Сеятели ветра

Ханэ рявкнул на кирина, но тот лишь скользнул по нему незаинтересованным взглядом. Как любой хищник, он жаждал разобраться с более слабой добычей. И он, в отличие от нормального кирина, известного нежным отношением к детёнышам, не колебался.

Ханэ рванулся вперёд, наперерез кирину. Он понимал, что сам увернуться не успеет, но это было и не важно. Главное, чтобы это чудище не добралось до детей. Девочки всё ещё были здесь, в двух шагах от кирина и ворона. Стояли бледные и недвижимые, прижавшись друг к другу. Даже если они очень хотели, они не могли сдвинуться с места. Скованные страхом, дети могли только наблюдать.

Кирин отшвырнул Ханэ в сторону. Крыло хрустнуло сразу в двух местах, и тело пронзила боль. Ханэ заставил себя развернуться и подняться на две уцелевшие лапы, поджимая третью.

Ворон с разбегу вклинился между кирином и детьми. Он боднул девочек боком клюва, чтобы не поранить. Обеих отбросило на землю, и Аруха коротко пискнула.

Сработало.

Вскочив на ноги, Хина схватила подругу за локоть и рванула прочь. Кирин недовольно зашипел. Его бельма гневно сузились.

Хвост сверкнул в воздухе расплавленным золотом. Миг спустя Ханэ оглушило ударом по голове. Он даже не успел понять, откуда был удар. В глаза бросилась темнота, и хоть он был всё ещё в сознании, не мог ни ударить в ответ, ни защититься.

Из липкой и холодной темноты его вырвал приглушённый крик.

— Ханэ? Ханэ, вставай! — кто-то звал его, тормошил, не давая соскользнуть в холодную темноту, и Ханэ был ему как благодарен, так и жаждал, чтобы неизвестный отстал. И без него голова гудела.

Ханэ неохотно разлепил глаза и тупо уставился на размытую фигуру. Он подметил, что фигура слишком хрупка и маленькая для взрослого ворона. Неужто кто-то из детей вернулся?

“Почему его не удержали?” — вяло возмутился про себя Ханэ.

Ханэ медленно пошевелился. С усилием расправив здоровое крыло, он накрыл им птенца и притянул к себе, закрывая от глаз кирина, который был уже недалеко.

Ахнув, Шиёки на мгновение прижался к нему.

— Прости, я не смог увести его далеко, — прошептал Шиёки.

Ханэ хотел сказать, чтобы наследник убирался отсюда, но Шиёки выскользнул из-под крыла сам. Не успел Ханэ благодарно подумать, что хоть раз в жизни Шиёки его послушался, как рядом раздался странный звук, похожий на ломаное “кр-ра”.

Зрение стало чётче, и Ханэ увидел, как Шиёки окутывает акурэ. Ханэ не мог возмутиться вслух или прервать превращение, и скоро перед ним предстал молодой полуворон.

Расставив лапы пошире, Шиёки наклонил голову.

Из-за дома выплыл кирин. С его морды капала кровь, одна лапа беспомощно волочилась за остальными, но Ханэ был уверен, что боли он не чувствует.

Заметив Шиёки, кирин остановился. Несколько мгновений они только смотрели друг на друга. У Шиёки задрожали лапы, но он не отвёл взгляда.

Кирин оскалил крупные зубы в оскале. Он надвигался медленно, прекрасно понимая, что добыча никуда не денется.

Шиёки запрыгал перед братом, отчаянно взмахивая крыльями и крича так громко, что срывался на хрип. Кирина его трепыхания не остановили.

Ханэ заставил себя поднять непомерно тяжёлую голову, затем, опираясь здоровым крылом на землю, кое-как подняться на лапы. Теперь он возвышался над Шиёки. Запрокинув голову, Ханэ открыл клюв.

К мертвецу устремилось ослепительно-белое пламя. Ханэ успел увидеть, как оно вонзилось в плоть кирина.

“Это конец, — подумал Ханэ с таким равнодушием, словно речь шла совсем не про него. — Конец для нас обоих”.

Силы оставили его, и Ханэ рухнул на землю. Акурэ свернулся сам, и Ханэ отстранённо подумал, что больше не сможет им воспользоваться. Горло и грудь жгло изнутри мёртвым пламенем, а он даже не мог закричать — ему не осталось, чем. Он обладал знаниями, но был слишком хрупким сосудом. Пройти посвящение в своё время Ханэ не успел.

