Призыв ведьмы

Глава 23

В детстве, когда мама и папа ругались, Милена всегда чувствовала себя виноватой, так словно они ругались из-за неё или на неё, а не между собой на совершенно не касающиеся Милену темы. И дело до их склок было только ей — ни Колька, ни Маринка вообще не обращали на это внимания.

Часто, после ссор, мама могла просто собраться и уйти в неизвестном направлении и не возвращаться несколько дней. И такое поведение было привычным и обыденным, Милена даже считала, что в других семьях так же. Но потом узнала, что нет. В других мамы так себя не ведут… Что до папы — он просто ждал.

Он делал всё, что мог, для троих своих детей, и ждал, когда его жена вернётся обратно.

Колька всегда злился на маму за эти её вспышки, а папу порой даже открыто презирал за малодушие. Марина всегда была на стороне мамы, она и, став более менее взрослой, настолько ярко переняла мамину манеру поведения, что Колька, когда ушёл из дома, прямо так и сказал: “ладно с одной стервой жить, но с двумя — ни за что!” Папа тогда сильно ругал Николая, но уже после того, как брат, с силой закрыв дверь, вышел вон.

Вернулся в дом старший брат Милены только, когда папа умер, и то чтобы забрать папин проигрыватель для виниловых пластинок, и сами пластинки, чтобы “стервозины не разбили или не выкинули на помойку, как все папины вещи”.

Что до самой Милы, то она обожала папу и просто хотела, чтобы он был счастлив. Поэтому, когда мама уходила, очень хотела, чтобы она вернулась, несмотря на то, что мама Милену терпеть не могла.

Когда папы не стало, а Милена стала виновницей его смерти, всё в жизни девушки как-то привязалось именно к этому событию. Словно не было ничего до и не было ничего после. Просто беспросветная тоска по папиному голосу, по его улыбке, по его доброте и участию, потому что больше никому кажется Мила не была нужна в этом мире. Точнее том мире.

И, вот она сидела на полу возле кровати Роара, и ей казалось, что всё это только её вина. Это она виновата. Это её он хотел защитить, а значит это из-за неё умирал… виновата Милена. А потом пришла едкая, злая зависть — Хэла его лечила… а Мила не смогла. А ведь должна была!

Чёрная ведьма ушла и пришёл маг.

— Ого, — он был искренне удивлён. — Это сделала Хэла?

— Да, — отозвался Элгор, тихо стоящий в дверях и всё ещё обнимающий Милену, которая была настолько не в себе, что готова была вот-вот свалиться в обморок.

— Это просто, даже не знаю какое слово применить, — Зеур хмыкнул, расставляя над Роаром руки. — А способ… способ-то какой…

И он хохотнул, как-то нервно, неприятно. Милена была не в себе, но этот дёрганый хохоток вывернул её, зацепил.

Элгора позвал кто-то из бойцов и он, прислонив Милену к дверному косяку и убедившись, что она не упадёт, отошёл. Девушка пошла вперёд, её отчаянно тянуло к Роару, просто потому что было чувство, что если она его отпустит, то он умрёт и вот эти мгновения, пока Хэла была с ним наедине пугали и доводили до паники.

А она точно его вылечила? Он точно не умрёт?

— Не умрёт, — будто прочитал её сбивчивые мысли, отозвался маг, когда она подошла к кровати и снова вцепившись в его рукав. — Этим способом конечно обычно убивают. Чёрные ведьмы убивают. А тут… не ревнуешь? Могла бы и сама это сделать.

Милена непонимающе посмотрела на него, но он был поглощён митаром и на неё не смотрел.

— Это правда немыслимо. Единением, через чрево… эта ваша чёрная ведьма меня поражает. Вот Роару будет весело узнать, когда в себя придёт, — ухмыльнулся маг. — Надо было сразу её в постель тащить, она бы тогда силёнок побольше ему отдала. Хотя, конечно, кто в здравом уме будет с чёрной ведьмой спать. Вот белая это намного приятнее.

И тут он глянул на Милу, уставился своим словно замутнённым взглядом, от которого стало неприятно и неуютно.

— Зеур? — вернулся Элгор.

