Викинг. Во власти огня

4 глава

Странное, совершенно непередаваемое чувство — доверять тому, кто превратил твою жизнь в ад.

А я шла за Варгом и верила ему.

Потому что не было еще ни одного раза, чтобы он солгал.

И это вызывало уважение, даже несмотря на то, кем он был и что творил.

Кажется, понятия чести и правды были важны для него самого, оттого он и себе не позволял упасть в грязь лицом.

Я едва успевала за его длинными стройными ногами, всеми силами сдерживая в себе эмоции, как это делал он. Потому что чувствовала где-то глубоко внутри, что если разрыдаюсь, то ничем хорошим это не закончится.

Варгу было тяжело.

Только неживой бесчувственный камень мог бы не понять его состояния сейчас.

Но именно в эту минуту, как никогда ранее, я понимала, что… хочу быть с ним здесь и сейчас, чтобы разделить этот ужас. Чтобы он не закрылся в своем ледяном аду еще сильнее, когда спасти его продрогшую душу будет уже просто невозможно.

До этой трагедии остался всего лишь шаг.

Небольшой и смертельный, где будет только обрыв и тьма, в которой Варг сгинет, став тем, кого так все боялись.

Мы молча прошли мимо скованных викингов в большом главном зале, а затем по длинному темному коридору и снова вниз.

На подземную парковку.

Но не остановились даже здесь, в конце концов оказавшись в гараже, где Варг включил свет.

Здесь было много разных машин.

От самых простых и недорогих до крутых джипов, которые стоили целое состояние.

А еще здесь стояли мотоциклы.

— Это всё твое? — тихо выдавила я, потому что это молчание сводило с ума и заставляло мои бедные нервы буквально звенеть.

— Нет. Это общий гараж, — как всегда, коротко и лаконично отозвался Варг, нажал кнопку на брелоке и зашагал туда, откуда прозвучал сигнал машины.

А я пошла за ним, понимая, что теперь пришла моя очередь удивляться ему. Снова.

Общая кухня, где его ледяное величество ело вместе с простыми викингами и где готовилась еда для смертников, стала для меня полным откровением.

Честно говоря, я до сих пор не представляла, как Варг вот так спокойно позволял всем входящим на кухню черпать ложками икру, которая стоила, наверное, как весь этот гараж со всей техникой!

И вот снова.

Он не проводил черту между собой и теми парнями, что работали на него.

И это никак не могло уложиться в моей голове, как бы я ни пыталась сейчас.

Он казался мне слишком холодным и, наверное, высокомерным в общении с остальными, чтобы вот так спокойно делиться всем, что было у него, с простыми смертными.

Впрочем, едва ли сейчас я могла думать и размышлять адекватно, пока мое сердце колотилось глухо и болезненно, а душа стонала при мысли о том, что я увижу своих родных. Вот так неожиданно.

— Это машина Бьёрна?

— Одна из машин.

Я быстро заморгала, пытаясь представить в ней огромного мужчину, кто был правой рукой не самого последнего бандита в Ванкувере.

И у меня не получалось.

Обычный, ничем не приметный седан.

Серебристого цвета.

С каким-то простым номером без этих блатных нолей и одинаковых цифр.

На таких машинах обычно катаются молодые родители с маленькими детьми, но уж никак не вооруженные опасные мужчины, которые убивают людей пачками и при этом получают много денег за незабываемое шоу для богачей.

— У Бьёрна есть семья?..

И снова мне казалось, словно я ударила Варга.

Он даже не смог сразу ответить, только сжал челюсти и открыл переднюю пассажирскую дверь, молча кивая мне сесть, когда я услышала отрывистое и холодное:

— Нет.

Спрашивать в этом состоянии о судьбе Бьёрна было не самым лучшим вариантом.

Это было ясно даже мне.

И потом, где-то внутри я понимала, что едва ли в жизни этого мужчины могло быть что-то хорошее, как случилось в тяжелой и одинокой жизни самого Варга.

