Копье Теней

Глава девятнадцатая. СЕТЬ АРАХНАРОКА

Паутина смердела.

Волькер обвязал лицо тряпицей, но она мало помогала от зловония. И передвигаться оказалось сложно, очень уж липко. Как хорошо, что на нем перчатки и сапоги! Если бы не они, сеть рвала бы кожу. И цепь была скользкой: несколько раз он едва не упал.

Лугаш же как будто и не испытывал трудностей. От рун его шел пар, а сеть как будто пятилась от его клинков. Топором огнеубийца пользовался как импровизированным крюком, а при необходимости спускался, полагаясь только на силу рук и плеч. У Волькера создалось впечатление, что рокоборец не в первый раз совершает нечто подобное.

Он произнес это вслух, и Лугаш зыркнул на него снизу вверх.

— Слишком много болтаешь, человечек.

— Извини — просто пытаюсь скоротать время.

И не думать о том, что происходит наверху, хотя это и не слишком хорошо получается.

— Болтай-болтай, и мы окажемся по колено в пауках.

— У пауков нет ушей. — Волькер с трудом оторвал руки от паутины и затряс ими, стараясь сбросить клейкие нити. Наверху вспышка ведьминого огня на миг озарила горловину шурфа, и стрелок забормотал про себя молитву.

— Что?

Волькер рассеянно пошевелил пальцами.

— Нет ушей.

— Тогда как они слышат?

— Они улавливают вибрации. Волосками на теле.

Лугаш уставился на него:

— Чушь.

— Еще у них острый нюх. За запахи отвечают педипальпы.

Лугаш недоуменно моргнул.

— Это вторая пара ног, — пояснил Волькер. Он пытался сосредоточиться на цепи, на том, чтобы аккуратно переставлять руки, которые уже начала сводить судорога.

— Они нюхают… ногами, — медленно проговорил Лугаш.

Волькер кивнул, остановившись передохнуть.

— Весьма интересное существо — обычный паук. Напоминает очень сложный механизм. — Он огляделся. — Вот почему я не беспокоюсь о том, что могу потревожить их — таким образом. Они и так знают, что мы здесь. — Он щелкнул по паутинке так, что та задрожала. — Они почуяли нас, едва мы начали спускаться.

Лугаш что-то глухо прорычал. Волькер не стал просить его повторить. Он просто сказал:

— Спасибо.

Дуардин на него и не взглянул.

— За что?

— За то, что помогаешь мне. Помогаешь Окену.

Огнеубийца хрипло рассмеялся:

— Ты думаешь, я здесь ради этого? — Он вскинул голову: грубо вырубленное лицо искажала скептическая ухмылка. — Или любой из нас?

Волькер нахмурился.

— Нет… я знаю, вы делаете это по приказу Грунгни, но…

Лугаш загоготал.

— Я не служу Создателю, человечек. — Ухмылка его стала свирепой. — Женщина, да, и рыцарь с его зверюгой, но я — Лугаш. Я служу лишь памяти своего народа.

— Тогда почему…

— Ты глухой? — прорычал Лугаш. — Ты пришел помочь своему другу, я пришел помочь своему народу. — Он вырвал из паутины топор и бухнулся на следующую нить.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Волькер. Он не принял близко к сердцу тона огнеубийцы и был заинтригован. С момента встречи Лугаш, обращаясь к нему, редко произносил больше трех слов подряд, и большинство из них были оскорблениями.

— Я дал клятву. Мой народ рассеян. У них нет цели, не к чему вести их в грядущий век. Они возводят стены по традиции — и задыхаются за ними. Огонь в наших животах потускнел, наши поступки лишь механическое повторение. — Лугаш остановился, опустив голову. — Мы деремся, но не знаем зачем. Знаем только, что дрались всегда. — Руны, впечатанные в его плоть, засветились мягче. — Я хочу, чтобы мой народ стал единым. Поэтому я работаю с Создателем, и вместе мы можем починить душу моего народа.

Волькер смотрел на рокоборца. Лугаш встряхнулся, вскинул голову:

— Я не жду, что ты поймешь, человечек. Как-никак ваши боги все еще живы. — Он посмотрел вниз. — Там — гляди!

Внизу, лаская глаза, поблескивало золото.

