Указанная пророчеством

ЗА ЧАШКОЙ КОФЕ

Это кошмар. На другое утро у меня откуда-то взялись силы предстать перед тридцатью моими одноклассниками. И стоило мне открыть дверь кабинета математики, одноклассники дружно захихикали. Прибавьте к этому кислую мину мистера Селфриджа. Хуже могло быть только оказаться перед классом голой. Но нет, вроде бы я не голая. Джинсы, еще довольно свежие, белая футболка без всяких пятен (по крайней мере, я ни одного не нашла), ширинка на штанах застегнута, куртка не жеваная.

— Мисс Морган, вы опоздали, — строго заметил мистер Селфридж.

— Простите. Проспала. — И я пошла к своему месту.

И опять за моей партой сидел самый красивый мальчик в школе. Даже математик не мог оторвать от него взгляд. И опять самый красивый мальчик глядел на меня с сочувствием. Кошмар! Лучше бы это был сон!

Я как можно незаметнее скользнула на свой стул, прилично отодвинувшись от соседа. Я снова умирала от усталости: до четырех утра я работала в пабе и только в пять легла спать. Да чтоб я еще когда-нибудь! Да ни за что! Пропади оно пропадом! Так думала я, сквозь сон слушая журчание голоса Селфриджа. Но тут меня снова как будто ударило током. Это Ли дотронулся до моей руки. Я не успела опомниться, а он уже держал меня под руку и, вздергивая на ноги, произнес:

— Мистер Селфридж, я отведу Фелисити домой, она больна.

— Нет, я не могу, — заикаясь, бормотала я, — я должна…

Но он уже сгреб наши рюкзаки, подхватил меня где-то в области талии и, не обращая внимания на мое слабое сопротивление, выволок из класса. Вдогонку нам мистер Селфридж только коротко кивнул и пожелал мне как следует выспаться.

На лестнице я снова попыталась протестовать, вырвалась от него и заверещала:

— С какой стати ты командуешь? Мне нельзя пропускать уроки!

— Ты его все равно проспишь, так уж лучше дома в постели, чем за партой.

— А ты, конечно, не привык, чтобы в твоем присутствии девушки засыпали! Удар по репутации, да?

— Может, и так, — и он улыбнулся, как будто его эта мысль ужасно забавляла, — но вообще-то я о тебе беспокоюсь. Нельзя же все время спать на уроках. Тебе так нужны деньги, что ты каждую ночь впахиваешь в пабе?

— Не зарабатываю я ничего, я просто матери помогаю, — вырвалось у меня, — и это никого не касается, даже моих друзей!

Правда, друзья никогда и не спрашивают ни о чем, но они точно знают, что я у матери в пабе никаких денег не получаю.

— Бедная ты, бедная. — Взгляд Ли стал еще более сочувственным.

И тут я не выдержала. В следующий миг у меня из глаз побежали слезы, и сдержать их я уже не могла.

Парни не выносят женских слез, я знаю. Ну вот и отлично, может быть, теперь он наконец от меня отстанет! Пусть убирается обратно на алгебру, а я пойду домой, поплачу вволю и вернусь после большой перемены. Возможно, мне тогда станет лучше.

Ли вдруг обнял меня и прижал к себе. Я терпела только одну минуту, потом оттолкнула его прочь. Между нами нет ничего общего, пусть идет к своим «звездам», к своей Страттон. Она так прочно повисла у него на шее, что он скоро начнет и говорить, и вести себя, как она и ее свита.

Он больше не пытался меня обнять, только сказал коротко:

— Пошли, отведу тебя домой. — Ли положил мне руку на плечо, отчего меня уже привычно тряхнуло.

— Что это? — спросила я. — Почему каждый раз, когда ты до меня дотрагиваешься, меня будто током ударяет?

Он промолчал и отвел глаза. Мы вышли на улицу.

— Может, пойдем опять выпьем кофе и вернемся в школу к уроку физики? — предложила я.

— Далась тебе эта школа, — вздохнул Ли, — другие рады прогулять, а ты на ней все равно что помешана.

Я остановилась, взглянула ему прямо в глаза и заявила:

— Я не намерена работать в пабе моей матери! Я не хочу провести всю жизнь за стойкой, утешая пьяниц и почти не видя собственных детей. Поэтому я и помешана на школе.