— Всё хорошо будет, — отозвался маг и отошёл от Роара, поворазиваясь к бронару. — Шрам пока оставлю, если захочет я его уберу. Ты, это, если Хэла уйти захочет — отпусти её. Ей надо после такого в себя прийти.

— В смысле отпустить? — не понял тот. — А если она сбежит?

— Элгор, — Зеур ухмыльнулся, — что ты как ребенок? Как ведьму можно потерять, если она призывом связана? Её достопочтенный феран из любого места, с нашей помощью, вытащить может, если захочет. Да и куда она денется? Так, в себя придёт и вернётся. В ней просто теней много, она тут смерти набрала прилично, так что надо куда-то, так сказать, деть. Погуляет по лесу или по полю вон. Помрёт может кто из простых, если с ней встретиться, или скотины пара голов, а в доме оно тебе надо? Ты не феран, сдержать её не сможешь, а она у вас уж очень страшна!

— Хорошо, — ответил на это бронар. — Если попросит.

— Ты ферану-то сообщил? — поинтересовался маг.

— Нет, пока, не успел, — буркнул Элгор.

— Не тяни, а то несдобровать тебе, — предупредил Зеур.

— Мне и так несдобровать, — ответил парень не весело. — Это моя вина, что такое случилось.

— Не переживай, скоро в себя придёт, — маг похлопал его по плечу. — Он у нас настоящий Горан.

— Ага, — отозвался бронар. — Гораны долго не живут…

— Это потому что вы все отбитые и с головой не дружите, — усмехнулся маг. — Пошёл я, если что — зови.

И Зеур ушёл. Элгор постоял рядом с Милой и Роаром ещё какое-то время, потом тихо спросил:

— Может тебе стоит поспать немного?

— Нет, — она отчаянно замотала головой. — Можно я тут побуду, не выгоняйте меня, пожалуйста.

— Тихо-тихо, — остановил её Элгор. — Никто тебя не выгоняет.

— А может стоило? — Шерга стоял в дверях и ухмылялся. — У нас же всё наоборот? Раз чёрная лечит и жизнь в себе несёт, то может белая приносит несчастья и смерть?

Он будто ударил её, наверное никакая пытка не смогла бы принести столько боли, сколько вот эти полные яда и зла слова. Милена сжалась, хлебнула воздуха.

— Шерга, — зарычал Элгор. — Пшёл вон!

— Не зарывайся, малец, — прорычал мужчина и, медленно вышел, закрыв за собой дверь.

Мила же так силилась больше не плакать. Так старалась прийти в себя, но ничего не получалось, а сейчас… сейчас… может она и вправду приносила несчастья? Она убила папу, а теперь почти убила Роара. Элгор присел рядом и обнял её.

— Тише, тише. Ш-ш-ш, не плачь, Мила, не надо, — погладил её по голове юноша. — Он же жив, слышишь, он не умер, и не умрёт, хорошо всё.

— Это я виновата, я виновата, он же меня защищал, это я такая… никчёмная я, ни на что не гожусь, — слёзы накрывали волнами, с силой разрывая всё внутри.

Милена сидела в объятьях Элгора и стучала по нему кулаками, со всей силы, со всей своей болью, растрёпанная, вся в крови, рыдающая уже не один час, заикающаяся, с сорвавшимся голосом.

— Мила, Мила, — Элгор взял её за плечи и тряхнул, он был таким сильным, что она будто и не весила ничего, метнувшись в его руках, словно её током ударило. — Это я виноват, слышишь? Я. Это я недосмотрел, я пустил их в селение и твоей вины в том, что случилось нет. Только моя. И Роар защищал бы любого — тебя, меня, да кого угодно, понимаешь?

Но она замотала головой, он вздохнул:

— Ты, моя девочка, не надо так, прошу тебя, хорошо? Не надо… — его руки обняли её мокрое от слёз лицо. — Не плачь, он будет жить, не оплакивай живого, Мила, — прошептал он с болью.

Она посмотрела в его глаза, тёмные, почти чёрные, полные такого невероятно сожаления и боли… он же его брат. Брат и больше никого нет. Вот сейчас он был похож на ребёнка, который почти всё потерял. Он был таким же как она… только ей можно было плакать, а ему нет.