Оно валялось — кусочками и грудами среди густой паутины, затянувшей остатки огромной разбитой платформы. Горки монет и слитков подрагивали на липких нитях, соскальзывая через бреши в сети на нижние слои завесы. Внизу глухо, едва слышно шелестела вода. В шахте, над и под паутиной, зияли огромные дыры с почерневшими краями. От дыр лучами разбегались во все стороны широкие трещины. Видавшее виды дерево было измазано смолистой, поблескивающей субстанцией, слишком хорошо знакомой Волькеру.

— Это сделали скавены, — сказал он и бросил свет-пакет вниз, на золото. — Тут все стены забрызганы их машинной смазкой. Варп-буры прогрызли туннели в дереве и добрались до подпола.

От констатации очевидного он воздержался. Они опоздали.

Копье Теней, если оно когда-нибудь и было здесь, пропало.

Лугаш, изрыгнув проклятие, рухнул вниз, на груду монет. Звонкое эхо заметалось в замкнутом пространстве, паутина задрожала. Среди золота показались коконы. Из некоторых торчали иссохшие носы и хвосты, другие оказались покрепче. Когда Волькер присоединился к дуардину, спустившись на раскачивающуюся паутину, Лугаш как раз вспорол один кокон. На пришельцев слепо взирало сморщенное, мумифицированное лицо. В незадачливом дуардине не осталось ни капли жидкости. Даже борода его сделалась хрупкой.

— Грязные пауки, — выплюнул Лугаш.

Волькер рванул другой кокон, сердце застыло в его груди глыбой льда.

— Помоги вскрыть остальные. Может, кто-то из них еще жив.

— Сомнительно, — буркнул Лугаш, но к работе приступил немедля. Они распарывали коконы один за другим, обнажая иссохшие останки дуардинов и скавенов. Несколько скавенов действительно оказались живы — пока свирепые удары Лугаша не оборвали их визг. Волькера трясло как в лихорадке. Велика вероятность, что Окен вообще не добрался сюда, что он умер в паучьих сетях где-то там, еще в лесу. Но Волькер не мог, не хотел даже допустить подобное. Еще нет…

— Еще нет, — прошипел он, раздирая кокон. Что-то блеснуло, отразив свечение свет-пакета. Пара очков в железной оправе. Сердце Волькера подпрыгнуло. — Окен… — прошептал он. И заорал: — Окен!

Дуардин был стар, его борода и волосы цвета льда почти не отличались от опутавшей их паутины. Кривые шрамы — памятный подарочек от взорвавшейся пушки — пересекали морщинистое лицо. Глаза за стеклами очков моргнули. Окен застонал.

— Парень… — пробормотал он.

— Это я, старик. Расслабься — мы вытащим тебя отсюда. Лугаш, помоги.

Рокоборец поспешил к нему, качая головой.

— Везет, как Создателю, этому типу.

— Может, боги присматривают за нами, — сказал Волькер. Но едва он произнес это, во тьме, в глубине паутины, что-то зашевелилось. Низкое, тревожное Щелканье эхом пронеслось по яме, клейкие нити задрожали и задергались. Волькер оторвался от полускрытого кокона и вскинул пистолет. Взведя курок, он вглядывался во мрак. Из недр поднимался смрад — так пахнут трупы, долго пролежавшие на солнцепеке. Щелк-щелк-щелк. Так звучит предупреждение.

Паутина вспучилась — и с тихим хлопком разорвалась. Что-то поднималось, моргая множеством непривычных к свету глаз.

— Арахнарок, — выдохнул Лугаш. — Вытаскивай старика, человечек. Я задержу тварь.

— Ты сильнее меня. И только ты можешь поднять его по цепи. — Волькер прицелился в громадную тушу, прикидывая, успеет ли он метнуть последний оставшийся в сумке горшочек с диким огнем раньше, чем гигантский паук бросится на них. — Кроме того, это всего лишь паук.

— Большой паук, — заметил огнеубийца.

— Просто вытащи его наверх, Лугаш.

Рокоборец секунду разглядывал оружейника, потом кивнул.

— В твоих жилах есть золото, человечек. И железо в хребте.

Дуардин принялся рубить нити, удерживавшие кокон Окена.