Кирин взвыл. Он катался по земле, сдирая с себя шкуру до костей, но ничто не могло потушить мёртвое пламя, которое добралось до чужой плоти. Кирин слабел и таял на глазах, пока белый огонь не окутал его сплошным коконом с торжествующим гулом, похожим на вой десятков голосов.

Когда кокон опал, на землю с шелестом опустился иссушённый, похожий на мумию кирин, который на этот раз точно был мёртв.

Ханэ прикрыл было глаза, но его снова принялся тормошить Шиёки. Он прыгал вокруг, звал то его, то Фукоу, и никак не хотел угомониться.

Хоть Фукоу и не врал, что услышит Шиёки, если тот назовёт его имя, самому тэнгу нужно было время, чтобы добраться до поверхности. Подняться с самой глубины четвёртого Ёмона — испытание даже для таких служителей богов.

— Ну, что ты раскричался? — послышался недовольный и страшно сонный голос. Он доносился отовсюду, словно сама земля и деревья вдруг обрели возможность говорить. — Что за наглость, так настойчиво… О-о.

Фукоу появился перед ними. На этот раз он был в облике полуптицы, с белой маской на лице. Сквозь прорези светились белым пламенем глаза служителя богов. Осмотревшись, он снова издал неопределённый звук и наконец повернулся к Шиёки.

— И что ты хочешь? Чтобы я расправился с этим кирином? Извини, но, похоже, это уже сделали до меня.

— Нет, я хочу, чтобы ты вылечил его.

Ханэ заставил себя сесть. Не хотелось валяться перед Фукоу в таком виде. Тэнгу сразу же оживился.

— А-ага, — хлопнул в ладони Фукоу, — а кто из вас расплачиваться будет, позволь уточнить?

— Я уйду с тобой. На год.

Фукоу в ответ на его предложение только презрительно фыркнул.

— И какая мне от этого польза? Нет уж, предлагай что-нибудь поконкретнее. И давай поскорее, у меня ещё куча дел помимо тебя.

Шиёки нервно облизнулся, медля с ответом.

— Итак, что станет твоей ставкой? — поторопил мальчишку Фукоу.

Шиёки шумно втянул носом воздух, и Ханэ понял, что не услышит ничего хорошего.

— Его… его жизнь.

Фукоу прыснул со смеху и замахал руками, словно извиняясь за столь неприличное поведение.

— Принимается! Только одну минуту, я приведу своего хозяина.

Фукоу шагнул назад и растворился в воздухе, оставив после себя только белые ликорисы. Шиёки медленно опустился рядом с Ханэ. Мальчишка с тревогой заглянул ему в лицо.

— Ты держись, ладно? Я выиграю. Даже если ради этого мне… придётся пойти на подлость.

“Как будто тебе дадут это сделать. Они сами те ещё подлецы. Игра-то, может, и будет честной, но вот её условия… Как бы тебя самого за мной не утянуло”.

Фукоу появился внезапно, выскочил прямо из “зарослей” ликорисов вместе со своим хозяином. Глянув на эту парочку, Шиёки отшатнулся.

Безымянный бог на этот раз выглядел, как ворон с мужским лицом. И всё бы ничего, только из его перьев проглядывали кости и обглоданная плоть. С концов же его крыльев свисали маски — их удерживали кольца, которые крепились на стержнях перьев.

Когда с этим существом играл Ханэ, на нём тоже были маски, но не в таком количестве. Они висели на стенах комнаты в пять рядов, а на самом существе была только одна — та, что закрывала затылок.

Безымянный взмахнул крылом, и Ханэ окутал невидимый, зато вполне ощутимый кокон. Ханэ не стало легче, но и хуже больше не становилось. Он словно замер во времени, между жизнью и смертью, хотя двигаться по-прежнему мог.

— Вот наш игрок, — отрекомендовал мальчишку Фукоу, поведя перед собой рукой. — Занятно, да? Дети его возраст…

— Помолчи, — досадливо скривился Безымянный. — Итак, для начала… Знаешь, что это за маски?

— Похожи на театральные. Мне надо надеть одну из них? И выстоять, да?