Я была уверена, что именно поэтому мужчины настолько хорошо понимали друг друга и поддерживали, несмотря на внутренние разногласия. А порой даже мордобой.

Поэтому молча забралась в машину, сцепив побелевшие руки на коленях и боясь оглохнуть от того, как снова заколотилось сердце.

Варг занял место за рулем, и, будь ситуация иной, я бы, наверное, улыбнулась, потому что этому двухметровому длинноногому великану в этой машине явно было тесновато.

Поэтому Варг первым делом отодвинул кресло, но делал всё сосредоточенно, молча и даже не ворчал.

— Пристегнись.

— Хорошо… — пробормотала я в ответ, потянувшись к ремню безопасности, но руки дрожали настолько, что сделать это простое и незамысловатое движение и попасть в сцепление до характерного щелчка я не смогла.

Варг пристально наблюдал за мной, потянувшись вперед медленно и явно делая это именно так, чтобы я не вздрогнула и не отскочила от неожиданного прикосновения его рук к моим.

Я не дрогнула, но замерла, снова с удивлением ощутив, насколько горячие у него руки.

Он всегда казался мне совершенно ледяным, и каждое прикосновение его к себе я воспринимала с неизменным шоком.

Наверное, даже ждала, что он не остановится на этом и коснется меня, когда ремень был надежно застегнут, но Варг тут же отвернулся и повернул ключ в зажигании, отчего машина ожила и мягко заурчала.

— Ты уверена, Лиза? Будет еще больнее.

Варг смотрел прямо перед собой в этот момент, но я чувствовала его взгляд в темном отражении лобового стекла.

— Пусть будет, — прошептала я.

Он только кивнул, не говоря больше ничего, и машина плавно двинулась вперед.

Не считая своего неудачного побега, это был первый раз за долгий жуткий месяц, когда я оказалась на улице и в относительной свободе.

А потому город казался какой-то нереальной картиной из глянцевого журнала: снежный, с яркими вывесками о том, что скоро Рождество и Новый год, с красочными подарками в больших витринах магазинов, где можно было увидеть множество людей.

Эти люди улыбались, шутили, разговаривали друг с другом, проживали свою жизнь и даже не подозревали о том, что рядом с ними могут находиться те, кто умирает по воле случая…

Они казались ненастоящими.

Слишком сладкими и счастливыми.

Словно боль и беда никогда не касалась их, свалившись на наши головы в переизбытке.

Варг долго молчал, пока мы ехали, сворачивая с одной улицы на другую.

С окраин в самый центр другой стороны Ванкувера, где стало многолюднее и гораздо больше машин.

— В машине холодно?

Я вздрогнула, услышав его слова, когда мы остановились на светофоре как раз почти у самого моста, откуда и начался мой срыв в бездну другой жизни.

Этот простой вопрос застиг меня врасплох.

Я слышала его, понимала, о чем Варг спрашивает, но почему-то не знала, что ответить.

Лишь бросила растерянный взгляд на его чуть приподнятые брови в ожидании моего ответа, когда поняла, что он смотрит на мои руки, крепко сжатые в замок.

Бледные и дрожащие.

— ...Нет, не думаю, что холодно, — нервно пожала я плечами, вдруг осознав, как именно задал свой вопрос Варг. — …А ты сам не чувствуешь?

— Нет.

— Совсем не чувствуешь холода?

— Нет, Лиза.

Еще одно откровение Варга, которое я не ожидала услышать, а потому на секунду задохнулась, но так и не нашлась, что сказать ему в ответ на это.

Я просто понимала, почему так случилось, и это было воистину жутко.

То, что нужно было лечить с помощью психологов много лет, Варг навсегда похоронил в душе, сделав фундаментом для своей неприступной ледяной крепости, где было место только Бьёрну и Роме.

Когда-то лед спас его жизнь, не отдав в руки жестокой смерти.

Но именно лед сделал Варга таким, каким он был сейчас.

