Уосэ Камуи. Часть 1

— Пеки-пеки, — сказал Кот, вальяжным шагом последовав за ними.

Но остановившись на пороге, он обернулся и, как бы, между прочим, произнёс:

— Как по мне, так сомнительное это удовольствие быть четыреста там каким-то фамильяром у презирающей тебя старухи. К тому же, что-то я не припомню, чтобы Хаттори давала обещание, что заключит с тобой контракт. Поручение, да, дала. А вот обещание… Хм… Или я что-то путаю? — и, увидев, как счастливое выражение сползает с лица поражённой кицунэ, довольный собой вышел из дома. * * *

До начала фестиваля было ещё далеко, а на двух полях возле конного завода уже было многолюдно и шумно.

На одном из них односельчане суетились, украшая и наполняя ярморочные столы и палатки всевозможными яствами и товарами. Уже одетые в яркие костюмы участники и гости фестиваля прохаживались между рядами, рассматривали всё, что предлагала разворачивающаяся ярмарка, чтобы успеть купить до начала разные сувениры для себя и своих родных.

Настя и Алёна, одетые в русские народные сарафаны, благодаря весомой помощи Акиры, уже закончили оборудовать свой ларёк с напитками. Василиса, под чутким наблюдением Аой и Кота, шныряла между столами в толпе и с одинаковым восторгом рассматривала и приглашённых участников, и разномастные товары, наполняющие столы и прилавки. Обыкновенное сельское поле теперь было совсем не узнать.

На втором поле должны были проходить сами выступления соревнующихся команд. За короткий срок на нём рабочие конного завода успели возвести трибуны для зрителей и даже установить столбы с дополнительным освещением и динамиками. Но больше света не потребовалось, день обещал выдаться солнечным и жарким.

Здесь тоже уже кипела жизнь. Конюхи с наездниками разминали и разогревали коней, заодно давая животным освоиться в не знакомом для них месте. Ранние зрители старались занять все самые лучшие места и рассаживались на трибунах.

Пётр Свиридович, директор конного завода, неспешно прохаживался с председателем сельсовета Павлом Афанасьевичем. Цепким взглядом он рассматривал чужих лошадей и критично сравнивал их со своими. Конечно, будучи опытным заводчиком, он мог сразу увидеть перспективных жеребцов и кобыл. А имея деловую жилку в своём характере, преследовал ещё и другую цель, помимо громкого заявления о себе в районе и за его пределами. А именно — заполучить в свои стойла хороших племенных скакунов и, желательно, по очень низкой цене.

Как коршун Пётр Свиридович впивался жадным взглядом в каждую лошадь, но тут же отводил глаза, разочарованно вздыхая и цокая. Ни одна из них и в подмётки не годилась его питомцам. С одной стороны, это был несомненный повод для гордости, но с другой, он чувствовал себя расстроенным, словно ребёнок, у которого отобрали игрушку.

Ровно до тех пор, пока на поле не вывели чёрного как смоль жеребца со светлой, почти белоснежной гривой. Пётр Свиридович аж крякнул и причмокнул от удовольствия. Всё в этом коне радовало его глаз: и стать, и лёгкий шаг, сильные ноги и крепкая спина. На фоне других коней этот жеребец выделялся как алмаз на фоне простых поделочных камней, у него были все задатки, чтобы стать чемпионом.

Директор, радостно надеясь на возможность удачной сделки, подозвал одного из своих рабочих и поинтересовался, какой команде принадлежит этот красавец.

— Команде горцев из деревни Вару, — ответил тот и показал на выводимых на поле ещё четверых не менее великолепных коней. — И эти тоже их.

Радостное предвкушение тут же покинуло Петра Свиридовича. Горцам? Нет, эти не продадут, ни за какие деньги.

— Ты чего это загрустил? — спросил Павел Афанасьевич, увидев, как тот неожиданно сник.

— Да не продадут!.. Э-эх… — махнул в ответ рукой директор.

