Пара дракона

Глава 14

СВЕРРЕ

Мне следовало бы знать лучше. Лэйдон слишком далеко зашел в биджассе. Я не мог заставить его прислушаться к голосу разума, как ни старался. Когда он пустил кровь, я тоже потерял контроль. Черт побери! Выражение лица Джоли, когда я уходил, запечатлелось в моей памяти. Я не думаю, что мне когда-либо приходилось делать более сложный выбор, но та, которая называет себя ее подругой, Калиста, сказала, что так будет лучше.

Мы не одолеем биджасс грубой силой. Я должен быть умнее этого. Я должен был заявить о своем присутствии, прежде чем войти на территорию Лэйдона. Встретиться с ним где-то на нейтральной территории. Если бы меня не отвлек заузл, я бы подумал об этом, но мною двигали смутно припоминаемые страхи и потребность в помощи, чтобы спасти Джоли. Теперь я опять все испортил.

Сидя на дюне и глядя на раскинувшийся внизу город, я жую кусок вяленого мяса биво и размышляю, что теперь делать. Я не оставлю Джоли, по крайней мере, надолго. Когда я рассказал Калисте, через что прошла Джоли, она пообещала, что они смогут ей помочь. Я сказал Калисте, что Джоли нужен эпис, и она поняла. Почему она знает мой язык, а Джоли — нет? Это несправедливо. Я хочу поговорить с Джоли и понять каждое ее слово. Я хочу знать ее мысли, ее чувства, я хочу слышать ее музыкальный голос и видеть, как он формирует картины в моем сознании.

Черт возьми. Сколько времени пройдет, прежде чем заузлы найдут город? Люди Джоли не готовы к нападению. Ни одна из городских защитных систем не активирована, и у людей там, похоже, не было никакого оружия, о котором можно было бы говорить. В одиночку Лэйдон не сможет противостоять нападению заузлов. Мы должны перебороть биджасс. Это важнее, чем когда-либо, когда здесь появились работорговцы. Сначала я хотел сделать это ради Джоли, но теперь это вопрос выживания обеих наших рас.

Солнце садится за город, освещая его последними лучами. Здания загораются, очерченные огненно-красным контуром. Это прекрасно, но пробуждает старые, нежелательные воспоминания о боли, поэтому я загоняю их обратно в туман. Она скоро придет. Она обещала. Если она действительно подруга Джоли, то обязательно появится. Если нет, то я снова вторгнусь на его территорию, но на этот раз я приду не с миром. Джоли моя, и я не позволю им надолго разлучать меня с ней, чего бы мне это ни стоило.

Тени ползут по полосатым песчаным дюнам, прогоняя последние лучи света. Я отправляюсь на поиски чего-нибудь, чтобы разжечь огонь. Когда тьма отвоевывает землю, я нахожу достаточно для своих целей. Я дышу на маленькую кучку мусора, выпуская огонь из желез в задней части моего горла, и она загорается. Я медленно подбрасываю в огонь несколько больших кусков, но не слишком много. Я не хочу, чтобы он привлекал слишком много внимания, но достаточно, чтобы направить Калисту к моему месту дислокации, как мы и договорились.

Как только огонь разгорается, я устраиваюсь поудобнее и жду. Я стараюсь ни на чем не сосредотачиваться, очистить свой разум от всех мыслей, эмоций и отвлекающих факторов, но это невозможно. Выражение лица Джоли, когда я уходил, непроизвольно возникает перед глазами. Боль в груди, неровный ритм сердцебиения возвращаются, и мне кажется, будто огромная рука сдавливает мою грудь. Мои глаза распахиваются, и вся сосредоточенность исчезает. Воспоминание о страданиях Джоли возвращает меня к настоящему, к моей боли.

От города внизу отделяется крохотная тень.

Я отодвигаюсь от костра и прячусь в тени за пределами кольца света. Фигура направляется прямиком к огню. Я жду.

