Ночь Святого Валентина

Рысь, койот, куница, нерпа, викунья... Северус сидел на диване, окруженный грудами «мягкого золота», слушал разглагольствования Игоря и думал, как очаровательно смотрелась бы на покрывале из баргузинского соболя или королевской шиншиллы одна его старинная знакомая.

И тут Игорь извлек из коробки нечто невероятное.

«Арктический песец... — говорил он, бросив на колени Северусу кусочек теплого пушистого снега. — Ты только посмотри, какая белизна! Он словно светится в темноте...»

Северус провел кончиками пальцев по длинному шелковистому ворсу и понял, что отдаст любые деньги, но увидит, как точеную фигурку Розмерты окутает белоснежное облако, сотворенное руками старого волшебника.

Северусу не составило большого труда выведать у Игоря координаты его дядюшки-скорняка и при этом не вызвать никаких подозрений. А вот дальше началась катавасия. Списавшись с мастером, от чужого имени, естественно, и договорившись о заказе, Северус измерил старую норковую шубку Розмерты, отослал листочек с цифрами и благополучно расслабился, ожидая посылки. Но не тут-то было. Дядюшка работал на совесть и стандартные размеры, присланные клиентом, его не удовлетворяли. Он потребовал от Северуса снять с дамы точнейшие мерки, и не в дюймах или в сантиметрах, как принято в порядочных английских мастерских, а в каких-то идиотских вершках, пядях и перстах. Причем, снимать эти мерки надо было с расслабленной модели при минимуме одежды на ней. Хорошо хоть, дядюшка прислал специальный портновский аршин, и Северусу не пришлось заморачиваться с пересчетом. После недолгого раздумья Северус решил проблему с помощью внеочередного визита, бутылки хорошего вина и флакона усыпляющего зелья. Дама была приятно удивлена, но каким же дураком чувствовал себя Северус, ползая на коленях вокруг крепко спящей Розмерты, осторожно переворачивая ее то на бок, то на спину, и занося в таблицу данные, которые диктовала ему старенькая потертая полоска ткани...

Да и с получением самой посылки хлопот было немало. Допустить, чтобы в Большом зале накануне Дня Святого Валентина огромная птица грохнула перед ним большую тяжелую коробку, было смерти подобно. Поэтому Северусу, чтобы не оказаться всеобщим посмешищем, пришлось проявить максимум конспиративных способностей и дипломатических талантов.

Правда, пронести коробку в Хогвартс было довольно просто: пара дезилюминационных заклинаний, время после отбоя, деловой вид — и дело, как говорится, в шляпе. А вот вынести ее оказалось намного сложнее: вечерние подземелья накануне Валентинова дня почему-то оказались густо населены. Филчу именно в это время приспичило провести там внеочередную замену факелов, дежурные старосты не нашли другого места для дискуссии о правомерности телесных наказаний для нарушителей, а дражайший крестник вместе со своей закадычной подруженькой решили разобраться в своих отношениях прямо на лестнице, ведущей из подземелий в надземную часть замка. И если Филча можно было всего лишь обойти, а старост разогнать по спальням, то Панси и Драко выскочили из-за угла совсем неожиданно, и только чудо спасло Северуса и его невидимую ношу от позорного падения на пол. Панси с перепугу ухитрилась сломать каблук и подвернуть ногу, а Драко, не обращая внимания на ее вопли, окинул своего декана очень подозрительным взглядом, что не добавило тому хорошего настроения. Подавив естественное желание стереть воспитанникам память, Северус от души потоптался по их моральному облику, а затем отправил обоих в лазарет, посулив наутро провести повторную беседу, для закрепления усвоенного материала.

Дальнейший путь был свободен. Северус без приключений смог добраться до Хогсмида и поздравить Розмерту с маленьким юбилеем. А, увидев ее широко распахнутые от удивления глаза, он моментально забыл о всех своих усилиях и тревогах. Более приятного глазу зрелища, чем кутающаяся в белоснежные меха именинница, ему видеть не приходилось. И пусть эта шуба вместе с Драко и Панси снится ему в кошмарах каждую ночь, лишь бы эта женщина всегда смотрела на него таким сияющим взглядом. Может, тогда он перестанет чувствовать себя привидением, которое по какому-то недоразумению забыли упокоить и оставили бродить по коридорам старинного замка...

Но сейчас, похоже, привидение вполне могло подвергнуться немедленному упокоению: сидящая напротив именинница обиженно потирала посиневшую руку и бросала гневные взгляды на провинившегося гостя.

— Прости, — покаянно произнес Северус. — Мне снилось, что я пытаюсь задушить огромное лохматое чудовище. Но ты совершенно права насчет Хогвартса: в связи с этим турниром мы занимаемся такой ерундой, что рассказать даже язык не поворачивается. А сегодня и вовсе можно будет с ума сойти: Валентинов бал, в котором принимают участие представители трех школ — мероприятие не для слабонервных. Одной амортенцией можно будет половину Хогвартса напоить.

— А другая половина дружными рядами отправится пить «Костерост», — фыркнула Розмерта. — И тебе, как всегда, поручат самое интересное — проследить, чтобы никто, нигде и ни за что на свете. Я правильно понимаю?

— Уже поручили, — вздохнул Северус и потянулся к Розмерте. — Впрочем, не будем об этом. Давай лучше посмотрю, не сильно ли я тебя придушил.

Розмерта послушно протянула ему руку.

— Очень сильно. Пожалуй, потребуется помощь профессионального целителя. У вас есть медицинское образование, мистер Снейп?