— Да ты погоди расстраиваться! Может, и продадут. Не просто же так они здесь объявились. Никогда ещё горцам до нас никакого дела не было, а тут, на тебе, на фестиваль чуть ли не сами напросились. Думается мне, что им от нас что-то нужно. Вот на этом можно и сыграть, — успокоил друга председатель.

— И ты, если что, поможешь? — приободряясь, с надеждой в голосе спросил Пётр Свиридович.

— А что ж, не помочь-то? Помогу, конечно, — по-дружески хлопнул его по плечу улыбающийся Павел Афанасьевич.

Воспрянувший духом директор конного завода снова впился жадным взглядом в приглянувшегося жеребца. * * *

Становилось всё жарче от припекающего солнца и киоск с напитками начал пользоваться такой бешенной популярностью, что Настя и Алёна еле-еле поспевали с заказами.

«Девушка, мне то! Девушка, мне это!» — так и сыпалось со всех сторон, что они уже перестали глядеть покупателям в лицо, сосредоточившись только на их руках.

Деньги взять — лимонад отдать, деньги взять — чай отдать.

Скорее бы уже соревнования начались, чтобы основная масса народа переместилась на соседнее поле, а то уже от этих мелькающих рук перед глазами всё плыло и начала кружиться голова!

— О! Так вот ты где прячешься, Веснушка! — громко прозвучал рядом знакомый голос, и от неожиданности Алёна чуть не выронила стаканчик с лимонадом.

Прямо перед ней стоял тот самый горец, Гай.

— Не угостишь чем-нибудь холодненьким? — спросил он и улыбнулся ей во всю ширь.

Удивление, внезапное смущение и радость смешались в душе Алёны, общим весом навалились на неё, и она оторопела с широко распахнутыми глазами.

— Цветочек, и мне налей чего-нибудь, — сказал стоящий с ним парень.

Судя по его костюму, такому же, как у Гая: атласная бордовая рубаха, чёрный вышитый золотом жилет, широкий кожаный пояс, черные свободные штаны и специальные сапоги для джигитовки — этот парень тоже был горцем.

Тёмные каштановые волосы, ниспадающие крупными волнами до самых плеч, как если бы их накручивали на бигуди, золотая серьга кольцом в ухе, — облик этого парня казался Насте смутно знакомым, словно, нечто подобное она уже видела.

«Цыган, — промелькнуло у неё в голове. — Он похож на цыгана из фильма».

Крупная родинка под губой добавляла его бесшабашному виду какой-то чувственной романтичности. Незнакомец был очень привлекателен собой, в отличие от устрашающего вида гиганта, стоящего рядом с ним.

Огромный шрам пересекал сверху вниз всю его левую сторону лица, ужасающе обезображивая. Ко всему этому ещё добавлялась очень светлая радужка левого глаза, почти сливающаяся с белком, отчего создавалось впечатление, что кожа на лице мужчины треснула, являя миру рвущегося на свободу адского монстра. А высокий рост, внушительный размах плеч и абсолютно седые волосы только усиливали это ощущение.

Настя невольно вздрогнула и побледнела, когда этот пугающий гигант произнёс густым басом:

— И мне два, пожалуйста.

Обстановку разрядила как всегда неожиданно появившаяся баба Вера. Воинственно размахивая своей клюшкой, она прорывалась между горцами, преградившими ей дорогу к прилавку, и громко кричала:

— Я здесь уже стояла! Стояла я! Пропустите! — и подкрепляла свои крики раздачей им увесистых тумаков клюкой.

Лихо, таким образом, протиснувшись к заветной цели, она сменила свой тон на елейный дребезжащий голосок милой бабушки, «божьего одуванчика»:

— Доченька, а дай-ка мне лимонаду. Только чтоб, не сильно холодный был. — И протянула Алёне скомканные до нельзя деньги.

Девушка на автомате взяла у неё купюру и отдала стаканчик, который продолжала держать в руках до сих пор. Нахрапистая и хитрая бабуля в один глоток выпила его и, с наслаждением погладив себя по животу, шумно выдохнула.

