Призыв ведьмы

Глава 22

Иногда Хэла прям чувствовала, как тени захватывают её естество и становилось страшно, что, когда это происходит, она не сможет остановится.

И, пока они с серыми шли со стиркой обратно к дому, женщина отчаянно молилась, чтобы Шерга не попался ей на глаза. Она знала, что внутри сейчас тьма и можно сделать лишнего, того о чём потом пожалеешь, тем более, что и просто наговор на такого, как он, уже ой как плохо… по крайней мере без ферана.

Митар в рассчёт не шёл, и Хэла очень надеялась, что Тёрк, спасший Милену от выродка, Роару ничего о произошедшем не рассказал — это была бы катастрофа.

У обожаемого чёрной ведьмой светловолосого мальчика было много достоинств, но недостатков тоже хватало, и один из них был вспыльчивость — головой Роар был горяч до безобразия и в этой ситуации Шерга наверняка не поздоровилось бы. И конечно Хэла с удовольствием посмотрела бы, как митар превратил самодовольное холёное лицо возомнившего себя невесть кем недобратца ферана в кровавое месиво, но к чему это в конечном итоге могло привести? Сплошные трагедии…

А главное права у митара не было наказывать кого-то такого ранга и обладателя таких регалий, как это тут называлось, даже несмотря на то, что он сейчас замещал ферана, тем не менее, если и могло быть какое-то наказание, то исходить оно должно было только от самого ферана напрямую.

Но какое наказание могло быть за то, что он девку пощупал? Смешно же для них… до плохого не дошло! Тут, как и у Хэлы и Милки в мире, — вот что случится, тогда и крик поднимайте.

Она фыркнула про себя — жаль, что когда она делала отворот у Шерга от серых, чтобы он к девочкам больше не подходил, Милены тут не было. Можно было бы сделать этот отговор сейчас, но для этого Хэле нужно было столкнуться с ним вплотную, а он сейчас её ну очень усиленно избегал, а искать с ним встречи самой, у неё не было сил.

Вообще, столкнувшись впервые с этим мерзким носителем громкого звания “один из единокровных братьев ферана”, Хэлу в прямом смысле чуть не вывернуло. Тогда она ещё не очень понимала, что к чему, кто кем кому приходится и уж тем более кто и что из себя представляет. У неё не было тогда понимания насколько и кому вообще можно доверять, чего и от кого можно ждать. Да и магию свои она пока не очень могла разобрать — училась она тогда себя понимать и слышать, как чёрная ведьма.

И вот Шерга вызывал у неё весьма однозначную реакцию, да у всех вызывал. Даже феран, к её удивлению, относился к данному своему братцу с раздражением и ожиданием недоброго. По началу даже было странно, что именно он командир отряда ферана, но потом до Хэлы дошло, что тут Рэтар Горан действовал из расчёта на видимо работающее во всех мирах правило: “друзей близко, а врагов ещё ближе”.

Да и разобравшись Хэле стало понятно, что, например, Тёрк, который имел намного больше права быть командиром любого отряда, но был на позиции второго в отряде ферана, именно из-за Шерга. Он был тем самым контролем, глазами всегда смотрящего.

Знал ли об этом Шерга? Да знал, конечно, и к несчастью тех, кому он делал зло, у него получалось от этого контроля уходить.

Когда Хэла поняла, что за человек феран, она сделала заговор от злых побуждений Шерга — это была её благодарность за его отношение к ней, за то, что доверился, за то, что отнёсся по-доброму, когда мог бы поступить совсем иначе.

Тогда же она заговорила и серых.

А потом отряд ферана ушёл на границу, в самое проблемное место границы, плохое, опасное — Шер-Аштар. И было чудом, что вернулись почти все.

Однако истерика Милены была не единственной сейчас сердечной проблемой среди серых — Лорана была на грани, и Хэла, занимаясь белой ведьмой, чувствовала, что очень нужна и этой девушке тоже.