Безымянный одобрительно хмыкнул. У Ханэ похолодело в груди от одной только мысли, что Шиёки нацепит одну из этих масок.

— Почти. Ты в любом случае не пострадаешь.

Это звучало слишком складно, чтобы быть полной правдой. Шиёки, похоже, подумал о том же. Склонив голову набок, мальчишка недоверчиво произнёс:

— Серьёзно? В чём же тогда смысл?

— Ты ведь не забыл о своей ставке? — неприятно ухмыльнулся Безымянный. — Ты будешь решать, жить ему или умереть. Фукоу, сними-ка маску Судьи…

Тэнгу с завидным проворством достал нужную маску — суровое чёрное лицо, чем-то похоже на тот образ тэнгу, какой сохранился у смертных.

— Если ты выиграешь, мы излечим его. Заберём остатки мёртвого пламени, что пожирают его изнутри, и немного подлатаем. Если же выиграем мы, Ханэ отправится с нами.

В глазах Шиёки промелькнуло облегчение. Он без колебаний протянул руку к маске, но Фукоу поднял её повыше, чтобы птенец не смог её достать.

— Погоди, мы не договорили, — скрипуче отозвался Безымянный. — Решать будет твоё сердце. Его ты не обманешь.

Шиёки так и застыл с протянутой рукой. Похоже, до него начало доходить, что задумал Безымянный.

— Если желание наказать его перевесит желание спасти, ты проиграешь. На решение у тебя будет четыре минуты. Когда они истекут, ты должен будешь указать на Ханэ. Впрочем, закочнить игру раньше не возбраняется. Всё, можешь забрать маску.

Фукоу послушно опустил маску, но Шиёки не торопился её забирать. Прикусив губу, он осторожно коснулся маски, но тут же отдёрнул руку, словно обжёгся.

— В чём дело? — ухмылка Безымянного стала ещё шире. — Не ты ли только что был так уверен, что спасёшь его?

— Так мы играем или нет? — недовольно произнёс Фукоу.

Шиёки зажмурился и выхватил у тэнгу маску Судьи. Он нацепил её дрожащими руками, и лицо мальчишки скрылось за бесстрастной маской юноши с длинным носом, похожим на клюв. Его глаза едва виднелись в прорезях маски, и казалось, что оттуда глядит совершенно чужое существо, такой же безымянный бог, призванный вершить судьбы других.

Фукоу щёлкнул пальцами — и в его руке появилась свеча в форме кипариса. Хмыкнув, он коснулся фитиля, и тот послушно вспыхнул. На бледное лицо Фукоу легли синие отсветы.

— Она горит ровно четыре минуты. Время пошло.

Шиёки застыл, подобно свече. Из-за маски Ханэ не мог определить, куда он смотрит, но почему-то ему казалось, что брат избегает смотреть на него. Шиёки стоял, как вкопанный, и потирал нос маски.

Ханэ отвернулся. Удача уже давно была не на его стороне, и ему бы смириться с тем, что через четыре минуты его не станет. Уж лучше бы Шиёки никого не звал, и он ушёл бы тихо, чем так… Безымянный всегда знал, куда больнее бить. Знал, как обыграть даже самого искусного хитреца, а Шиёки он и подавно видел насквозь.

— Две минуты, — нарушил тишину голос Фукоу.

Плечи Шиёки вздрогнули. Он обхватил себя руками, словно в надежде, что ему не придётся делать выбор.

— Так нельзя, мальчик, — вкрадчиво проскрипел Безымянный. — Если ты не сделаешь выбор, это будет считаться за проигрыш. Почему ты колеблешься? Твой выбор в любом случае будет искренним, разве нет?

— Полторы, — вклинился слуга Безымянного.

— Не дави на мальчика, Фукоу. Он и без твоих объявлений нервничает.

— Я всего лишь слежу, чтобы игра шла по правилам, — поджал губы Фукоу. — Если время выйдет, а он не примет решение, не я ли буду виноват?

Вокруг снова воцарилась тишина. Нарушало её только тяжёлое дыхание Шиёки. В какой-то момент он поднёс руку к лицу, словно хотел сорвать маску к чертям.

— Эй, нельзя её снимать, пока игра идёт! — возмутился Фукоу. — Ты же её с лицом сдерёшь!