Свой выбор

Осмотрев все это безобразие, Поттер и не подумал вмешиваться, прекрасно осознавая, что его сил в данный момент не хватит для того, чтобы избавиться от лишнего. Но он внимательно изучил серебристо-серые плетения, встречавшиеся то тут, то там. Они были самыми новыми и мало чем по принципу построения отличались от тех чар, которые Гарри уже видел прежде, в доме Дурслей.

Чары были очень мощные и завязанные на магию самой школы, которая подчинялась лишь директору и учителям, так что отныне мальчик не сомневался в личности того, кто все эти годы пристально следил за ним.

Зарубка на память была поставлена, и Поттер отправился дальше, намереваясь обследовать нижние этажи.

Снизу доносился приглушенный гул голосов, из-за которого тишина в остальной части замка казалась оглушающей. И первый же звук привлек к себе внимание Гарри.

В первый миг он не понял, что слышит, но потом подошел и сообразил, что стал невольным слушателем целой тирады, выдаваемой между всхлипами, паузами и вздохами.

— Этого просто не может быть. Не может быть! — говорила какая-то девочка — из-за слез и эха Гарри не мог узнать ее по голосу. — Как такое возможно. Нет! Я… Я гораздо лучше. Я знаю больше. Родители всегда говорили, что умного человека видно сразу! Я читаю. Я много читаю. Мне надо так много знать… Я стараюсь. И профессор… Она сказала, что именно я лучшая. Но нет… Как это возможно? Он даже не учится толком!

Гарри не собирался подслушивать, но на последней реплике узнал интонацию и решился открыть дверь в туалет. Тот выглядел точно так же, как и другие уборные по всей школе, разве что здесь кабинки были окрашены тусклой зеленой краской, а маленькие зеркала над умывальниками давно стоило заменить — амальгама на них частично облетела.

Именно здесь, в одной из открытых кабинок на крышке унитаза и обнаружилась Гермиона. За всхлипами девочка не заметила появления свидетеля, а потому совсем по-детски утерлась уже и без того влажным от слез рукавом мантии.

— Ну и чего ты тут рыдаешь? — немного подумав над стратегией и признав, что не силен в общении с окружающими, спросил Поттер, встав напротив Грейнджер.

Девочка вздрогнула и воззрилась на юного волшебника огромными заплаканными глазами. Ее щеки покрывал румянец, губы кривились, а волосы были спутаны больше обычного. Воротничок блузки, всегда аккуратно застегнутой, темнел от влаги.

— Зачем ты явился? — защищаясь, воскликнула девочка. — Тоже решил посмеяться надо мной? Каждый меня шпыняет и называет заучкой, но я даже не первая! Никаких моих стараний не хватило, чтобы обойти тебя, а ты даже не читаешь дополнительную литературу по предметам! Это я!.. Я провожу все свободное время в Библиотеке, за учебой! Профессор МакГонагалл сказала, что я — самая умная ведьма столетия. А ты! Ты! Ты даже не учишься как следует! И на занятиях… Это у меня первой получаются все превращения на трансфигурации, это я пишу лучшие эссе! Я прочитала уже столько, сколько ты и к концу года не прочтешь. Я все знаю. И программу этого года, и следующего. Но меня обзывают заучкой, а тебя даже профессор Снейп хвалил.

Последнее прозвучало как обвинение.

— Хвалил? — удивился Гарри.

— Да! — возмущенно воскликнула девочка. — На прошлом уроке.

Поттер с сомнением глянул на Грейнджер и уточнил:

— И что же конкретно сказал учитель? Может… Ты его не так поняла?

— Нет. Я поняла его верно. За кого ты меня принимаешь? — шмыгнув носом, отчеканила девочка. — Мы варили Зелье смеха. У него сложный рецепт, и я почти не отвлекалась, чтобы ничего не перепутать. Строго следовала инструкциям. А потом увидела, как Малфой их нарушает! И тут же сообщила об этом профессору Снейпу.

— И что же? — подбодрил Гермиону Гарри, уже догадываясь о последствиях.

