Отпрыски Императора

Гэв Торп. ИСТИНА ЗАВОЕВАТЕЛЯ

Я надеялась увидеть новую цивилизацию, поднимающуюся из тверди небесной. Название этой кампании галактических масштабов, «Великий крестовый поход», ассоциировалось с триумфальными парадами и символами власти Императора в мирах, приведенных к Согласию. Но все, что я успела заметить, — серые блоки, нагроможденные друг на друга. Их подсчитывали сборщики налогов. Меня выбрали на роль летописца, поручив задокументировать нынешние события для потомков. От такого задания дух захватывало: мне предстояло узреть воплощение величественного, но утонченного замысла, какого и следовало ожидать от Императора Человечества. Одного лишь восстановления необъятной Империи Земли было недостаточно. Требовалось, чтобы ее воочию увидели все следующие поколения, обязанные ей своим благоденствием. Иначе жители Империи забыли бы, какой ценой достигнуты райские условия их жизни.

Впрочем, Император не задумывался отдельно о 382-й экспедиционной флотилии. На 382-ю, одну из многочисленных групп второго эшелона, следовавших за легионами и Имперской Армией, была возложена задача переселения десятков тысяч гражданских, вверенных чиновникам Терры и охраняемых несколькими военными кораблями и армейским полком. Через два года после расставания с Террой я наконец сумела записать, как будущие первые лица государства вспахивают целину и закладывают фундаменты под бесконечные монотонные речи свеженазначенных военачальников Империи.

Когда корабль с исключительно оригинальным названием «Звездный грузовоз XXVI» подготовили к перемещению в систему Вестогорна, я, как обычно, вернулась в свою каюту. Мне не слишком-то нравился варп-прыжок: казалось, что выход из эмпиреев более травматичен для тела и разума, чем вход, хотя многие убеждали меня в обратном. Поэтому я легла спать, чтобы отвлечься от грядущего перехода, и решила пересмотреть несколько часов пикт-потоков со съемками сервиторов с нижней палубы, охранявших массивные зернохранилища со станции Элдгарад. Я долго откладывала это утомительное занятие.

Скачок от нереального к реальному почувствовался сначала внутри живота, а потом пошел вверх по позвоночнику. Будто тысячи невидимых шпилек впились в основание черепа, на языке возник привкус железа. Даже в лежачем положении у меня закружилась голова, и я повернулась на бок, ожидая, что меня вырвет. Как обычно, на самом деле ничего не произошло, и я просто стонала несколько секунд, страдая тошнотой.

Еще несколько минут я лежала на спине с закрытыми глазами, пытаясь не представлять себе, как вращается комната вокруг меня. Все происходило лишь в воображении, но убедить в этом желудок не получалось никак.

И тут я впервые услышала звук сирены, долгий и заунывный. Сев, я вновь ощутила рвотный позыв. Сердце забилось сильнее и как будто тревожнее. Звук раздался снова, на этот раз тремя короткими сигналами. Он доносился с личной адресной панели связи на стене рядом с койкой. Я опять оказалась выбита из колеи: слишком уж вызов капитана корабля не соответствовал порядку, установившемуся за тринадцать системных прыжков.

— Летописец Арес. — Меня всегда забавляла предельная формальность обращений лейтенанта Хагасу. — Полагаю, вы не возражаете против того, чтобы пойти со мной на верхнюю смотровую палубу.

Связь оборвалась. Не успев ответить, я слегка расстроилась. Я была пассажиром, а не членом экипажа, поэтому не имела права связываться с капитанским мостиком по интеркому. Больше мне никто ничего не объяснял. Пришлось встать с койки и подняться на верхнюю смотровую палубу.

По пути на пятнадцать уровней вверх я несколько успокоилась. Большинство встреченных мной матросов и других членов экипажа не обратили внимания на мои расспросы, но женщина-старшина, ехавшая со мной в лифте три палубы, все же сдалась и удостоила меня кратким ответом:

— Это сигнал о сближении. Не боевая тревога, ничего такого. Просто другие корабли в системе.

— Как-то странно, не находите? — спросила я, но двери кабины открылись, и она продолжила путь, ничего не ответив.

Лейтенант ждал на верхней смотровой палубе, за иллюминатором из прочного бронестекла. Его сопровождали двое молодых мичманов с инфопланшетами в руках. Хагасу явно волновался: плечи были ссутулены, пальцы крепко соединены за спиной. Я умела быстро подмечать такие мелкие детали. Даже офицеры переставали играть со мной в карты, поняв, что у меня есть дар считывать эмоции.

Хагасу повернулся ко мне, чуть расслабившись, затем соединил пятки, как будто встав по стойке смирно перед старшим по званию.

— Летописец Арес?

— Зовите меня Эннилин, — ответила я, как и всегда, когда он так ко мне обращался.

— …Мы перешли в захваченную систему. — Нахмурившись, он оглядел меня с ног до головы. — Вы не взяли с собой пикт-камеру?

Мне сквозь землю хотелось провалиться: как я могла? Что же я за летописец, раз забыла записывающее оборудование?

— Еще не оправилась от перехода… — промямлила я.

— Думаю, вы захотите кое-что запечатлеть, — сказал лейтенант.

Я выглянула в окно, но увидела лишь солнце этой системы, имевшее неясный голубоватый оттенок по сравнению с нашим светилом, и звездное поле вокруг.

— Пока нам ничего не видно, — заметил Хагасу.

— И зачем?..

— Я люблю приходить сюда после прыжка, чтобы снова ощутить себя частью реальной вселенной, — перебил меня флотский.

Капитан взял инфопланшет и показал мне экран с изображением некой планеты и траекториями нескольких дюжин космолетов вокруг.

— Еще один флот колонистов? — Я не понимала, что именно мне показывают. — Какое-то недоразумение?