И она всё смотрела в его глаза и тонула в чёрном омуте, обычно таком опасном и непроницаемом, а сейчас таком открытом и ранимом. Пальцы Элгора с нежностью вытирали её слёзы и ей на минуту с ужасом показалось, что сейчас их обоих унесёт куда-то и это будет совсем плохо, совсем жутко, совсем ужасно… но Элгор нагнулся к ней и поцеловал в лоб. А потом он встал и ушёл, оставив её наедине с Роаром, наедине с тяжёлыми мыслями и вдруг на неё навалилось понимание слов мага.

Хэла спасла Роара… как?

Милена уставилась на мужчину, лежащего на кровати, на его мерное дыхание, на его бледное бескровное лицо — она любила этого мужчину… любила? А Хэла?..

И ураганом взвилась яростная ревность, боль скрутила её в тугой узел, до тошноты, до воя, до ужаса, что хватал за горло и душил… душил… вот бы умереть от этого удушья. Вот бы её не стало и что тогда? Всем было всё равно. Там дома никто и не заметил ведь что она пропала, правда?

“Это из-за твоей никчёмности отец умер! Лучше бы ты умерла, а не он! Пропади ты пропадом…” — последние слова матери, которые услышала Милена застучали у неё в голове.

— Пропади ты пропадом, — повторила девушка и взвыла беззвучно, кусая свои пальцы.

Кому она приказала только что пропасть? Себе или Хэле?

Мила так и уснула, а может просто потеряла сознание от невозможности уже понимания происходящего и всего этого безумия, что на неё навалилось. Разбудил её Элгор и приказал идти вниз переодеться, привести себя в порядок и чего-нибудь поесть, ну или хотя бы выпить отвара из трав, пока он побудет с Роаром.

Сначала она отказывалась, но бронар возражения не принял — убедительно заявив, что меньше всего надо, чтобы Роар пришёл в себя и увидел рядом с собой белую ведьму в том виде, в котором она сейчас была. И Милена согласилась.

Девушка ни с кем не разговаривала, ни на кого не обращала внимания, она просто на автомате сделала всё, что ей было приказано — помылась, переодела платье, причесалась… Потом словно в забытье вернулась обратно в комнату митара.

Элгор лежал на полу растянувшись вдоль кровати Роара. Руки его были под головой, а глаза закрыты. Милена подошла к нему и присела на корточки, обняв руками колени. Он приоткрыл один глаз и глянул на неё:

— Так намного лучше, — тон его был почти привычный, немного надломленный, но тот самый дерзкий и грубоватый.

Мила кивнула, внутри жалея, что этот Элгор вернулся, и не успела даже моргнуть, как рука его схватила её и потянула на себя. Потеряв равновесие, девушка сначала упала на него, а потом, подхваченная его руками, оказалась под ним, надёжно прижатой к полу всем его весом.

— Так вообще хорошо, — усмехнулся он, а потом его губы накрыли её, и Милена потерялась.

Поцелуй был, как и прошлый — грубый, жестокий, горячий, но как бы ей сейчас хотелось, чтобы такой же ужасный, как тогда… но внутри снова взметнулась обида и она, боже, господи, уже никто кажется не спасёт её душу, закрыв глаза, ответила на поцелуй…

Но Элгор в этот момент отстранился, Милена открыла глаза и встретилась с жестоким и смеющимся взглядом.

— Сладкая, — прошептал он, облизывая губы и вставая. — Надо же было тебя как-то взбодрить.

Бронар ухмыльнулся и вышел из комнаты.

А Милена осталась тонуть в болоте — можно упасть ещё больше? Уйти на дно ещё глубже?

Она лежала на полу и прижимала руки к глазам, пытаясь вспомнить, как дышать.

Её снова ударили… хлёстко, жестоко… а она вообще достойна жизни?

Милене захотелось, чтобы её обняли, погладили по голове, ей хотелось утешения и слов поддержки, но она была одна, одна… лежала на полу возле кровати Роара и только что целовалась с Элгором, пока там на кровати лежит раненый мужчина, которого она любит… ведь любит, любит!