Ночь Святого Валентина

— Шуба! — нервно хихикнув, сказала Панси.

Северус, который в этот момент рассовывал по карманам нужные пузырьки и флакончики, остановился, словно громом пораженный. Он вспомнил свой недавний сон. Сон, конечно же, был откровенно бредовым, но поверить в такое совпадение было попросту невозможно.

Профессор Снейп вышел из лаборатории, запер дверь и как можно небрежнее спросил:

— Песцовая?

Наградой ему было ошеломленное лицо Панси и круглые, словно блюдца, глаза.

— Откуда вы знаете, сэр? Вас же там не было! Вы же спали!

— Оттуда, — буркнул Снейп и зашагал по коридору. Панси поспешила за ним. Девочка так хотела удивить своего профессора сообщением о зубастой шубе, а он, такой-сякой, мало того, что не удивился, так еще и угадал, какая именно зверушка искусала ее друга... Северус выругал себя: теперь по Хогвартсу пройдет очередная волна сплетен о нечеловеческих способностях слизеринского декана. Ну и пусть. Уважать больше будут...

— Место укуса? — деловито спросил Снейп, таким тоном, словно песцовые шубы, кусающие школьников, были для Хогвартса обычным делом. — Рука, нога, шея?

— Нога, — все еще зачарованно ответила Панси. — Левая лодыжка. И правое запястье. И локоть — Драко пытался заслонить горло. И, по-моему, плечо...

Северус нахмурился:

— Насколько сильно он пострадал?

Снейп говорил с Панси, словно целитель с медиведьмой, поэтому девочке волей-неволей пришлось переключиться на деловую волну, оставив свои впечатления на потом.

— Я не видела, мадам Помфри сразу послала меня за вами. Но поскольку он пришел не сам, а его принесли, повреждения должны быть очень серьезными. К тому же, у Драко появились странные симптомы...

Панси замялась.

— Какие? — Северус очень старался, чтобы его голос не дрогнул. Потому что, если Панси сейчас заскулит...

— Он тявкает... — страшным шепотом сообщила Панси, и Снейп чуть не споткнулся, представив эту картину. Скулящего Драко он имел честь лицезреть не далее как четверть часа назад, пусть даже и во сне, но очень четко. В принципе, скулить может любой человек — в состоянии шока, от боли или от тоски. То есть, до скулежа довести можно любого. А вот что должно произойти с человеком, чтобы он затявкал...

— Тявкает? — машинально переспросил Снейп.

— Ну да... — Панси повернула к нему голову и хриплым голосом пролаяла:

— Тяф! Тяф! Тяф!

Снейп с трудом сдержал усмешку: недоброжелатели сравнивали Панси с мопсом, и, надо сказать, во многом были правы. Попадись Панси в этот момент на глаза кому-нибудь из них — носить ей эту кличку до самой смерти. Повезло девочке, что ее декан терпеть не может всякие прозвища...

— Профессор, это ведь не бешенство? — Панси искренне переживала за своего друга. — От этих Уизли всего можно ожидать. Они и сами бешеные, и людей заразить могут.

— Погодите, мисс Паркинсон, — Вы ведь сказали, что Драко искусала песцовая шуба. При чем здесь тогда братья Уизли?

— Так они же эту шубу и оживили! — пояснила Панси. — Они стащили у кого-то из шармбатонок шубу, немного над ней поколдовали, и теперь она бродит по замку и бросается на людей. Эти придурки... простите сэр, — Панси бросила на своего декана виноватый взгляд, — когда их поймали, заявили, что созданный ими зверь — лучшая проверка для влюбленных. Мол, если рыцарь сбежит, бросив свою даму на произвол судьбы, то кнат ему цена.

— А на дам она тоже нападает, или только на кавалеров? — уточнил Снейп.

— На дам не нападает, — почему-то обиженно произнесла Панси и тихо добавила: — К сожалению.

Снейп снова выругал себя: не иначе, Драко оказался в больничном крыле именно после такой встречи. Пока Панси лечила вывихнутую ногу, ее сердечный друг развлекался с другой. Ну что ж, может, хоть теперь Панси посмотрит на своего обожаемого Дракусика трезвыми глазами?