Мужчиной с ледяным сердцем.

— …Ты словно Кай, — прошептала я, вдруг смутившись, оттого что сказала свои мысли вслух.

Варг услышал, но промолчал, а я сжала руки сильнее, подумав о том, что теперь и сама стала воспринимать холод иначе.

Я уже не боялась его.

Принимала как должное.

Как то, что никогда не подведет и не обманет, каким бы жестоким он ни был.

Странно, но сейчас, когда мы проезжали по тому самому мосту, на котором я остановилась месяц назад в попытках спасти девушку, я думала о том, что сказал мне Варг.

О том, что жизнь учит меня очень жестоко и что я вешаю на себя чужие проблемы и поэтому сама иду ко дну.

Ощутив его пронзительный взгляд на себе и понимая, что он думает, скорее всего, о том же, я тихо и твердо выдохнула:

— Я бы всё равно поступила так же. Меня учили, что нужно помогать людям.

Губы Варга чуть дернулись, выражая не то нервную улыбку, не то ухмылку, но в этот раз он ответил:

— У тебя хорошие родители, Лиза. И они учили тебя правильным вещам. Но запомни только одно: в этом мире очень важна взаимность. Ты можешь вбухать в человека все свои эмоции, весь позитив и всю помощь, на которую только способна твоя душа. Но если человеку это будет не нужно, то ты останешься пустой и разбитой, а человек просто продолжит жить, как и прежде.

У меня выступили мурашки от этих слов.

Варг говорил спокойно и, как всегда, холодно, но в каждом его слове я слышала горький опыт его жизни, которым он делился со мной.

И это было чертовски ценно.

Едва ли я бы стала прислушиваться к кому-то еще настолько сильно, как к Варгу.

По мере того как мы проезжали мост и обстановка становилась до боли знакомой и родной, дрожь в теле становилась всё сильнее и сильнее, и я никак не могла бороться с этим, как бы ни старалась.

Это был самый настоящий мандраж.

Я снова была в русском квартале, где знала каждую улицу, каждый закоулок, но теперь всё это выглядело словно мой далекий сладкий сон, продолжения которому уже никогда не будет.

Магазины, в которые я так любила заглядывать.

Дома и здания, откуда раздавалась русская речь и сейчас.

Люди, чьи лица мне были знакомы.

Они улыбались, куда-то спешили.

Они готовились к Новому году в предвкушении радостного чуда, а я… Я медленно умирала внутри, сгорая каждую чертову секунду и кусая губу, чтобы не разрыдаться, потому что чувствовала, что Варг смотрит на меня, иногда отвлекаясь от дороги.

— Еще не поздно вернуться назад, Лиза.

— Нет. Я хочу увидеть свою семью.

Он только кивнул в ответ, а я затаила дыхание, потому что машина сбросила скорость и теперь не спеша подкрадывалась к моему дому, чтобы остановиться в тени противоположной улицы и замереть.

Варг выключил фары, но не стал глушить двигатель, а я поняла, что не настолько сильная, как думала сама о себе, потому что слезы тут же потекли по холодным щекам, стоило мне только увидеть родной дом и свет в окнах.

Мои любимые.

Мои самые родные.

Те, за кого я отдала бы свою жизнь, даже не задумываясь.

Сердце захлебывалось болью и кровью при одной только мысли о том, что пришлось пережить им всем, когда они узнали, что я якобы покончила с собой на том проклятом мосту.

Не было ничего ужаснее того, чем понимать, через какой ад пришлось пройти родителям, и я бы отдала всё на свете, чтобы хоть как-то облегчить их боль и слезы.

В окне первого этажа горел свет.

Это была кухня, и мама, как всегда, была там.

Я тихо всхлипнула, зажимая рот рукой, когда увидела ее в окне — как всегда, с аккуратно собранными волосами и в красивом светлом переднике… Но в черной одежде под ним и с бледным осунувшимся лицом.