В шаге от вечности

Синохара понял, что где-то слышал эти слова, похожие на пароль. Но в памяти было слепое пятно.

— Есть те, кого считают нормальными людьми… но они философские зомби, — продолжал пленный, не замечая скованных рук. Он говорил, как хозяин положения, и Гарольд слушал, вместо того чтоб хотя бы ударить его разрядом тока, — В этом нет их вины. Это биология. Я мог бы рассказать про антропогенез, парохиальный альтруизм, баланс окситоцина и количество нейронных связей и синапсов. А еще про то, что выпадение волос у палеоантропов — путь эволюции через деградацию. Но лучше скажу о другом. Как думаешь, почему тебя не взяли на Марс?

— Откуда ты, мать твою, знаешь? — на самом деле злости у Синохары не было. Была только досада, что их уделывали как щенков. Какие-то дилетанты. Ноунеймы. Которые сумели завербовать тяжелого ментального инвалида, отлично скрывавшего этот факт, и превратить в эффективное орудие. Но зачем он им? И как они захватили роботов? И что если его собственное нежелание стрелять в майора — воздействие чего-то вроде гипноза или НЛП? Но на том уровне, где выполнение чужих приказов выглядит как собственная воля.

— Тебя забраковали все космические центры. Хотя ты бы справился лучше остальных претендентов. Потому что они в скорлупе в миллионах километров от Земли часто сходят с ума. Убивают себя и других. Плачут и бьются головой. А ты был бы как рыба в воде. Из-за своей маленькой мутации.

А ведь Гарольд и сам думал об этом, когда читал сообщения о срывах, вспышках немотивированного насилия и суицидах на марсианской колонии и в самых дальних экспедициях. Потому что не все люди могут вынести вечное одиночество космоса и не испугаться его двоякой сути. Одиночество в простом значении космического холода и оторванности от мира людей… И во втором, более сложном — единичность разума в наблюдаемой вселенной, парадокс Ферми.

Дальний космос за пределами орбиты Луны до сих пор был вотчиной не совсем обычных людей, готовых улететь в один конец. Кто-то называл их героями, кто-то эгоистами-самоубийцами. Никакой романтики, огромные расходы, сомнительная польза и очень высокая смертность. Но при этом была твердая установка не брать никого с малейшими отклонениями от «нормы» либо модификациями.

Ладно… они могли взломать личное дело. Хотя в официальном досье об этих собеседованиях ничего не могло быть.

— Но они посчитали, что ты пригодишься для другого. Быть их псом. И ты доказал им. Ты ведь универсал. И пилот, и полевой офицер, и контрразведчик. Zeta? Это же лучшие из лучших. Какая честь. Ты блестяще все провел. Даже меня заставил лопухнуться. Я выдал себя, подумав, что ты добрался до важной инфы. А ты увидел только мое детство.

Синохара ничего не говорил ему про спецподразделение «Зета». Таковы были правила, он об этом даже родной матери и жене не рассказал бы. Что он давно завербован СПБ. Еще со времен Академии.

— Итак, доброе человечество не нашло тебе лучшего применения и послало в пещеру Циклопа. Причем дважды. Твое возвращение живым из космоса тоже не предполагалось. Ты разменная монета, — Мэйвезер усмехнулся. — А еще у тебя был вымышленный друг Кадзуки. И подруга вымышленная тоже была. Ее звали… Энн? Эшби? Хотя ты думаешь, что она настоящая.

«Он правильно его назвал. Это был персонаж книжки, которую я читал. Исследователь космоса, столкнувшийся с квазиразумной плесенью. А вот с ней ошибся на одну букву. Может, нарочно ошибся. И Эшли настоящая. Хотя… в каком-то плане он убийственно прав, — подумал Синохара. — Значит, вы крутые. Полубоги. И я не зря опасался».