— Он снял с меня баллы за то, что я отвлеклась! — возмутилась девочка. — А потом заявил, что мне, как бесталанной в его предмете ведьме, стоило бы трижды подумать, прежде чем что-то говорить и наговаривать на других!

— Так и сказал?

— Почти. Смысл был именно такой, — хмуро ответила Гермиона. — Он сказал, что программа по пятый курс рассчитана на всех. Ее уровень таков, что любой волшебник или волшебница должны справиться с приготовлением любого зелья, необходимого в быту. Но на Высшие зелья он возьмет к себе лишь тех, кто… на самом деле на что-то годен и способен варить не только по рецептам, но и импровизировать, чувствуя и ингредиенты, и само зелье. И прямо сказал, что сейчас среди первокурсников не наберется и десятка студентов, кандидатуры которых он готов рассмотреть. А потом… потом он назвал тех, кто присутствовал в классе. И там не было никого из гриффиндорцев! Я возмутилась. А профессор Снейп сказал, что среди нас и нет тех, кто талантлив!

Гарри сглотнул, потрясенно глядя на девочку. Сам он никогда бы не взялся спорить с Северусом Снейпом. Тот его не пугал, но, призадумавшись, Поттер не мог отрицать, что хмурый и строгий преподаватель вызывал у него огромное уважение. Мальчик никогда не сомневался в его суждениях, а тем более — в знании зельеварения.

— А вот среди воронов он назвал тебя, эту азиатку и ту девочку… с челкой.

— Се Ли и Лайза, — сообразил Гарри.

— Да, — кивнула Гермиона. — А мне на мои уточнения сказал, что… умение искать и переписывать информацию из книг еще не делает меня зельеваром. И что на практике я ничем не лучше Лонгботтома, Уизли и Финнигана. — Даже теперь, повторяя чужие слова, Грейнджер задохнулась от возмущения. — Да как такое возможно? Это не у меня котлы то и дело взрываются!

Гарри прикусил губу и вздохнул.

— Я должна была быть первой, слышишь? — не унималась Гермиона и снова расплакалась. — Мои родители, пока не знали о волшебстве, готовили меня для поступления в престижную школу. Туда не всех берут. А я проходила! Родители уже почти оплату внесли. Я не могу учиться в самой лучшей школе волшебства и получать оценки ниже, чем в маггловской… пусть и элитной.

— А ты привыкла быть первой всегда и во всем? — стараясь не выдать своего потрясения, спросил Гарри.

— Конечно! — без запинки ответила Грейнджер. — Моим родителям еще в три года сказали, что у меня все задатки вундеркинда. И они занимались моим развитием с самого детства.

«А сейчас ты взрослая?» — хотел спросить Поттер, но сдержался.

— Я пошла в школу на год раньше и могла сразу перепрыгнуть по программе во второй класс, ведь знала гораздо больше всех этих детишек.

— И перепрыгнула?

— Учителя отговаривали родителей, — с толикой презрения ответила девочка. — Заявили им, что они лишают меня детства. Что я должна не только учиться, но и развиваться психологически, а это будет трудно сделать, если я буду слишком часто менять круг общения. Пф! Какой круг? Мне не с кем там было поговорить.

Девочка задрала нос, но Поттер уловил обиду в ее взгляде.

— Более того, все эти дети даже не пытались учиться! — тоном отличницы воскликнула Гермиона. — На следующий год меня перевели сразу в третий класс, но потом… родители были вынуждены забрать меня на домашнее обучение.

— Почему?

— Ну… — замялась девочка. — Тогда мы не знали, что я волшебница. И в школе… иногда происходило всякое.

Мальчик понятливо кивнул и пристальнее посмотрел на Гермиону.

Из книг и по рассказам он уже знал, что магические выбросы у счастливых юных магов происходят очень и очень редко. Родители волшебников всячески ограждают своих отпрысков от негатива, хотя и воспитывают довольно строго. А если и случаются происшествия, то за них не ругают, ведь детская магия естественна и стихийна.