И тут, видимо, решив сменить гнев на милость, захотела пообщаться с остолбеневшей от такого напора и молча смотрящей на неё молодёжью. Баба Вера улыбнулась, хитро прищурясь и заискивающе глядя им в глаза, принялась разглядывать горцев, произнесла:

— Что, милки, понравились вам наши девча… — тут её взор упал на горца-гиганта.

Она запнулась, охнула, испуганно заморгала, перекрестилась, приговаривая — Свят! Свят! Свят! — и, шустро юркнув между ними, скрылась в толпе.

Гигант неожиданно разразился громким смехом и произнёс своим раскатистым басом:

— Аха-ха! Ну вот! Перепугал бабку до смерти! — видимо, он давно уже привык к подобной реакции людей на свою «специфическую» внешность.

Гай тоже рассмеялся и произнёс Алёне, указывая пальцем на него:

— Это Ставр, мой брат. Ты его не бойся, Веснушка, он хороший и добрый.

— Если, Цветочек, тебя что-нибудь напугает, сразу беги ко мне. Я огражу тебя от всех опасностей, — перебил его «цыган», стараясь наклониться через прилавок к Алёне ближе.

— Эй! Отвали! — возмущённо воскликнул Гай и пихнул наглеца локтём в бок. — Ищи себе «цветочки» в другом месте!

«Цыган» наигранно схватился за живот и, театрально закатив глаза, громко застонал.

— А этот балабол, мой друг, Данко, — усмехнулся Гай.

«Надо же, он не только похож на цыгана, так у него и имя какое-то цыганское». - подумала Настя.

— Ну вот, мало того, что меня лишили такого прекрасного цветочка, так ещё и чуть не убили… — простонал наигранно умирающим тоном Данко и посмотрел на Настю. — Хорошо, хоть остался ещё один прелестный и нежный цветочек мне в утешение…

— Серьёзно? — произнёс холодным тоном как ни откуда появившийся Акира.

Он держал в руках карамельное яблоко и с хрустом от него откусывал.

Увидев его, все горцы одновременно напряглись, от былой весёлости не осталось и следа. Пристальными сердитыми взглядами они уставились на него. В воздухе повисло такое напряжение, что Насте показалось, будто из их глаз вот-вот полетят молнии в, продолжающего невозмутимо поглощать сладость, Акиру.

— Так, ладно. Пойдёмте, — произнёс Ставр, предотвращая назревающий конфликт, — нам пора выступать. С ним мы позднее разберёмся.

— Но ты же не против, чтобы встретиться через пару часов вон там, на краю поля? Поговорим о том, о сём, — процедил Гай Акире.

Тот, продолжая жевать, непонимающе пожал плечами, но тут же утвердительно кивнул в ответ:

— Угу. Я приду.

Гай посмотрел на Алёну, нежно улыбнулся ей, перегнулся через прилавок и схватил её за руку:

— Нам пора выступать. Если будет свободная минутка, приходи на нас посмотреть, Веснушка. — И, поцеловав ей кончики пальцев, добавил: — В любом случае, мы с тобой ещё увидимся!

Алёна сделалась пунцового цвета и пробормотала что-то не членораздельное в ответ.

— Даже не вздумай никуда ходить! — сказала Акире обеспокоенная Настя, как только горцы скрылись из виду.

Акира окончательно разделался с яблоком, и огляделся в поисках, куда можно было выбросить оставшуюся палочку.

— Не делай вид, что не слышал, что я сказала! — разозлилась Настя и, отобрав её, помахала палочкой у него перед лицом. — И откуда ты взял это яблоко, позволь спросить?

— Какая-то девушка угостила, — пожал плечами он, холодно добавив: — Ты не можешь указывать мне куда ходить, а куда нет. — Развернулся и вышел из палатки, оставив хлопать ртом задохнувшуюся от возмущения девушку.

— Угостили его! — ядовито передразнила Настя и с раздражением бросила треклятую палочку в мусорный пакет под прилавком. — Эти девки вконец обнаглели! Сами уже вешаются на парней и людей не стесняются!