Допустим, они могли отследить его визит в Лондоне. Хотя они тогда еще не знали, что он будет заниматься делом Мэйвезера. И все равно без доступа к закрытым данным СПБ тут не обошлось. Но как они узнали про товарища, который появился у него в семь лет? Который никогда не существовал. Только у него в голове. У одиночки, почти сироты, в чужой стране Австралии.

Неведомые враги могли читать закодированное в нейронной сети мозга. На том уровне, который пока, насколько он знал, не доступен даже в лабораторных условиях. Читать если не все, то многое. Если не как книгу, то как страницы из нее. Нейронное картографирование.

«Они года на три-пять впереди нас… и это страшно. Интересно, с какого расстояния они могут считать очаги активности мозга и как легко им добраться до зоны хранения данных?».

Даже в такой ситуации он думал, прежде всего, о практических, а не философских аспектах.

— А еще ты был с роботами чаще, чем с живыми женщинами, — продолжал американец. — И что? Ты проливал кровь за повелителей и королей. Они тебе дали подъехать к воротам любимой женщины на красном «Феррари»? Дали?

Синохара молчал, не отвечая на его кривляние. Он вспоминал бар «Заводной апельсин». Он подозревал каждого. И девушку, и буяна-лесоруба, и даже панка-официанта. Ему тысячу раз могли поставить даже макроразмерный жучок. Не говоря уже о микроскопических. Да просто пролетающая муха. Раз уж они его «вели». Все тот же парадокс щита и меча. Да и не носил он никакой защиты в мирном Лондоне.

Даже если они сверхлюди, долговременную память они могли прочесть только при контакте, потому что она — химическая формула. Они не могли просветить череп. Но жучок мог и сейчас быть в его мозгу. Размером с молекулу. Замаскированный под химические элементы белков его собственных нейронов, сцепленные в наномашину.

Глубокое сканирование на базе не нашло ничего, никакой подозрительной активности, хотя должно было. Но он уже ничему не удивлялся.

Их патовый клинч длился уже почти десять минут. Роботам с первого этажа понадобится секунд на десять дольше, чтоб вломиться. Но и от них он не убежит. Порвут.

Почти боги. У роботов были сверхнадежные предохранители, позволявшие деактивировать их при взломе. Тройная подстраховка. Но почему-то они все не сработали.

Для взлома первичного кода мятежников Службой была использована сеть «Ланселот». Пятнадцать секретных научных учреждений, восемь баз двойного назначения, десять тысяч служащих, мейнфреймы размером с дом, квантовые сети покрывающие целые континенты. Гигантская инфраструктура. Где можно скрытно разместить еще одну такую сеть на Земле? Нигде. Значит, с другой стороны было не количество, а качество.

И пусть он знал, что тут никакой магии, а только специальный софт и хард. Но все равно ничего подобного у Корпуса не было. И еще лет пять не должно было появиться. Как и с чтением непосредственных мыслей — дословным — на лету. В теории ясно, что это побочная технология от магистральной — нейроинтерфейса. Но как это создать… да еще и скрыть создание?

— Если подобран ключ, это не труднее, чем находить экзопланеты, — опять услышал он в голове голос Мэйвезера. — Трудность не в перехвате, а в расшифровке. Ну так что? Ты готов к сотрудничеству? Ты можешь получить Марс.

— И «Сникерс». И «Баунти» в придачу. Да пошли вы. За идиота меня держите?

«Странно, что он не предложил мне Эшли на блюдечке. Но лучше и не напоминать ему о ней».

— Глупо, — написал ему изменник. — Но время подумать у тебя будет.

Вербовка. Хороший полицейский и плохой. Но пока хороший. А где-то может быть и очень плохой. Вот так они поменялись местами. Но, даже находясь в плену у террористов, переговоры с ними надо вести с одной целью — выиграть время.

Но пока то, что он собирался делать с Мэйвезером, тот делал с ним. Во имя кого? На чью сторону его перетягивали? Активно обрабатывая.

«Да почему я его вообще слушаю? Почему не обезвреживаю?».