— О, да, — заверил Северус, легонько целуя ее ладонь. — Курсы целителей я закончил с отличием, поэтому вы вполне можете мне довериться, мадам. Насколько я понимаю, пострадало не только ваше запястье, не так ли?

Розмерта кивнула.

— Поэтому позвольте мне провести более обширное обследование. Здесь болит? — он скользнул губами по внутренней стороне предплечья.

— Очень, — пожаловалась Розмерта, придвигаясь поближе.

— А в этом месте?

— Еще больше...

— А вот в этом месте вас, случайно, не душили, мадам?

— Доктор, должна вам напомнить, что это место называется ключица, а душат обычно за шею, она находится немного повыше... Доктор, я же сказала, повыше, а не пониже, чему вас только учили на ваших курсах? Впрочем, какая разница...

* * *

В окно настойчиво кто-то стучал.

— Северус, просыпайся, это к тебе!

Розмерта легко спрыгнула с кровати, подхватила деканскую мантию, свисавшую со стула, и, привычно укутавшись в нее, приоткрыла окно. В комнату стремительно летела небольшая черная птица и, поймав на ходу зазевавшегося комара, спикировала прямо на одеяло. Сонный Северус кончиком пальца погладил стрижа по круглой макушке и отвязал от лапки записку.

— Что стряслось? — поинтересовалась Розмерта, выпуская птицу обратно на улицу. — Снова твой любимчик что-нибудь начудил?

— На этот раз не он... — Северус скомкал записку, бросил ее в камин и принялся торопливо одеваться. — Его дружок, Грегори Гойл. Уоррингтон пишет, что Гойла поймали на покупке большой дозы приворотного зелья. Бедняга, видимо, решил сегодня на праздничном балу покорить всех красавиц оптом, не размениваясь по мелочам. И ведь у кого купил, болван? У братьев Уизли... Неужели этот идиот до сих пор не понял, что таким тугодумам, как он, противопоказано на пушечный выстрел приближаться к этим прохиндеям? Интересно, что они ему впарили под видом амортенции?

— Северус, ты начинаешь разговаривать, как твои воспитанники, — засмеялась Розмерта. Она уже сменила деканскую мантию на домашнее платье с широкими рукавами и суетилась у стола, засыпая в меленку кофейные зерна.

— Кто бы говорил... — буркнул Северус, застегивая рубашку. — Кстати, я с тобой хотел серьезно поговорить по поводу употребления слова «колбасит». Ты хоть знаешь, что оно означает?

— Северус, не смей одеваться, пока не выпьешь кофе! — Розмерта решительно загородила стул, на спинке которого висел черный сюртук. — Когда ты скрываешься под своей униформой, то становишься невыносимым занудой. Не могла же я среди ночи спросить: «Чем вы там занимаетесь в своем Хогвартсе, что у тебя затем наблюдаются признаки иррационального поведения, обычно проявляющиеся вследствие морального потрясения, физических травм или интоксикации?»

Услышав это, Северус чуть не поперхнулся, и едва успел отставить чашку, чтобы не пролить обжигающий кофе себе на колени.

— Вот и я о том, — засмеялась Розмерта, взмахивая палочкой над разложенной на кровати одеждой. — Посреди ночи даже ты не способен на подобные сентенции.

— Вы ошибаетесь, мадам... Северус допил кофе, быстрым движением натянул сюртук и потянулся за свежевыглаженной мантией. — Если меня разбудить среди ночи и придать мыслям правильное направление, то я могу очень даже многое сказать.

— Иди уже, оратор! — Розмерта чмокнула Северуса в кончик носа. — Сейчас твои поразительные способности как никогда нужны бедному обманутому мальчику. Надеюсь, ты его не очень строго накажешь...

— За мою испорченную ночь он будет наказан вдвойне, — злорадно пообещал Северус. — Не выходи, на улице мороз, я сам запру дверь.

Розмерта подождала, пока на лестнице стихнут шаги, отдернула штору и подняла тяжелую дубовую раму. В комнату ворвался снежный вихрь, больно резнув по лицу и открытой шее. Поежившись от пронзившего ее холода, Розмерта выглянула в окно. Внизу на крыльце появилась знакомая фигура. Северус минутку постоял, изучая силу и направление ветра, а затем черным вихрем взвился в небо и растворился в ночной темноте.

Розмерта закрыла окно и расправила тяжелую штору. Пора было приниматься за работу. Скоро деревня запестрит яркими бумажными гирляндами, воздух наполнится ароматами цветов и домашних пирогов, а старый Аберфорт снова разругается с мадам Паддифут по поводу выставленных на улицу столиков. Весь день в «Трех метлах» будут греться глинтвейном и робкими взглядами юные парочки, и даже кошачьи и собачьи ошейники к обеду будут украшены разноцветными ленточками.

Северус никогда не забывал поздравить Розмерту с днем рождения, но ни разу за эти годы даже не упомянул о дне влюбленных. Впрочем, она иного и не ждала. Для нее этот праздник был горьким, как осадок в бутылке старого вина, оставшегося после ужина, как кофейная гуща, остывающая ранним утром в его недопитой чашке, как вкус украденной любви на губах, не смеющих признаться в своей правоте.

Миллионы влюбленных во всем мире с нетерпением ждут наступления дня Святого Валентина, и только одна-единственная женщина ожидает предшествующей ему ночи.

«Ночи Святого Валентина…» — Розмерта грустно улыбнулась своему нехитрому каламбуру.

Но она твердо знала, что когда-нибудь придет время, и ей будет принадлежать не одна короткая ночь рядом с Северусом, и не один укрытый за плотными шторами день, а целая вечность — яркая, теплая, смело распахнутая навстречу всему миру.

И она дождется этого времени.

Непременно дождется.