Порождения войны

— Что ты будешь говорить на митинге? — спросила Аглая. Она сняла руку с кобуры и снова села рядом со своим комиссаром.

— Попытаюсь напомнить им о свободе, за которую мы воюем. О праве быть субъектами исторического процесса, от которого отказываться нельзя. Другими словами, конечно… Прежде обещание земли и мира было нашим главным оружием, а теперь оно стало оружием наших врагов. Они, конечно, лгут, они поведут Россию к нищете, рабству и новым войнам — но пока мне этого не доказать. Единственное, что мы обещаем, а они нет — свобода.

— А если это не сработает?

— Тогда меня убьют, и ты сбережешь пулю.

— Ты думаешь, у меня нет сердца? Насчет моей матери… Думаешь, мне не плевать? Думаешь, я не хочу проститься с ней? Пока мы воевали, у многих наших ребят болели и умирали близкие. Им легко было оставаться на службе? Но вот почему-то даже лучшие из нас начинают иногда вести себя так, будто чувства аристократов какие-то особенные. Будто раз человек чистенький, образованный, красиво живет среди дорогих вещей — с ним надо считаться больше, чем с теми, у кого всего этого нет. Я просто такая же, как любой солдат здесь. Никакого особого отношения.

— Я знаю, что у тебя есть сердце, дорогая моя, я знаю.

— И надежда у нас есть. Моя команда разведала маршрут, по которому полк сможет отступить. Это рискованно, и раненых вывезти будет тяжело... Но леса не пусты. В леса уже ушли отказавшиеся сдаваться красноармейцы — как одиночки, так и целые подразделения. В партизаны бегут люди, хлебнувшие горя при Новом порядке. Мужики, бабы, дети — все готовы встать под ружье. Их с каждым днем будет больше. Вспыхивают восстания. Люди уже распробовали свободу, они не захотят снова становиться скотом. Красную армию можно будет собрать из осколков. Война продолжится — с участием пятьдесят первого полка или без него.

— С нами или без нас — продолжится.

— А тебе надо перестать себя жалеть, комиссар. Соберись. Выглядишь как чучело. Что на тебе за хламида? Возьмешь мою запасную форму. Сама хотела в нее переодеться, ну да тебе сейчас нужнее. Последние чистые вещи в полку, должно быть. И сделай что-нибудь с волосами. Собери в узел, на тебя же люди будут смотреть.

— Шпилек нет.

— Ну хоть косу переплети тогда, стыдно ходить растрепой.

Саша послушно расплела то, что пару дней назад было косой. Пропустила волосы между пальцами, разгладила. Они спутались, пошли колтунами, но ей доводилось восстанавливать их и из худшего состояния. Длинные, густые, мягкие волосы, каким-то чудом удалось сберечь их в революцию, во время службы в ЧК, на войне и в плену. Волосы, которых касались его пальцы.

— Давай выпрошу для тебя гребень у местных баб, — сжалилась Аглая.

Саша раз за разом пропускала волосы между пальцами.

— Не нужно гребня, товарищ, — сказала Саша. — Принеси ножницы.