В конце коридора мелькнула чья-то тень, раздались истошные вопли.

«А я-то считал себя самым страшным обитателем Хогвартса...» — с неясной обидой подумал Северус..

Откуда-то издалека донесся страшный протяжный вой. Северус вздрогнул и чуть не выронил сумку с зельями.

— Ч-что эт-то? — заикаясь, спросила Панси.

— Очевидно, это ваша шуба развлекается, — ответил Снейп, радуясь, что его голос звучит, как обычно. Еще не хватало опозориться перед девчонкой. — Интересно, как это им удалось? Я еще понимаю, трансфигурировать пуговицы в зубы, но как заставить ее издавать вот такие звуки?

— Сэр, а вы уверены, что этот выла шуба? — дрожащим голосом спросила Панси, вцепившись Снейпу в рукав. — Может, это был предсмертный вопль несчастной жертвы?

— Не думаю, — покачал головой Снейп. — Человеческое горло не в состоянии извлечь звуки такой силы. Думаю, это каким-то образом модифицированный вопль баньши. Помните, у них в прошлом году была такая игрушка?

Панси содрогнулась. Действительно, такое трудно было забыть. Когда посреди ужина под окнами Большого зала активируются две дюжины «воплей баньши», и полторы сотни людей пытаются выбраться в одну-единственную, пусть и широкую дверь, впечатление остается на всю оставшуюся жизнь.

— Вы думаете, это игрушка? — спросила слегка приободрившаяся Панси.

— Думаю, да! — кивнул Снейп. Завтра же он поговорит с Альбусом. Сколько же можно издеваться над детьми? И, что самое противное — старшекурсников они не трогают, предпочитают измываться над малышней. Разве это по-мужски? На них самих бы такое чудище натравить — сразу бы к мамочке под фартук прятаться побежали.

— Тогда я не боюсь, — засмеялась Панси и, отпустив рукав Снейпа, зашагала вперед. Ни он, ни она не услышали бесшумной поступи мягких лап, движущихся им наперерез по одному из ответвлений главного коридора. И только когда в свете факелов багрово сверкнула широкая пасть, полная кинжально-острых зубов, Северус сообразил, что был неправ, легкомысленно отзываясь об очередной затее рыжих близнецов. «Кто-то из шармбатонок», очевидно, был самой мадам Максим, потому что размеры чудовища превосходили самые смелые предположения. Белый медведь рядом с ним показался бы плюшевой игрушкой.

Белоснежный монстр дохнул на них жаркой соленой пастью и прошелестел:

— Северус-с-с, ты почему не внял разумным словам?

— Каким разумным словам? — уточнил Снейп, стараясь не поворачиваться к противнику спиной. Сумку с зельями пришлось отбросить, чтобы поймать рухнувшую в глубокий обморок Панси. Снейп поспешно уложил девочку на пол у стены и вытащил палочку.

— Разве тебя не предупреждали, чтобы ты остерегался выходить из замка в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно?

— Так я и не выхожу! — ответил Северус и прикинул расстояние между собой и шубой. Интересно, если он сейчас уничтожит этого монстра, заставят ли его выплатить компенсацию мадам Максим? И хватит ли для этого его жалованья, или придется пожертвовать некоторой частью сбережений? Вот Розмерта, например, раз в пять меньше этой великанши, а шуба для нее обошлась ему чуть ли не в целое состояние.

Над ухом послышался знакомый возглас.

Мордред, а она-то что здесь забыла? Сама ведь настаивала на строжайшей конспирации...

Шуба тем временем зарычала и бросилась вперед. Северус что есть силы взмахнул палочкой, превращая клыкастую морду в кровавые ошметки, безжалостно кромсая тело монстра на кривые лоскуты и успешно уклоняясь от хлещущих ударов двух тяжелых хвостов, которые, по всей видимости, в прежней жизни были рукавами.

Но шуба не сдавалась. Отвратительная пасть неумолимо приближалась к его лицу. Бросив палочку, он вцепился обеими руками в тугое лохматое горло, стремясь уничтожить смертоносное чудовище. Он не мог, просто не имел права допустить его к той, что стояла за его спиной.

