Сеятели ветра

Она притягивала к себе взгляды и откровенно наслаждалась этим. Даже Нири глазел на Алис с щенячьим восторгом в глазах. Когда к нему присоединился Обура, Ханэ не выдержал, поднялся и пошёл навстречу лисице.

Они встретились на середине зала. По-хозяйски приобняв её за талию, Ханэ повёл Алис к своему месту. Представившись, она легко поклонилась присутствующим и опустилась на подушку рядом с Ханэ.

— Так вот что за подарок! — рассмеялся Обура, хлопнув себя по коленям. — А я-то гадал!

— И какие были варианты? — поинтересовался Ханэ. Он млел от прикосновений лисицы, которая обняла его за плечи таким же властным жестом, каким он обнял её, когда вёл через зал.

Казу своим подарком попал в точку. Ханэ сам не заметил, как начал улыбаться вместо того, чтобы хмуриться.

— Я думал, это деньги или свитки с заклинаниями. Или талисман какой.

— Что ж, в каком-то смысле последний вариант был верным, — Казу изящным жестом расправил веер и прикрыл им нижнюю часть лица. — Посмотри, как Ханэ сияет.

Переглянувшись между собой, братья-вранолюды одновременно фыркнули. Нири помрачнел. Ханэ уже понадеялся, что сейчас волколюд оскорбится и уйдёт, но надежды рухнули, когда к ним подбежали дети.

Аруха и Хина, хихикая между собой, поначалу пробежали мимо. За ними пробежал Шиёки, и девоки с весёлым визгом бросились от него врассыпную. Попетляв немного между гостями, они вдруг заскочили Нири за спину.

— Мы в домике! — крикнула Аруха, выглянув из-за плеча волколюда.

Шиёки её слова не остановили. Он перескочил через столик, на бегу хлопнул по плечу, кого достал, и остановился только у стены. Прижавшись к нарисованному ворону спиной, мальчишка шумно задышал.

— Поймал, — задыхаясь, объявил он.

— Это против правил! — в один голос крикнули девочки.

Хина зыркнула на брата, и тот выставил перед собой руки:

— Стоп-игра, стоп-игра!

Не слушая его, Хина приблизилась к брату. Шиёки, слишком запыхавшийся после бега, попытался отползти от неё и скрыться за Казу. Хина безжалостно поймала его за локоть и, подтащив к себе, скрутила вдобавок за ухо.

— Поймала! Ты снова водишь!

— Ах та-ак, — Шиёки сделал страшные глаза и, не успела сестра отскочить от него, как мальчишка ткнул её в щёку и торжествующе крикнул: — Ты водишь!

Фыркнув, Хина ткнула его локтём в бок. Конечно, Шиёки не мог этого так оставить. Они сцепились в шумный каркающий клубок, пока Аруха растерянно хлопала глазами, и не успел никто опомниться, как они налетели на Нири.

— Так, детвора! — повысил голос он, хлопнул в ладони. — Эй! Бойцы-птенцы!

Казу глядел на них с лёгким пренебрежением, Обура наблюдал со сдержанным интересом, но вмешиваться не торопился.

— На кого ставишь? — вполголоса поинтересовался Ханэ, накрыв рукой ладонь Алис.

— На Шиёки, конечно. Он ведь старше.

Едва она это сказала, как Шиёки с грохотом рухнул на пол и утянул за собой сестру. Аруха коротко вскрикнула. Клубок распался. Хина вскочила первой и, шмыгнув носом, мстительно пнула брата в колено.

— Д-дурак! — дрожащим голосом объявила она.

— Сама такая! Дай гляну, — проворчал он. Хина обиженно отвернулась. — Да дай!

Шиёки подошёл ближе, но тут же получил по рукам от сестры. Обиженно шипя, мальчишка отошёл к Нири, плюхнулся рядом прямо на циновку и потянулся к его чашке.

— Эй, куда? — рассмеялся Нири, выхватив чашку прямо из-под любопытного носа. Волколюд опрокинул её одним махом и, поморщившись, стукнул чашкой об стол. — Иди с сестрой мирись!

— Она не хочет, — пробурчал Шиёки.

— Хина, иди сюда, — благодушно позвал её Нири.

— Не хочу! — Хина примостилась у ног Ханэ, залезла под свободную руку и, встретившись взглядом с Алис, обиженно поджала губы.

Обура выглядел немного расстроенным, будто ожидал, что девчонка пойдёт к нему. У Ханэ его вид вызывал лишь желание рассмеяться: что Обура, что Казу не появлялись в поместье уже несколько лет, да и до того не особо общались с Хиной. Казу держался с ней учтиво, но отстранённо, Обура не сильно отличался в этом от брата. Чего он ещё после этого ожидал, что Хина бросится к нему в объятия?

