Алхимия Парижа: пышка и чародей

***

По ту сторону она оказалась в полутьме, на холодном полу.

— Эй, — недовольно проговорила, вставая и отряхиваясь. И тут же бросилась обратно к стене. Но руки уперлись в твердую, чуть теплую поверхность дерева. — Выпусти меня, фокусник! — Ксюша застучала кулаком — стена безмолвствовала. Осмотрев ее снизу доверху, простучав и даже понюхов — сразу пахнуло ясенем — убедившись, что никаких тайных проходов найти не может, девушка оглянулась.

Комнатка, куда попала Ксюша, оказалась заполненной столами и столиками, колбами и длинными, тонкими фиалами с разноцветной жидкостью.

— У нас всегда было это помещение? — растерянный голос прозвучал жалобно и несколько неуместно. Ксюша подобралась — не время теряться — и огляделась.

На стенах оказались развешаны сухие и свежие пучки трав, веток. Повсюду стаяли бочки и бочонки. На полках, на желтоватой бумаге лежали разноцветные горки порошков, камушков, кусочки кожи, засохших лапок и хвостиков. Ксюша поежилась и отвернулась. Рядом она заметила перегонный куб и реторту, которые видела только на картинках рукописей, которые переводила, несколько ступок для ручной перемокли трав, а чуть поодаль деревянный стеллаж со старинными украшениями: медальонами, серьгами, браслетами, брошами; изящными статуэтками, аккуратными кинжалами. Ксюша отметила, что к ювелирным украшениям еще вернется — примерить. Может даже удастся убедить шефа дать ей что-нибудь поносить. Ненадолго. Дальше взгляд вновь заскользил по колбочкам-баночкам. В некоторых сосудах что-то кипело, пузырилось, приливалось зелеными, синими, розовыми цветами, странно пахло и выглядело очень и очень неуместно в офисном здании.

Заметив рассохшуюся, деревянную дверь, Ксюша бросилась к свободе. Петли скрипнули, и на девушку обрушился шум и запахи большого средневекового города — стук колес и топот копыт по каменной брусчатке, терпкий запах лошадиного пота, разговоры множества людей на незнакомом языке. Помедлив, девушка поняла, что язык очень даже знакомый. Перебирая в памяти диалекты, она наконец поняла — старофранцуский!

— Поберегись!

— Посторонись!

— Лучшие ткани королевства! — доносилось отовсюду.

Ксюша обалдело разглядывала улицу. Здесь сновали мужчины и женщины, все куда-то торопились, что-то хотели, везли, предлагали купить, и все словно сошли с картинки учебника истории.

— Средневековый город — центр ремесла и торговли, — процитировала Ксюша.

— Не стой на дороге! — взревел какой-то мужик, чуть не проехав по ноге колесом ручной тележки.

— Простите, — пробормотала Ксюша на старофранцузском, отчаянно надеясь, что без сильного акцента.

Мужик плюнул под ноги и повез тележку дальше, бормоча себе под нос недовольства.

Девушка посмотрела вслед и юркнула обратно за дверь, для надежности подперев ее собой. Все выглядело до чертиков реальным. Засучив рукава, ринулась обратно к стене из которой вывалилась. Несколько минут стучала кулаками и ногами в стену, громко, по слогам повторяя:

— Выпусти меня!

Никто не ответил, и Ксюша, выдохшись, села на пол. Потом подумала, встала и отряхнула любимое платье. Не бывает так, чтобы люди приходили сквозь стены. По ту сторону стены не оказываются средневековые Парижи. Так бывает только в сказках, книжках и снах. Ксюша щелкнула пальцами. Так и есть. Лешкин близнец с татуировкой не рассчитал силу, она приложилась головой и теперь в обмороке. А пока она в стране своих грёз… спустя мгновение девушка уже примеряла тяжелую алмазную брошь и сетовала, что ей не привиделось зеркало.

В животе заурчало. До печенья ведь она так и не дошла. Печенье, пончики, вафельки — есть ли они здесь?