Вечером, оставив Милену, Хэла видела Роара. Спустившись вниз и проследив за его жизненным огоньком, с удовольствием обнаружила, что он добрался до Милки. Подождала, чтобы, если надо, остановить Роара от попытки прибить Шерга, но или Милка была умницей и догадалась, что о беде своей говорить не надо, или может одного присутствия достопочтенного митара было достаточно, чтобы девочка забыла о своих невзгодах, но огонь его взвился только полыхнувшим желанием и в результате белая ведьма оказалась у мужчине в комнате.

— Вот и славно, — буркнула Хэла себе под нос и заметила возьню в коридоре.

Пройдя в ту сторону, наткнулась на рыдающую, сидящую на лестнице в подвал Лорану и успокаивающую её Карлину.

— Что случилось? — спросила Хэла.

Взгляд бывшей ученой был очень сочувствующим, вообще насколько это было возможно, потому как способностью к эмпатии она не очень отличалась.

— Гент, — проговорила она только губами.

Хэла нахмурилась — паренька, который до умопомрачения обожал Лорану и волочился за ней, предлагая горы свернуть, она с возвращения отряда вообще не видела. Почему-то сразу подумалось самое плохое?

— Погиб? — спросила она у Карлины так же одними губами. Но к облегчению та отрицательно мотнула головой.

— Он на меня даже не посмотрел, — всхлипнула Лорана. — Я его так ждала, а он… он… Хэ-э-э-э-ла… чего так больно-то?

Она ещё раз всхлипнула и снова зарыдала, уткнувшись в юбку.

— Так, идите-ка спать, куропатки мои? Сил с вами нет уже никаких, — Хэла всплеснула руками.

Но от её слов Лорана разревелась пуще прежнего, и ведьма, сев рядом, запела первую пришедшую в голову песню, но, как всегда, попавшую в самую цель:

“У сестры моей косы светлые

Косы цвета льна.

У сестры печаль безответная –

Видно, влюблена…“ [1]

Допев песню до конца, она подумала, что сервис “окей, Хэла!” кажется можно уже патентовать, недовольно крякнула про себя и крепко обняла Лорану. После чего Карлине наконец удалось забрать рыдающую девушку в комнаты серых.

Хэла тяжело вздохнула. Как-то внутри стало гулко, что можно было завыть на луну, жаль только не было её здесь.

Выйдя во двор, женщина заметила устроившегося на скамье при загонах тоор Тёрка и, улыбнувшись, пошла к нему.

— Только не говори, что ты на посту спишь, братец, — она присела возле него и конечно сразу же была поймана в его объятия.

— Шутишь, ведьмочка моя, — пробухал Тёрк ей в плечо.

— Всё-всё, пусти, а то задушишь! — рассмеялась Хэла.

— Слышал, как ты пела, — он не встал, а она села на лавку рядом, оказавшись прямо у его головы, и подобрала под себя ноги, устало прислонившись к стене.

— Пела, — вздохнула она. — Хотела сказать тебе “спасибо”, за то, что девочку спас сегодня.

— О, она тоже мне это слово сказала, — ухмыльнулся он. — Знакомое слово, это ты ведь так благодаришь всех. И она тоже? У тебя научилась уже?

— Нет, нас с ней из одного мира призвали, как оказалось, — ответила ведьма. — И даже из страны одной.

— Ого, — удивился мужчина. — Это редкость, Хэла.

— Да, я так и поняла, — проговорила она, всматриваясь с спустившиеся сумерки. — В общем благодарю тебя, Тёрк, сплоховала я, что её одну отправила…

— Не надо, — отозвался он тихо. — Не за что тут… я бы ему давно уже морду разбил, да повода не даёт, вот же папа не туда вставил…

Хэла усмехнулась:

— Тёрк, ну, кто так при девушке-то выражается?

— Хех, — ухмыльнулся он и повёл рукой. — Покорнейше прошу меня простить, уважаемая моя!

Ведьма рассмеялась и положила на него свою руку, подвинулась так, чтобы он мог положить голову ей на колени. С ним ей было спокойно, невероятно спокойно. Тёрк обнял её руку и поцеловал ладонь.

— Но папка ваш определённо напортачил! — согласилась женщина.

— Ну, как у нас говорят, — пожал плечом Тёрк, — нельзя так, чтобы всё было идеально, когда-никогда, а мимо попадаешь.