Ханэ вдруг почувствовал себя победителем. Ему дети доверяли, а этим столичным, разодетым в пух и прах птицам нет. У него была Алис, а рядом с ними никто не сидел. И амулет, приносящий удачу, сейчас был при нём.

“Демоны Ёми, не надо было столько пить, — эта мысль мелькнула и пропала, растворилась в нахлынувшем на него веселье. — Ай, ладно! Не сидеть же унылой белой вороной!”

Размышления прервала юная волчица. Немного помешкав, она всё-таки подошла к Хине и, присев сбоку, сочувственно поинтересовалась:

— Сильно ударилась?

— Не сильно. Просто больно.

Аруха только глянула на Шиёки, как тот сразу принялся оправдываться:

— Да я случайно! И я, если что, с ней не ругался! И вообще…

— Будь мужиком, а, — прервал его вальяжно развалившийся Нири. — Если виноват, так признай. Это не так страшно.

Шиёки надулся, как пузырь. Нири едва ли глянул в его сторону: волколюд бесстыдно любовался Алис.

Ханэ чуть крепче сжал запястье лисицы. Она ответила тем же, и он успокоился. Нири мог сколько угодно поедать её взглядом, но ему Алис не принадлежала.

— Да ладно вам, помиритесь уже! — увещевал их Нири.

Видя, что они не торопятся его слушаться, волколюд поднялся со своего места, схватил Шиёки за шиворот и, пропуская мимо ушей вопли отчаянного сопротивления, потащил его к сестре.

— Миритесь! — повелевающим тоном повторил он.

— Какое варварство, просто прелесть, — вполголоса прокомментировал Обура, пользуясь тем, что волколюд в человеческом облике обладал не самым острым слухом.

Впрочем, варварство дало свои плоды. С неохотой, но птенцы всё же протянули друг другу руки. Не прошло и нескольких минут, как повеселевший Шиёки сбегал в другую часть зала, откуда притащил доску с деревянными фигурками. Нири одобрительно хмыкнул. Он с довольным видом наблюдал за тем, как воронята и юная волчица возятся у доски и стучат фигурками, напрочь игнорируя установленные игрой правила.

Ханэ поймал себя на мысли, что его это даже не раздражает, вопреки обыкновению. Общее веселье захватило и его, и Алис. Когда она присоединилась к детям, став четвёртым игроком в дикую смесь “морского боя” и “пять в ряд”, Ханэ тронул за локоть Обуру. Повернувшись, вранолюд устремил на него на удивление ясный взгляд.

— Слушай, я не пойму, что между вами произошло? — он показал на Казу, который сидел бок о бок с Аюми. — Сначала чуть не дерётесь, теперь ты делаешь вид, что ничего не было.

Обура махнул рукой с таким видом, будто он сморозил глупость.

— Это было просто недоразумение. Не бери в голову, — вранолюд с усмешкой покосился на прикорнувшего Нири. — Кажется, кто-то себя переоценил.

— Нет, и всё-таки, — Ханэ понимал, что переступает границы, но ничего не мог с собой поделать. — По какому поводу вы так столкнулись?

Обура развёл руками:

— Знаешь, иногда хорошие намерения могут привести боги знают к чему. У тебя никогда не бывало такого?

Ханэ важно кивнул.

— Ну вот… — наклонившись, Обура доверительно прошептал: — Я за него жизнь готов отдать, но иногда Казу бывает просто несносным.

— О, понимаю, — ухмыльнулся Ханэ. — По-моему, ему просто доставляет удовольствие выводить всех вокруг из себя.

— Вовсе нет, просто… так получается.

Рассмеявшись, Ханэ хлопнул себя по коленям.

— Это талант! Казу, слышал? Ты просто самородок!

Казу выразительно глянул на него, затем на брата, словно спрашивая, что происходит.

— Мне весьма лестно это слышать, но, боюсь, я тебя не совсем понимаю.

— Он просто очень доволен твоим подарком, — вставил своё слово Обура.

— Во-от оно что. Я рад, что угадал.

Казу отвернулся, потеряв к ним интерес, и продолжал разговор с Аюми. Обура потёр точку между бровей, взял было опустевшую пиалу, но вдруг поморщился и поставил её обратно. С минуту он неотрывно наблюдал за ними, подперев подбородок кулаком. Ханэ с удивлением отметил, что Обура недоволен тем, как его брат вьётся вокруг волколюдки.

— Ханэ, Ханэ, иди к нам! — громко позвал его Шиёки.

“К нам” — это было громко сказано. Девочки под руководством Алис возились с лохмами Нири, так что Шиёки остался в одиночестве, но признать этого гордость, видно, не позволяла.

Хмыкнув, Ханэ неохотно потянулся в его сторону. Идти куда-либо было откровенно лень, но оставлять мальчишку одного тоже было не дело.

Как знать, может, это последний раз, когда они могут так веселиться и не думать ни о чём дурном?