— Мои грёзы — мои десерты, — решила Ксюша и сосредоточенно зажмурилась. Она слышала, во сне, можно представить что угодно — оно сразу появится.

— Потом и зеркало представлю, — произнесла, воображая огромную вазу с конфетами, шоколадками и маленькими такими пироженками со вкусом вишни, клубники и бананов. И чашечку черного кофе. Открыв один глаз и не обнаружив изменений, открыла второй. Ничего. Ксюша разочарованно оглядела стеллаж и тут заметила высушенный хвостик ящерицы, среди изящных кинжалов.

— Гадость, — обиделась на хвостик Ксюша.

Может здесь кухня есть? Внимание уже давно привлекала неприметная, засаленная зановесочка в углу. Так обычно выглядит вход во внутренние помещения в старых магазинах. Место — где всегда есть кухня для персонала! Ксюша отодвинула занавеску и пролезла в узкий коридор.

Лестница наверх и открытый люк в подвал.

— Подвалы чем хороши? В подвалах можно хранить еду, — размышляла Ксюша, спускаясь вниз.

Надежда рухнула сразу. Подвал оказался больше похож на пещеру: всюду глыбы камней, покрытые белым налетом, бурым и темно-зеленым мхом и светящиеся голубоватым грибы. Искрящиеся наросты на стенах и разросшиеся грибницы вокруг них. Что-то капало, кто-то пищал и уже много кто — повсюду ползал. А в углу, спиной к Ксюше, копошился карлик, собирая кусочки мха. В мерцающем свете подземных грибов кожа его рук отливала зеленым. Серая-белая рубашка с закатанными рукавами и коричневые кальсоны, заправленные в красные ботиночки, казались новыми, но выглядели мятыми.

“Неужели он не слышал, как я тут стены пинала?”

— Простите, — смущенно произнесла Ксюша, и карлик, вздрогнув от неожиданности, обернулся.

Вместо человеческого лица у него оказалась испуганная мордочка, с широки безгубым ртом и носиком-пуговкой прямо между черными глазками-бусинками. Из-под коричневого колпачка торчали ушки-лепестки.

— Ааа! — завизжала Ксюша.

— Ааа! — завизжало существо в унисон, но Ксюша уже взмыла вверх по лесенке и захлопнула крышку люка.

— Сумасшедшая! — неслось снизу, — открой дверь! Брошь верни!

Ксюша опасливо покосилась на люк, потом на брошь, которую забыла снять, отправляясь за едой. Карлика стоило бы выпустить, похоже это его домик. Но он наверняка разозлился, может стоит переждать?

Скрипнула входная дверь, и девушка, оказавшись между молотом и наковальней, осторожно высунула нос из-за занавески.

— Выходи, — лениво произнес знакомый голос.

— Леша? Ты-то с чего мне привиделся? — изумленно воскликнула Ксюша, выскакивая из укрытия. — Не Леша, — увидела она татуировку.

Парень равнодушно кивнул.

— Домой вернуться хочешь?

— Ты мне снишься, — заявила она и замахала руками, — исчезни, давай!

Парень хмыкнул и медленно подошел к девушке. Та попятилась, но увернуться не успела — он снова толкнул. Мгновение и она вернулась в коридор родного офиса. Запах печенья, голоса коллег… запах печенья. Все шли на обед. Ксюша взглянула на парня и тут же бросилась бежать. Это был не сон.

Он выпрыгнул из неоткуда, прямо на пути. Девушка и моргнуть не успела, как вновь оказалась в алхимической лавочке.

— Хочешь выбраться? — насмешливый, презрительный и надменный голос.

“Понятно”.

— Сжалься и выпусти меня! — девушка театрально бухнулась на колени, сжала молитвенно ручки и прикрыла глаза пушистыми ресницами, подглядывая украдкой, как этот тип среагирует.

“Если он так умеет — перемещаться туда-обратно, наверняка пухнет весь от гордости. Интересно, как он это делает? Может новые технологии какие?”

