Викинг. Во власти огня

Потому что каждый угол, каждый предмет мебели был подсвечен даже снизу, создавая эффект парения над полом.

Варг осторожно посадил парня на низкий, но длинный диван, заговорив с ним голосом, от звука которого у меня по позвоночнику побежали мурашки.

— Теперь везде светло. Всё хорошо. Везде светло.

Никогда еще я не слышала, что его голос может быть таким по-настоящему теплым.

Настолько проникновенным и переживающим, что в какой-то момент мне показалось, что Варг просто решил, что меня нет рядом.

Что он остался один на один с парнем.

Он гладил его по растрепанным, явно отросшим волосам, заглядывая в глаза, даже если тот не смотрел в ответ, только продолжал раскачиваться из стороны в сторону, но уже без той паники, которая накрыла его на улице.

— Я с тобой. Везде светло.

А я едва дышала, наблюдая за ними, словно воришка, и никак не могла отвести взгляд.

Потому что впервые поняла, что у этого ледяного великана может быть сердце.

Варг очнулся и грозно нахмурился, увидев меня за порогом в коридоре, отчего холодный бесчувственный монстр тут же вернулся, когда послышался бег и скоро в комнату влетел Бьёрн, едва не сбивая меня с дороги.

— Мне парни сказали! Как он вышел?

— Скоро узнаем, — отозвался Варг так, что я поняла только одно: этим вечером кто-то снова лишится жизни. — Иди к себе, Лиза.

Теперь он снова был собой: холодный, жестокий, резкий — тот, кого нужно было бояться на уровне инстинктов.

И я боялась.

Потому что уже знала, на что он способен в минуты праведного гнева, и по-прежнему упрямо не хотела умирать.

Поэтому только протянула его телефон, осторожно положив прямо на пороге, и слышала голос, уже пошагав по светлому коридору, который обращался к Бьёрну:

— Позови дока. Нам снова потребуются лекарства.

Я не остановилась.

Шла быстро вперед, теперь замечая на полу капли крови, что вели дорожкой по всему коридору, лестнице, когда я поднималась наверх, и вплоть до моей каюты.

Это была кровь Варга. Из раны, которую оставила на нем я.

Он не думал о своей боли и ранах, когда тащил парня.

Потому что не было ничего важнее его.