— Это корабли Легионес Астартес, летописец Арес, — ответил он и провел пальцем по клавиатуре.

Теперь около каждой движущейся руны виднелся значок, указывающий на принадлежность звездолета.

На каждой стороне — по черепу с крыльями летучей мыши. Мое сердце будто одновременно замерло и резко забилось, кровь ударила в голову, по коже пробежал озноб.

— Повелители Ночи…

Когда двери челнока раздвинулись, явив посадочную палубу, я не знала, чего ждать. Истории о Повелителях Ночи были не на слуху и не пестрили подробностями, но их объединяла одна черта. Если легионеры Восьмого чем-то и славились, так это своей безжалостностью. Среди летописцев считалось, что Повелители Ночи наслаждаются пытками и гордятся тем, что их атаки повергают всех в ужас.

Судя по разговорам с попутчиками на промежуточных станциях и орбитальных платформах, после обретения примарха репутация Повелителей Ночи стала только хуже.

И сейчас, ступив на борт «Сумрака», флагмана VIII легиона и тронного корабля зловещего Конрада Кёрза, я ожидала подтверждения такой репутации.

Но обстановка оказалась поразительно обыденной. Кроме челнока, доставившего меня с грузовоза, в отсеке было два штурмовых корабля с бронированными корпусами иссиня-черного, полночного, цвета легиона. Вдоль одной из стен стояли разные машины и блоки контрольного оборудования. Я продолжила смотреть по сторонам. Первым делом я увидела внутренние двери, окна кабины управления и в ней единственного человека — явно скучающего дежурного в простой белой форменке. А затем обратила внимание на массивные ворота, ограждавшие отсек.

Ангар почти пустовал. В нем определенно не чувствовалось никакого гостеприимства. Впрочем, жутких трофеев и пугающих украшений я тоже не обнаружила.

— Мне приказывают улетать! — крикнул пилот челнока. — Вы остаетесь?

— Конечно. Я пришла на флот ради того, чтобы лицезреть сражение.

— Вы попросились на борт «Сумрака»? — Я не видела пилота в лицо, но, судя по голосу, мои слова шокировали его. — Вам хотелось побывать здесь?

— Ну, вообще я не ожидала, что получу приглашение на сам флагман… — Тогда, ошеломленная, я на полчаса уединилась в каюте, чтобы справиться с мыслями, но решила не делиться этим с пилотом. — Наверное, именно тут размещены другие летописцы. В конце концов, где, как не здесь, вершится Великий крестовый поход!

Я отошла на несколько шагов от десантной рампы, чтобы пилот мог поднять ее. Люк закрылся с шипящим звуком.

В этот момент бряцание тяжелого замка привлекло мое внимание к внутренним дверям. Одна из них раскрылась внутрь, что позволило увидеть помещение позади полетной палубы. Двигатели челнока завывали все громче, и я поняла, что главный створ отсека не откроется, пока я не уйду, иначе меня унесет в равнодушную пустоту.

Я мигом протиснулась через внутреннюю дверь, чуть не врезавшись в стоявшую рядом гигантскую фигуру. Большинство жителей Терры превосходили меня ростом, и сейчас моя голова очутилась на уровне нижнего края чьего-то нагрудника. На доспехе красовался крылатый светло-серебристый череп на темно-синем фоне. Незнакомец не носил шлема. Черты его лица показались мне странно непропорциональными — так ребенок видит взрослого, глядя на него снизу вверх. Удавалось рассмотреть лишь подбородок и глаза совсем рядом со лбом.

Легионеру придавали внушительность не только рост, широкие плечи и массивная грудь, хотя все, кого я встречала прежде, уступали ему габаритами. Его включенная броня гудела. От него веяло машиной, гневом и смертью.

Мой дядя на Терре раньше держал лошадей. Однажды меня заперли в конюшне, и я испытала шок, оказавшись наедине с огромными животными, пахнущими потом и навозом. Сейчас на меня нахлынуло похожее чувство, хотя помещение было довольно широким, а высота потолков достигала нескольких метров.

Дверь лязгнула у меня за спиной; я аж подпрыгнула.

— Идем со мной, — повернувшись, сказал легионер.

Из-за нострамского акцента слова звучали отрывисто, словно подчеркивая, что это не просьба, а приказ.

Звук его доспеха буквально застревал в моих ушах. Тяжелая поступь сабатонов по металлической палубе походила на ритмичный барабанный бой.

Я шла за ним, ничего не спрашивая и не произнося ни слова, скованная самим его присутствием и манерой держаться. Я бежала трусцой, чтобы не отставать, но мне постоянно мерещилось, что он замедляет ходьбу из-за меня. Мы поднялись на лифте, чуть прошли по другой палубе и добрались до двойных дверей из черного дерева, украшенных золотом и изображениями разрядов терранских молний за крылатым черепом, эмблемой Повелителей Ночи.

Нечто вроде парадной каюты.

— Сюда, — бросил мой проводник, прикасаясь пальцем к рунической панели в стене.

Он ждал ровно столько, чтобы я успела пройти внутрь, потом развернулся, и дверь за ним резко захлопнулась.

Мой взгляд сначала упал на огромное окно (на самом деле — ряд из нескольких окон, метров пятидесяти шириной) и на очертания планеты, показавшейся из-под корпуса «Сумрака». В сине-зеленой атмосфере плясали лучи света, а в пустоте сверкали лэнс-разряды. Следы торпед спускались к поверхности планеты, а носы других военных кораблей озарялись яркими проблесками залпов. Плазменные выхлопы маневровых двигателей мерцали лазурью в космической темноте.

У меня захватило дыхание и сердце забилось чаще от мысли, что я стану свидетелем настоящего сражения.