Ли окинул взглядом улицу. Кажется, он готов был сдаться и поступить по-моему. А я не отказалась бы от чашки кофе в его обществе, хотя он и принадлежал к высшему свету имени Фелисити Страттон и К°.

— Обещаю, я больше не буду засыпать рядом с тобой, — продолжала я, — и, чтобы твой имидж не пострадал, готова даже прикинуться влюбленной, хочешь?

— Не стоит, — улыбнулся Ли.

— Почему нет, готова попробовать. И если ты разведешь сегодня Матильду на еще один вегетарианский обед, обещаю тебе восхищенный взгляд.

Глаза у него сузились, брови взлетели вверх — левая выше правой.

— Ну же, Ли! — Я улыбалась во весь рот, не стесняясь своих брекетов.

— Ладно, пошли, — засмеялся он.

— Отлично! — Я почти подпрыгнула от радости. Но мы почему-то прошагали мимо заветного «Старбакса». Ли заявил, что знает место получше. Ну да, надо думать, такой гламурный тип должен разбираться и в кофе, и в кофейнях.

— Только не надо пафосных великосветских забегаловок, — попросила я, — для них я кой-чем не вышла, судя по всему.

— На голове у тебя птичье гнездо, а в остальном ты выглядишь ничего.

Я испуганно посмотрела на свое отражение в витрине. Он был прав: волосы у меня стояли дыбом во все стороны. У Эйнштейна такая прическа выглядела достойно и была признаком гениальности, а у меня…

— Я похожа на миссис Рочестер!

— На кого? — не понял Ли.

— Миссис Рочестер, первая жена мистера Рочестера, ну, из «Джейн Эйр».

Ли по-прежнему не догонял.

— Она была сумасшедшая, ее держали в башне, на верхнем этаже. Потом в припадке безумия она подожгла дом и выбросилась из окна.

Ли громко рассмеялся.

— Не вижу ничего смешного, — обиделась я, — из-за нее Джейн Эйр не могла выйти замуж на своего возлюбленного.

Ли смеялся:

— От усталости тебе лезет в голову всякий вздор. Пойдем. У «Фелипе» никто не обратит внимания на твою прическу.

«Фелипе» оказался элитным баром в подвальчике, где когда-то, должно быть, бедный сапожник растил своих восьмерых отпрысков и тачал сапоги. Теперь это место благоухало настоящим колумбийским кофе. Здесь не было ни жары, ни комаров, стояли коричневые кожаные кресла, маленькая барная стойка и плетеные ширмы. На потолке неспешно крутилась пара вентиляторов, негромко играла музыка Buena Vista Social Club. А Ли был прав: отличное местечко. Кроме нас в баре было только два посетителя: за одним из дальних столиков сидели джентльмены в строгих костюмах, по виду — вылитые агенты МИ-6.

К нам подошел официант в черной рубашке и черном же фартуке, и Ли заказал два каких-то Espressicon Раппа, ведомых ему одному.

— У твоей матери так много работы? — спросил Ли.

Официант принес две дымящиеся чашки кофе и тарелочку с кукурузными лепешками.

— Арепас, — Ли протянул мне тарелку, — колумбийская штучка. У Фелипе они лучшие в Лондоне.

Даже если бы это был банальный бигмак, я была бы счастлива, так хотелось есть. Вкусно было фантастически. Никогда еще такого не ела.

Ли подождал, пока я уничтожу пару арепас, и продолжил допрос.

— Ну, так что происходит? Почему ты каждый день опаздываешь, а потом засыпаешь на уроках? У твоей матери действительно так много работы?

— Да что тебе за печаль? — отмахнулась я, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Ты мне кое-что должна, — безжалостно настаивал Ли, — ну так как, твоя мать так зашивается на работе?

— Да нет, обычно работы не много. Но вчера было много: целое общество собралось, а для матери если больше трех гостей, то уже много.

— Так сколько она тебе платит? — поинтересовался Ли.

— Ну ты что, это же моя мама! — возмутилась я.

— И что, — невозмутимо отвечал Ли, — хочешь сказать, что ничего не зарабатываешь? Совсем ничего?

— Конечно! Мы же семья, за счет семьи деньги не зарабатывают.