— Нужно заплатить, — ухмыльнулся он.

На короткое “сколько?” он только покачал головой. Но встретив оскорбленный взгляд, насмешливо добавил:

— Мне нужно не тело, толстуха.

— Душу мою хочешь, — девушка прикрыла рот ладонью и выпучив глаза уставилась на татуированного. — Бери! Все забирай! — в то, что у него получится отделить душу от тела, Ксюша не поверила.

— Что? Нет! — на секунду он даже растерялся, — просто отдашь вот это, — он протянул черный камушек, — тому, кто захочет меркурий для золотого эликсира.

“Как будто к мафиози попала, а этот татуированный — глава клана”.

— Ага. Меркурий, золотой эликсир. Пароль записала, дон… гм, просто дон! — окинув парня взглядом, Ксюша решила, что на главу он все же не тянет и добавила, — дон-пардон, — чтобы сгладить оплошность.

Деловито поднялась и схватила камень. Тот оказался гладким, чуть теплым и слово бы немного пульсировал. По поверхности пробежали кроваво-красные червячки линий. Ксюшу передернуло. Она захотела немедленно вернуть камень. Наверняка есть и другие способы договориться. А эта вещица… в ней было что-то неправильное, что-то злое. И сам парень казался донельзя неприятным. Хоть красив и одет с иголочки, но создавал то же чувство, что и испорченный, сгнивший кусок на белоснежной тарелке в дорогом ресторане — чувство удивления, смешанное с отвращением.

Позади что-то грохнуло. Татуированный перевел взгляд, и тут на него налетел яростный зелёный вихрь.

— Пошел прочь, гадостник!

— Фарфадет! — успел презрительно воскликнуть татуированный, прежде чем карлик из подвала столкнул его с ног.

Ксюша отступила, а это двое принялись разносить алхимическую лавочку. Зазвенели упавшие колбочки, разноцветные жидкости смешались и теперь шипели дымились.

— Брось в него что-нибудь железное! — заверещал фарфадет.

— Выбирая меньшее из зол, — согласилась Ксюша и, схватив первое, до чего дотянулась, как следует приложила татуированного железным кубком по голове. Место, куда она попала — загорелось, мужчина взревел и исчез в золотом мареве. Девушка вздохнула: одной проблемой меньше — одной больше. Подгнивший типчик исчез, но кто теперь вытащит ее отсюда?

— Угораздило тебя с гадостником связаться, — буркнул фарфадет, — совсем из ума выжила?

Ксюша пожала плечами: “гадостник” отлично подходило парню, но она и не такими раскланивалась, когда менеджером по продажам, учась в институте, подрабатывала. Ко всему,

— Ты сам — маленький человечек с мордочкой зверька, — заметила она.

Карлик рассмеялся:

— Я не человек. Я фарфадет, — гордо произнес он, — фарфадет Жан Пье-д’Уа.

— Приятно. Ксения. Для друзей Ксюша.

Фарфадет удивленно вскинул брови, но Ксюша не обратила внимания. Девушка повертела в руках неприятный камушек и протянула карлику:

— Тебе не нужен? — когда и где ей нужного парня искать, она все равно не знала, а татуированный сгорел. Не брать же этот мерзкий камень себе.

Фарфадет отпрыгнул на безопасное расстояние, чтобы нечаянно не коснуться камушка.

— Камень желаний? Ты взяла у него камень желаний?!

Ответить девушка не успела: дверь распахнулась, и твердым, самоуверенным шагом вошел высокий мужчина. Длинные черные волосы были завязаны в конский хвост, на бледном лице сверкали золотыми огоньками глаза, ярко-зеленые как полуденный лес. Полы дорожного плаща из эбонитово-черного, дорогого сукна, взволнованно всколыхивались от каждого шага, раскрывая столь же черную одежду под ним. Вся эта чернота создавала ощущение влетевшей в комнатушку алхимика маленькой, всепоглощающей черной дыры.

Вошедший, не замечая Ксюшу, властно произнес:

— Где мой меркурий, фарфадет?