И вот когда глаза огромного монстра уже помутнели, а хвосты безвольно обвисли, шуба вдруг задергалась у него в руках и возмущенно прошипела прямо в лицо:

— Северус-с-с... Ты что творишь? С ума сошел? Отпусти меня немедленно!

Лицо обожгло холодом и Северус Снейп ошалело подскочил, чувствуя, как ледяная вода, стекая по щекам и подбородку, прокладывает мокрые дорожки на груди и теряется в складках ткани у живота.

— Отпусти меня, говорю! — повторила Розмерта, безуспешно пытаясь освободиться из его стального захвата. — Ты мне руку сломаешь!

Северус послушно разжал пальцы и, все еще не соображая, на каком он свете, спросил:

— А ты что здесь делаешь? Я чуть с ума не сошел, когда понял, что ты стоишь у меня за спиной. Тебя же могли загрызть!

— Что я здесь делаю? — поразилась Розмерта. — Я здесь живу! И пытаюсь спать, как и полагается нормальному человеку посреди ночи. А вот что ты вытворяешь? Сначала подушку отобрал, затем руку чуть не сломал. Прежде чем кто-нибудь соберется меня загрызть, ты меня сам десять раз прикончить успеешь. Чем вы там занимаетесь в своем Хогвартсе, что тебя после этого так сильно колбасит, прости за выражение?

Северус оглянулся вокруг и понял, что озверевшая шуба — такой же ночной кошмар, как и обезумевший Драко. Плотно закрытые шторы, оплывшие свечи в изящных подсвечниках, бутылка вина и два бокала на столе свидетельствовали о том, что накануне мистер Снейп изволил провести романтический вечер. А огромный букет на комоде и рукав новенькой белоснежной шубки, выглядывающий из приоткрытого шкафа, напомнили, что вечер был не просто романтический, а по торжественному поводу, в честь тридцатипятилетия хозяйки кровати, на которой сейчас и восседал мистер Снейп, с трудом соображая, почему он в один миг вместо Хогвартса оказался в Хогсмиде.

Северус протер глаза и уже осмысленнее огляделся вокруг. Взгляд его упал на большую подарочную коробку, стоящую в углу комнаты. Вспомнив события, связанные с ее получением, Северус вздохнул: после всех ухищрений, к которым ему пришлось прибегнуть для того, чтобы достать для своей дамы столь редкий для шотландской глубинки предмет, как песцовая шубка, удивительно, как эта самая «шубка» ему приснилась за ночь всего лишь дважды.

Конечно же, увидеть Игоря Каркарова в столь экзотическом одеянии можно было только во сне. Да, на Святочный бал он явился в белом, но в пальто, а не в шубе, к тому же, какого-то дикого милитаристского покроя. Но ведь он, и правда, демонстрировал Северусу «дивный мех арктического песца», только было это не в день приезда, а немного позже. Его дядюшка-скорняк внезапно задумался о бренности бытия и решил, пока жив, приобщить единственного оставшегося в живых потомка к семейному бизнесу. Для этого он прислал своему племяннику огромный каталог разнообразнейших моделей, кучу справочников и целую гору образцов. Посылка пришла как раз в тот момент, когда Каркаров с Северусом «приговорили» уже третью бутылку анисовки и собирались открыть четвертую. Усталые совы уронили тяжелую коробку прямо на угол стола, та развалилась, усыпав пол каюты книгами и разноцветными лоскутами, и хозяину каюты ничего не оставалось, как поделиться со старым знакомым своими радужными перспективами.

В мехах он, как ни странно, разбирался безо всяких справочников, каждому кусочку меха, поднятому с ковра, давал исчерпывающую характеристику, и Северус невольно заслушался. Сам он никогда не интересовался мехами, для него существовало всего лишь два вида зимней одежды: теплая мантия для магического мира и плотное длинное пальто для маггловского. Всякие излишества вроде бобра и горностая на мужских плечах он считал позерством и фанфаронством, чем доводил Люциуса Малфоя до нервного тика. Но вот Нарцисса и Беллатрикс — тьфу, тьфу, не ночи будь помянута — в своих манто и палантинах были совершенно неотразимы.