— Я бы довольствовался порохом и пулями, — пробормотал Волькер, следя за подползающим ближе арахнароком. Он сомневался, что его толстую шкуру можно пробить из пистолета. Но если попасть в один из множества глаз…

Монстр кинулся в атаку, двигаясь куда быстрее, чем от него можно было ожидать. Как и гаргант, с которым они столкнулись недавно, существо было ранено — обожжено, и сильно. Но паук оставался стремительным — и смертельно опасным. Волькер, не дрогнув, выстрелил, расколов тьму. Арахнарок отпрянул, издав звук, похожий на визг. Волькер выхватил из мешка вторую обойму и застыл, отсчитывая секунды. Один… два… три… Оружейник со щелчком загнал патроны на место и вскинул ствол навстречу вновь метнувшемуся на него пауку.

— Ублюдок — назад! — рявкнул человек. Еще одна вспышка, еще один почти визг. «Пожалуй, свет приносит пауку больше вреда, чем сам выстрел», — подумал Волькер. Он перезарядил оружие, глядя, как тварь быстро семенит по кругу, и достал из мешка очередной свет-пакет. Пасту он раздавил о кирасу и размазал ее по металлу. Свет стал ярче, и гигантский паук отступил, злобно поблескивая глазами.

— Человечек — сюда, — позвал Лугаш, сжимая одной рукой цепь. Кокон с Океном он закинул себе на плечо, а в свободной руке держал топор.

— Мне казалось, я сказал, чтобы ты взбирался, — откликнулся Волькер.

— И когда это я тебя слушал? — рявкнул Лугаш. — У меня есть идея.

— О, ну если у тебя есть идея… — хмыкнул Волькер.

Арахнарок перестал кружить. Он готовился к новому броску. Волькер сунул руку в сумку, нащупывая глиняный горшочек, и, когда нашел, вознес хвалу всем богам, которые могли его услышать. Возможно, Грунгни. А может, и Зигмару. Он прицелился в арахнарока, глядя, как тот трясется от возбуждения. Будет лишь один шанс…

Волькер метнул дикий огонь — и выпустил пулю в горшочек. Взрыв на миг оглушил его, но не отвлек от главного. В голове звенело, перед глазами плясали искры, но он вскочил и побежал прежде, чем выплеснулся огонь. Арахнарок беспокойно метался, ошеломленный и, вероятно, ослепленный внезапной вспышкой. Но это, к сожалению, ненадолго.

Пробираясь по осыпающимся грудам золота к цепям, Волькер почувствовал, как дрожит под ногами паутина, потревоженная обезумевшим от боли гигантом. Жар взревевшего пламени ударил в спину. Огонь жадно облизывал коконы и древесину. Волькер ухватился за цепь, указанную Лугашем, — и в этот момент, когда огонь уже стремительно расползался по паутине, дуардин рубанул топором по звеньям. Древний механизм щелкнул, и цепь понеслась вверх, унося с собой Волькера и рокоборца. Все мысли Волькера были устремлены только на то, чтобы удержаться. Внизу арахнарок, вереща, отступал от пламени.

— Готовься прыгать, — крикнул Лугаш, когда они вознеслись к верхнему краю шахты. Сердце Волькера громом грохотало в ушах. Цепь оглушительно лязгала, и, когда Лугаш прыгнул, Волькер последовал за ним. Руки в перчатках взлетели в поисках опоры — и нашли ее в последний момент. Пальцы глубоко погрузились в складки грубой коры. Скосив глаза, он увидел, что Лугаш висит на краю, зацепившись топором. Рокоборец дико захохотал:

— Повеселились чуток, а?

— Нет, — выдавил Волькер сквозь стиснутые зубы и посмотрел вниз. Огонь неистовствовал, целеустремленно пожирая каждую прядь паутины. Арахнарока он не заметил и понадеялся, что это означает, что паук погиб или отступил глубже. Лугаш полез вверх, не отпуская кокона.

Битва за подпол все еще шла. Волькер увидел Зану и Адхему, пытающихся добраться до чародея, мечущего колдовские стрелы в паука, поднявшегося на дыбы вдвое выше мага. Ниока сражалась поблизости, на краю ямы, голос ее, точно нож, рассекал шум боя. Молитвы жрицы звучали как песня, и в такт этой песне молот женщины плющил зеленые черепа. На глазах Волькера к ней метнулась фигура в черном.