Калиста выходит в круг света и оглядывается. Она довольно симпатичная девушка, хотя и не идет ни в какое сравнение с Джоли. Хотя и очевидно, что они принадлежат к одному и тому же виду, между ними существует много различий. Джоли крошечная, и у нее золотистый оттенок кожи, когда она не обгорает на ярком солнце. Калиста бледнее, и ее глаза имеют другую форму. Ее нос чуть больше, и у нее выпуклый живот. Интересно, она беременна? Если это так, и она с Лэйдоном, как она утверждает, то это его ребенок? Она оглядывается по сторонам, сначала не замечая меня. Я заметил, что у Джоли тоже плохое ночное зрение.

— Привет, — говорит Калиста, когда я вхожу в кольцо света.

— Приветствую, — говорю я, сохраняя дистанцию между нами. — Как Джоли?

— Расстроена, — честно отвечает она, и я это ценю. — Но она все понимает и согласна с моим планом.

— Хорошо, — говорю я, стараясь не думать о том, что сделаю, если узнаю, что она говорит неправду. Угрозы мелочны и ненужны.

— Ты можешь объяснить мне что такое… биджасс? — она запинается на этом слове, но произносит правильно.

Я жестом приглашаю ее сесть, затем делаю то же самое, придвигаясь ближе к огню, чтобы мы могли ясно видеть друг друга. Я предлагаю ей немного своего сушеного мяса, от которого она вежливо отказывается. Потребности гостеприимства удовлетворены, теперь я чувствую, что могу говорить с ней серьезно.

— Это заложено в нашей генетике, — говорю я. — Тебе знакомо это понятие? Как устроены существа?

— Да, мы с Джоли обе ученые. Мы изучаем растения и эволюцию жизни.

— Хорошо, — говорю я, улыбаясь. Я знал, что моя Джоли умна, но, услышав слова Калисты, я преисполнился гордости. — Лэйдон, возможно, не знаком с этим понятием. Он воин, и это было скрыто от нашего народа. Никто бы не захотел узнать, откуда ты родом, из чего сделан, поэтому мы держали это в тайне.

— Откуда ты знаешь, что он воин? — спросила она, положив руки на свой раздутый живот.

— Его приметы, телосложение — это очевидно.

— Извини, что перебила, пожалуйста, продолжай, — говорит она.

— Во-первых, как так получилось, что ты говоришь на моем языке? — спрашиваю я. — Ты в совершенстве владеешь им. Почему Джоли не может на нем говорить?

Она улыбается и смотрит на свой живот, потирая его руками.

— В пирамидальном здании, которое мы называем ратушей, есть машина, — говорит она. — Я случайно запустила ее, но не смогла понять, как сделать это снова. Каким-то образом она обучила меня вашему языку. Я не понимаю как. Люди не обладают такими технологиями, но я пыталась разобраться в этом.

Я мысленно возвращаюсь назад, и память о машине возвращается.

— Думаю, что смогу активировать ее — я помню ее из прошлого. Ты знаешь про Опустошение?

— Да, я уже видела видео, хотя и не все поняла. Ты сможешь активировать машину?

Я киваю, но этот ход мыслей уводит меня в туман воспоминаний, с которыми я не хочу сейчас иметь дело, поэтому я меняю тему разговора.

— Биджасс, — говорю я, переводя разговор в другое русло. — Это генетический дефект, который проявился только после Опустошения. Когда все закончилось, те из нас, кто выжил, нашли друг друга. Не помню, как и почему, но мы разошлись. Это был выбор, который мы сделали в то время. Я уверен, что это казалось мудрым, но это усугубило недостаток. Чем больше времени мы проводим в одиночестве, тем более примитивными становимся. Это регрессия. Это неуловимо, и ты даже не осознаешь, что это происходит с тобой. Территория на первом месте. После этого идет борьба за выживание из-за ресурсов, необходимых для жизни. Кажется разумным держать других подальше от того, что считаешь своим. Затем начинаешь собирать сокровища. Вещи, которые поначалу полезны, но и тут все усугубляется, и ты начинаешь собирать вещи, которые имеют ценность только лично для тебя. Воспоминания исчезают. В этом проклятие и блаженство. Чем дальше биджасс овладевает тобой, тем сильнее затмеваются воспоминания прошлого.