Он, прищурившись, поглядел на меня, как будто оценивал: правда ли я так наивна или просто дура. Видимо, он увидел и то и другое.

— У тебя есть брат или сестра? Еще кто-нибудь матери помогает, как ты?

— Это допрос?

— Да нет, — улыбнулся он, — я просто подумал, что было бы справедливо, если бы не ты одна вкалывала в пабе.

— У меня есть сестра и брат, но они давно не живут с нами, — я пожала плечами, — у Анны маленький сын, а Филип работает вахтенным методом в аэропорту в Биджин-Хилл. Они уже не могут помогать в пабе.

— Значит, младшая отдувается за всех? — возмутился Ли.

— Слушай, это моя семья! За кофе спасибо, но семью мою трогать не дам! Расскажи лучше о себе! — резко сменила я тему. — У тебя есть братья или сестры? Где подрабатываешь? В модельном агентстве? И зачем такому, как ты, такая, как я?

Опять улыбка, которой трудно сопротивляться.

— А почему нет? У тебя, может, есть друг, который был бы против? — спросил он с легкой издевкой.

— А если бы и так? Ты бы тогда оставил меня в покое?

— Не могу, — он склонил голову набок, размышляя, — мы же сидим вместе, забыла?

В отчаянии я глотнула горячего кофе и обожгла язык. Резко втянула холодный воздух. Ли ухмыльнулся. Кофе вернул меня к жизни, теперь я, вероятно, выдержу и физику, и химию.

Ли не отходил от меня ни на шаг. Подсказал правильную формулу хлорида аммония, а в столовой сумел внушить Матильде, что она осчастливит нас двумя порциями жареной рыбы с жареной картошкой и свежим салатом. Рыба была превосходная, снаружи хрустящая, внутри — сочная и белая.

Руби, увидев содержимое моей тарелки, в отчаянии швырнула вилку на стол:

— Откуда у вас рыба? Я тоже хочу! Ненавижу картофельное пюре с почками!

Мы воззрились на нее с изумлением: никто до сих пор не подозревал, что Руби может быть так резка и настолько рассержена.

— Меняемся? — предложил Ли. — Я почки люблю.

Я уже было открыла рот, собираясь сообщить, что Матильде он только что говорил совсем другое, но Ли тихонько толкнул меня ногой под столом. Ах ты, джентльмен какой! Руби была счастлива, а Ли безропотно поглотил ее порцию жирных почек.

Филлис и Николь расспрашивали его об Америке. Я заметила, что он старается говорить только о школе. Когда Джейден спросил о его родителях, Ли нехотя и коротко сообщил, что его отец очень занятой человек и много путешествует. О матери, братьях или сестрах вообще не упомянул.

Я представила себе, что его братья, может быть, еще красивее и успешнее его и он им завидует. Но одного взгляда на Ли было достаточно, чтобы эта мысль показалась абсурдной. Он никому не может завидовать. Человек, который добровольно пренебрег «звездным клубом» и уселся обедать тут с нами, конечно, далек от зависти.

Звезды восседали через два столика от нас. Фелисити, увидев Ли, захлопала ресницами, призывая его присоединиться к ним. Ли послал ей свою чарующую улыбку, но сел за наш стол. С этого момента «звездный клуб» не спускал с нас глаз. Я их понимаю.

Ли был самым красивым мальчиком в нашей школе, это точно. Точеное лицо, правильные черты, густые вьющиеся волосы чуть не до плеч. Белые ровные зубы и улыбка, конечно, ох уж эта улыбка. Глаза синие и какие-то ледяные, радужная оболочка обведена темно-синим кругом. Ресницы темные, длинные и брови идеальной формы. Образец витрувианского человека Леонардо да Винчи. Его провожали взглядами, от него не могли отвести глаз.

Почему мне кажется, что я его уже где-то видела? Где? Когда?

Я и мои друзья, исключая Филлис и Руби, были его полной противоположностью — это я о его красоте. Но никто из-за этого не комплексовал. Они умели принимать всех вокруг такими, какие они есть, эти люди. В том числе — и такое жалкое существо, как я. Я многим обязана моим друзьям. Спасибо им за их терпимость. Никто из них никогда не издевался над моим именем или грязной одеждой. Помнится, когда мы еще носили форму, они приводили меня в порядок, когда я являлась в школу черт знает в каком виде.