Майор вел себя так, будто был хозяином положения. Синохара поморщился и подумал: «Все-таки спятил». Что это за сила, которая за ним стоит, если она заставляет его ощущать себя повелителем вселенной? Ведь за пределами этого дома он беззащитен и полностью во власти Корпуса. Захотят — разнесут его ракетой. Хотя и вместе с заложником. С ним.

— А еще есть правило утки, — произнес Джошуа, улыбаясь. — Если нечто крякает как утка, выглядит как утка и плавает как утка… то это скорее всего утка. Как там поживает Акира?

Это напоминало ледяной душ.

«Они знают обо мне все. И никакие шифры, никакое удаление файлов и программы защиты личных данных от них не работают».

— Оставь в покое мою… — Гарольд не договорил. За одну тысячную секунды до этого он почувствовал повышение температуры одного из отделов мозга Мэйвезера.

— Никто ей не угрожает. И мы не угрожаем тебе. Просто должны обезопасить себя. Извини.

И тут ему в голову ударил импульс, но не электромагнитный, а инфразвуковой. Зафиксированный его защитным ПО. Но экранироваться было нечем, невозможно.

Чем это он пальнул?.. Какой-то встроенной штукой?

Боли не было. Но Гарольд понял, что рука ему не подчиняется. Пальцы, сначала ставшие деревянными, разжались, и оружие упало на пол.

Пистолет не выстрелил. И упал, похоже, именно так, как его визави этого хотел. Далеко.

Но все же у него оставался последний козырь в рукаве. Синохара отдал неслышимый приказ.

И тут же в окна, разбивая бронированные стекла, влетели два бойца, ожидавшие наготове на крыше в полной маскировке, с джет-паками.

Люди. Не роботы. И с хорошей выдержкой, если не запаниковали, даже видя странное поведение дронов. Выполняли приказ как он велел.

Два добровольца Олаф и Янек были пуристами из какой-то секты, отпочковавшейся от Пятидесятников и выступавшей с технофобской позиции. Никаких посторонних включений в организме они не имели. Даже тех, которые Корпус поставил остальным. Ничего, что могло бы влиять на их нейроны. У них даже в теории не было тех крючков, за которые можно зацепиться для контроля над их организмами. А от штук вроде инфразвука должна была защитить легкая боевая броня, с усиленной защитой от всего спектра акустических, электромагнитных и других нестандартных средств.

— Убейте его. Пристрелите эту гниду! Он шпион.

Оба легионера подняли оружие… и застыли. Так они стояли пару секунд, как статуи. Гарольд вспомнил древнее выражение игроков вирок — «стоять в АФК». Только здесь это было в реальном мире.

А потом он увидел, как стволы рейлганов каждого из них наводится точно на голову другого. И так же синхронно они выстрелили друг другу в середину лба, пробив и шлемы, и стену за ними. И так же синхронно упали как мешки с мукой. Крови было совсем немного.

А снаружи в это время что-то началось. Был далекий грохот, похожий на серию взрывов, а потом более близкая стрельба из огнестрела и «рельс». Со стороны расположения его, Гарольда, батальона. Он мог вычленить в этом хаосе звук каждого отдельного оружия. Стреляли все. Роботы, люди, артиллерия.

Стрельба на время затихла, а потом началась с удвоенной силой. Но Джошуа это, судя по всему, не тревожило. Армия роботов вела бой, но чьим приказам она теперь повиновалась? И в кого стреляла?

— Это не наша война, — заговорил Мэйвезер мягким голосом, какой обычно приписывают лжепророкам. Или нечто заговорило голосом майора, — Наша будет другой. Нам, разделенным фронтами и идеологемами… надо объединиться. Мир стоит на пороге перемен. Ты же не пойдешь за теми, кого ведет продолговатый мозг рептилии? За зажравшимися паразитами, которые довели планету до коллапса… и за неграмотными выскочками, которые хотят множиться и делить то, что не заработали… но сами ничуть не лучше.