического мира, к которой не все имели доступ.

— А сквибы вообще не отражаются на семейных гобеленах? — спросила Менди. Гарри мало что о ней знал, кроме того, что мать девочки была сквибом, о чем студентка без стеснения рассказала утром.

— На самом деле все индивидуально, — пояснила Ханна. — У каждой семьи свои традиции, все же каждый из гобеленов создавался кем-то из основателей рода. Я знаю точно, что у многих сквибы не отражаются. А у некоторых бывают и более жестокие заморочки.

— Например? — уточнил Захария Смит. Его род считался достаточно старинным, но не древним.

— Мне тетя рассказывала о некоторых особенностях, — чуть покраснев, призналась Сьюзен. — Она знает об этом… по долгу службы.

Все тут же вспомнили, кем работает небезызвестная мадам Боунс.

— Она говорила кое-что о Блэках… — запнувшись, прошептала девочка. — Считается, что очень и очень давно эта семья ввела в род какое-то магическое существо, чтобы усилить собственную магию. Это обернулось тем, что некоторые представители этой семьи под воздействием обстоятельств могут… потерять рассудок. Существо было из темных, а потому Блэки стали еще более темной семьей. Им приписывали даже ритуалы некромантии.

На миг все ощутили легкий холодок, пробежавший по затылкам.

— И из-за всего этого теперь на гобелене, если кто-то из отпрысков подвергается черномагическому ритуалу, потом умирает, его отображение меняется на череп.