— Звучит ужасно, — говорит она с грустью в голосе.

— Нет, это прекрасно, — я смотрю ей в глаза.

— Почему? — спрашивает она.

— Воспоминания — это боль. Мы — обреченная раса. Хочешь, чтобы тебе напоминали об этом каждый день твоей очень долгой жизни?

Она качает головой, и по ее щеке стекает влага, совсем как у Джоли. Сравнение возвращает пульсирующую боль в моей груди, боль от тоски по ней, хотя я был без нее всего несколько часов.

— Я понимаю, — говорит она. — Так вот почему вы с Лэйдоном подрались?

— Да, — говорю я.

— Я слышала, как ты спорил с ним, когда я подбежала.

— Да, я пытался заставить его образумиться. Чтобы вырвать его из хватки биджасса, — говорю я.

— Значит, это возможно? — спрашивает она.

— Думаю, да, — отвечаю я. — Я был в состоянии сопротивляться, пока он не пустил кровь. А потом, к своему стыду, я потерял контроль.

Она кивает, прикусив нижнюю губу.

— Ладно, дай мне с ним поговорить. Может быть, если он узнает, что ты придешь, это поможет. Мы могли бы найти какой-нибудь способ создать градиент, позволить ему бороться с ним постепенно.

Я киваю в знак согласия.

— Есть еще кое-что, что может помочь, если он вспомнит.

— Что это? — спрашивает она.

— Заузлы, — говорю я.

— Кто это?

— Работорговцы. Они здесь, недалеко отсюда. Их много, слишком много даже для такого могучего воина, как Лэйдон, чтобы справиться с ними в одиночку.

— Работорговцы? Как они выглядят?

Когда я описываю их, она бледнеет, потом прикрывает рот рукой и ахает.

— Ты знаешь их? — спрашиваю я.

— Это были монстры, которые напали на наш корабль, из-за них мы потерпели крушение. Здесь их еще больше? Мы нашли остатки разбитого корабля. Я думала, они погибли.

— Эти не разбились. Их корабль цел и невредим.

— Черт, — говорит она.

— Согласен. Скажи Лэйдону, дай ему понять, что мы должны объединить усилия. Он должен знать, что придут и другие.

— Другие?

— Да, другие змаи. Когда ваш корабль упал, в небе прогремел мощный взрыв. Я уверен, что по крайней мере половина планеты могла это видеть. Моя территория находится рядом с его, поэтому я прибыл первым, но не думайте, что я единственный, кто пришел. Будут и другие.

Она хмурится. Мы сидим молча, она думает, а я жду.

— Хорошо, — наконец говорит она.

Она с трудом поднимается на ноги, ее раздутый живот выбивает ее из равновесия. Я помогаю ей и отступаю.

— Могу я задать вопрос?

— Конечно, — говорит она.

— Ты беременна?

Она нежно улыбается, потом смеется.

— Да, я не просто так такая толстая.

— А, — отвечаю я, раздумывая, имею ли я право задать следующий вопрос.

Она подходит ближе и кладет руку мне на грудь, совсем как Джоли. Мы смотрим друг другу в глаза, и я чувствую, что она что-то ищет. Я встречаюсь с ней взглядом и жду, позволяя ей самой решить, найдет ли она то, что ищет.

— Ты любишь ее? — наконец спрашивает она.

Я отвечаю не сразу. Я думаю об этом. Так вот что это такое? Прошло так много времени с тех пор, как я испытывал какие-либо эмоции, кроме потребности в сокровищах, вызванной биджассом.

— Думаю, да, — наконец отвечаю я. Я могу любить как мужчина — я не перевратился в монстра.

— Хорошо, — говорит Калиста и делает шаг назад, убирая руку с моей груди. — Ей нужна любовь. Она этого заслуживает. Но я скажу тебе прямо сейчас: если ты когда-нибудь причинишь ей боль, я заставлю Лэйдона снова надрать тебе задницу.

Я не смог бы сдержать улыбку, даже если бы захотел. Ярость Калисты согревает мое сердце. Я ясно вижу, что она подруга Джоли и достойна ею называться.