— Лучше бы мимо попал, — заметила Хэла, вздыхая.

Тёрк на секунду замер, а потом разразился таким диким, громогласным смехом, что ведьме пришлось шикнуть на него:

— Тихо ты, разбудишь весь дом! — и она захихикала вместе с ним.

— Отличная шутка, ведьмочка моя! — пробухал он. — Вот люблю тебя, сил нет!

— Ага…

Когда смех Тёрка затих во дворе стало снова тихо, слышно было только храп тоор.

— Любовью чужой горят города,

Извилистый путь затянулся петлёй;

Когда все дороги ведут в никуда -

Настала пора возвращаться домой. [2]

Тихо пропела Хэла, потом спросила:

— Тёрк, а что там с Гентом?

— А что с Гентом? — спросил мужчина, слегка хмурясь.

— Не знаю, — пояснила она, — вот и спросила. Я вообще его не видела — случилось что-то?

— А, — он слабо кивнул. — Да.

— Что? — нахмурилась Хэла.

— Да, нас несколько раз конкретно прижимали, и ему досталось, — ответил Тёрк. — Пол луня от службы отдыхал, с лекарями развлекался. Теперь весь в шрамах от ожогов от груди до нижней челюсти.

— Переживает? — спросила ведьма, кажется понимая причины того, чего Гент от Лораны прятался.

— Не знаю, — Тёрк повёл плечом. — Сказал, что в дом не пойдет, будет только во внешних стоять.

— И где он сейчас?

— Тоор охраняет.

— А правда, что у него в Зарне невеста есть? — спросила Хэла, устроившись на Тёрке.

— Есть, — кивнул он и погладил её по спине. — Тиров десять ей.

— Серьёзно? — спросила Хэла, удивляясь. — Я думала, что это шутки все шутят и дразнят его, когда говорят, что у него невеста вчера с горшка слезла.

Тёрк слегка рассмеялся.

— Не, — повёл он головой, — правда. Его отец зажиточный, из корты скотоводов. Гент старший сын и должен был стать наследником, но вот проблема — у него с тоорами-то натянутые отношения, а что до другого скота, то вообще всё плохо.

Она рассмеялась.

— В общем, он свалил от отца и ушёл в дом служения, и тут уже у него намного лучше всё получалось, — проговорил Тёрк. — Если бы ещё пешим ходить, то он один из лучших моих парней. Но отец расстроился, хотя у него ещё сын есть. Но что-то там папе не так, и в конечном итоге по сговору на верный союз решил Гента к корте привязать. Гент не может отцу отказать, поэтому с первой дочерью другого зажиточного из корты вынужден обвязаться.

— Слово какое, ужас, — фыркнула Хэла.

— Чего тебе слово не нравится? Верный союз связывают нитью, но сейчас, конечно, простой, а раньше небесной нитью вязали. Этот союз святым считали.

— А почему сейчас небесной не вяжут?

— Так её мало, — ответил Тёрк. — Ценнее этого в нашем мире нет ничего. Если у тебя есть клубок небесной нити, то этого может хватить до конца твоих дней, чтобы прожить без бед.

— Ммм, — задумалась Хэла. — И что он теперь должен на ребёнке жениться? Ну, в смысле…

— Обвязаться? Да… а что делать? Единственный способ отказаться от семьи, а тут, сама понимаешь, повод должен быть весомый, — Тёрк снова повёл плечами. — Да и не сейчас у него будет обряд, а когда девица эта пройдёт через принятие богини, а это будет когда ей тринадцать или четырнадцать тиров исполниться. А может позднее. Как там она готова будет.

— Ох, сложностей сколько, боги, — вздохнула Хэла.

— Сложно, это когда я предлагаю тебя отсюда забрать и увезти на край света, чтобы счастливой сделать, а ты всё никак не соглашаешься, — возразил он, вроде в шутку, но Хэла видела его серьёзность.

— Тёрк, я чёрная ведьма Изарии, куда я от неё денусь? — она уткнулась в него лицом, а он обнял её и второй рукой, крепко к себе прижав.