Чёрные травы

4. Белладонна (красавка)

Чёрные-чёрные-чёрные травы

Сквозь асфальт до её обнаженных колен —

Она любит меня, словно пленная, приговорённая.

Северус засыпал. Он погружался всё ниже и ниже в пучину бессознательного, там, где разгуливали тени — мёртвые враги и друзья. Они обступали его всё плотнее, шептали, заставляли бежать по коже неприятный озноб, как вдруг раздался скрип. Этот звук вырвал его из забытья, и он, резко вздохнув, прислушался.

— Мистер Снейп, — мягко позвали из темноты.

— Уизли? Что вы здесь делаете?

— Мне так холодно, — тихо передвигаясь в темноте, она подобралась совсем близко и присела на краешек его кровати.

Привыкая к мраку, он, кажется, начал различать силуэт Джинни в тонкой струйке света, просачивающейся в приоткрытую дверь, и слышал её сбитое дыхание. Всё внутри него заледенело.

— Что? — он судорожно пытался осмыслить её появление здесь, но слов нужных не находилось. — Кажется, в шкафу был ещё один плед.

Хватаясь за спасительную соломинку, он попытался отбросить одеяло, но она ловко перехватила его ладони.

— Постойте, — прошептала она. — Я не это имела в виду. Позвольте, я останусь.

От её шёпота мурашки пробежали по его коже. Её маленькие горячие ладошки дрогнули и сжались сильнее.

— Послушайте, мисс Уизли… — он сглотнул. Все его наблюдения за ней, её светящаяся кожа, неловкие жесты, горящие непокорностью или усталостью глаза — всё это вдруг сложилось для него в одну целую картину. Во рту моментально пересохло. — Вы не знаете, чего просите. Уходите… Убирайтесь прочь!

Он разозлился. Она подскочила. Только не теперь. Только не так. Пожалуйста… Снейп зажмурился и дождался, пока она выскользнет из его комнаты, негромко стукнув дверью.

Он лежал в темноте и думал, как же жаль, что они не встретились в другом месте и в другое время. Но он не должен жалеть. Раз. Два.

* * *

Уизли стаскивала мёртвых ворон, часто, словно опавшие яблоки, усеивающих огород, в одну кучку, выложенную на краю ямы. Северус должен был выйти и помочь ей. В конце концов, ему хватило бы всего одного взмаха волшебной палочкой. Но он так хотел бы, чтобы все его мысли перестали быть связаны с нею. Северус хотел лишь закончить зелье. А он только и делал, что постоянно отвлекался на Уизли. Это так злило.

— Я вас люблю! — Снейп вздрогнул. Сколько времени он провёл возле окна? Когда Джинни успела разобраться с воронами?

— Нет, не любите. То, что вы испытываете, наверное, можно было бы назвать симпатией — во что мне уже сложно поверить, — уважением — хотя с чего бы это? — влюблённостью, на худой конец. Но вот любовью? Любовь — это чувство, взращённое годами, проведёнными рядом с человеком. Когда знаешь значение каждой улыбки, понимаешь с полуслова, замечаешь малейшее изменение настроения. Когда готов на всё ради него. Готов поступиться всеми своими убеждениями, поставить всё на карту благополучия другого человека, вырвать из груди собственное сердце, если понадобится!

Уизли смотрела на него, приоткрыв от удивления рот. Северус мгновенно раскаялся в собственной горячности.

— Кажется, вы многое об этом знаете, мистер Снейп?

— Нет, мисс Уизли. Я ничего об этом не знаю.

Он досадливо поморщился. Если бы только он смог понять это вовремя, на пару лет прежде разразившейся катастрофы. Если бы только… Но нет, он так устал жалеть… Ему больше ничего не жаль. Раз. Два. А впрочем…

— Джинни, постойте.

Она уже была на лестнице, недоступна и далека. Надо было идти и поработать над экстрактом белладонны, а не вступать с Уизли в бессмысленные пререкания. Не иначе, он сам надышался ядовитых испарений? Но так же быстро, как вспомнил о белладонне, Северус забыл о ней, в одно мгновение преодолевая всё разделяющее их с Джинни расстояние. Уизли недоверчиво смотрела на него, когда Северус остановился всего на ступеньку ниже, становясь почти одного с ней роста. Он протянул её к себе за талию. Джинни не сопротивлялась, лишь сердце её глухо ударялось о грудную клетку, отдаваясь больным эхом у него внутри.

— Поцелуйте меня! — потребовал он, выдохнул прямо в её розовые, чуть приоткрытые губы. Она помедлила секунду, потом легко коснулась его, несмело и даже как-то целомудренно. Он сделал шаг в сторону, увлекая Джинни за собой и упираясь спиной в стену, пытаясь найти точку незыблемости в ухнувшем с головокружительной высоты мире. Зарылся руками в её мягкие волосы, тянул, массировал, одновременно углубляя поцелуй. Он не хотел ничего знать, кроме перечня трав, ровным рядом шедшего на страницах его дневника. Травинка за травинкой. Но вот она здесь, упрямая и трепетная, нежное рыжее солнце, вышедшее из-за туч, птичка-невеличка, что выскользнет из клетки его объятий, стоит лишь немного ослабить хватку… И всё летело к чертям.

— Я не хотел, чтобы у нас с вами было вот так… Я не хочу, чтобы вы шли против своей воли. Но и просто отказаться от вас я не могу.

— Не усложняйте, мистер Снейп. Сегодня мы здесь, а завтра к Бюро придёт новая идея, и меня отошлют к каким-нибудь Гойлам, и тогда пиши-пропало.

Его задело, как легко она говорила об этом. Ничего не ждала, ни на что не надеялась. Словно он ничем не мог ей помочь, а завтра и вовсе останется где-то за спиной, в приятных или не очень воспоминаниях. Может, так оно и было, но думать об этом он был не в состоянии. Он должен был сказать, что никому её не отдаст, что убьёт любого, кто посмеет её обидеть… Но мог ли он и в самом деле что-то ей обещать?

Не размыкая объятий, они медленно дошли до его спальни. С облегчением Северус опустил Джинни на кровать, помогая её быстрым рукам расправиться с его рубашкой и сюртуком. Он постарался отключить мысли о завтрашнем дне, но сосредоточиться на сегодня, сейчас, сладких губах и изгибающемся в страстном нетерпении теле мисс Уизли.