Но в семьях магглорожденных и полукровных волшебников все иначе. Там нередко возникает недопонимание, и дети пугаются собственной силы, что приводит к еще большему числу выбросов. И нередко родители сами пугаются собственных детей.

Но Гермионе с родителями повезло. Те от нее не отвернулись, но, видимо из-за занятости, не нашли ничего лучшего, кроме как загрузить дочь учебой дома, вырастив из нее маленькую взрослую. Возможно, даже неосознанно. Девочка, вероятно, просто хотела оправдывать надежды родителей, соответствовать их ожиданиям, а ограниченный круг сверстников привел к тому, что именно во взрослых она видит авторитет, пример для подражания.

Прежде Гарри то и дело начинал злиться на придирки едва знакомой девочки, но потом научился их игнорировать. Не понимал он лишь одного: почему Гермиона вообще его третирует, будто является его старшей сестрой или учительницей. Но теперь и ответ на этот вопрос стал очевиден.

Юная волшебница в Большом зале всегда садилась рядом с другими первокурсниками, но никто с ней не заговаривал. Она одна ходила по коридорам. И одна сидела в Библиотеке. Она пыталась говорить с другими гриффиндорцами, но нравоучительный тон и задранный от самодовольства нос не располагали к себе ни мальчиков, ни девочек. Девочек больше интересовали сплетни, модные журналы и творчество любимых музыкальных исполнителей, а мальчиков — квиддич и шуточки близнецов Уизли, и никто ничего не желал слышать про учебу, правила и баллы.

Лишь Рон то и дело о чем-то спрашивал девочку, но чаще всего это были просьбы о помощи с домашней работой, а вовсе не искреннее участие рыжего и интерес с кудрявой сокурснице. Но Грейнджер цеплялась и за это, хоть как-то пытаясь влиться в студенческую жизнь. И за общение с Гарри она цеплялась по той же причине. Мальчик не удивился бы, узнав, что Гермиона считает его своим другом.

Сам Поттер не тяготился одиночеством. Он всегда был один. Дадли позаботился о том, чтобы у кузена не было друзей в школе и в окрестностях. Но это мучило Гарри лишь в раннем детстве, до того, как он полноценно открыл в себе магию.

И мальчик искренне считал, что спокойно может подружиться с кем угодно, если захочет. И даже выбрать себе друзей, не соглашаясь на первых встречных. И прямо сейчас он даже про себя никого не называл другом, хотя уже относил к категории близких знакомых Драко, Терри, Невилла и Се Ли. С каждым их этих ребят он мог спокойно обсудить интересные обоим темы, выслушать или дать совет и не тяготился от общения с ними.

Но Гермиона никогда не пыталась искать интересную для Гарри тему, чтобы ее обсудить. Она или говорила о себе, или об учебе, или начинала поучать. И теперь Гарри видел, что у девочки еще больше проблем с общением, чем у него.

И самой большой ее проблемой было то, похоже, что Гермиона, хоть и обладала превосходной памятью, но все еще была маленькой девочкой, с которой мало общались, которой мало объясняли. У нее были книги, были репетиторы, для которых Грейнджер всегда оставалась работой, и были родители, занятые тем, чтобы обеспечить дочери хорошую жизнь и дорогую школу. Вот и выросло что выросло.

— Разве так уж важно быть первой во всем? — спросил мальчик.

— А как иначе? — удивилась Гермиона. — Думаешь, я в будущем стану какой-нибудь… домохозяйкой? Нет! Раз уж я попала в мир волшебников, то буду строить карьеру здесь. Я уже просмотрела книги о Министерстве Магии и определилась с предметами, которые возьму дополнительно на третьем курсе.

— Министерство?

— А что? — Девочка недовольно вздернула нос. Манеру так реагировать на все, что говорили ей другие студенты, особенно первокурсники, защищаться, если ей не нравилось сказанное, Гарри у нее приметил с первых же дней. Грейнджер лишь в поезде немного растерялась, но в школе засела за книги, подробно изучая все по тем темам, которые проходили на занятиях, и быстро уверилась в собственном превосходстве над глупыми детьми, которые «не готовы относиться серьезно к учебе».