Девочка по имени Аме

Заканчивая пятьдесят третье отжимание, Данте подумал о том, что родитель против такого совета. Как-то он слышал о том, что Хорхе называет Эдгара неотесанным варваром, который постоянно демонстрирует свою агрессивность. Или показывает то, что, кроме как драться мечом, ничего больше не умеет.

— Эта позиция называется агрессивной, ведь с ней вы всегда готовы к бою. Вам ничего не стоит обнажить меч и порубать в капусту все, что попадется под руку, — на его лице появилась совершенно дикая усмешка, которая больше подходит отчаянному рубаке, но уж никак не наставнику. — Можно закрепить ножны справа. Это неагрессивная позиция. Для того чтобы вытащить меч, вам требуется время и колебания. Но я буду учить вас владеть двумя руками, хотя… не думаю, что каждый это освоит в надлежащей степени.

— Когда мы входим в помещение, кроме тренировочного додзе — здесь разрешается, снимаем наши мечи. В военное время кладем слева, показывая свою боевую готовность. В мирное — справа. Тут работает тот же принцип, что и у позиций на поясе…

Эдгар еще много говорил об этикете. Этого времени хватило, чтобы Данте закончил свое наказание. Наставник, который, казалось, увлеченно рассказывал, на самом деле успевал следить и за Данте, а еще исправно считал количество отжиманий.

— Ты сделал даже больше, чем от тебя требовалось. Сил много? — Эдгар даже не повернулся к Удзумэ. У него есть глаза на затылке? Скорее всего, так. — Или считать не умеешь, а?

Данте знал, что ему нужно было молчать. Но он не смог себя пересилить.

— Меня учили и счету, и письму, — почти огрызнулся он. От упражнений и дополнительной тяжести у него теперь тряслись все конечности. И как теперь продолжать тренировку? Эх, выйти бы на улицу. Хоть на пару минуток, чтобы искупаться в жемчужно-белой Сейкатсу, которая и усталость заберет, и тело восстановит. Но кто ж его отпустит?

— В следующий раз пяльцы приноси, вышивать будешь, — хмыкнул Эдгар. Если бы он шутил… Нет, все его приказы серьезны.

Данте подумал о том, как бы избавиться от ведер, которые давили на спину, и подняться. К сожалению, ничего путного придумать не мог.

— Что именно вы хотите увидеть вышитым? Цветы, пейзажи? Или, быть может, портрет Рихарда? — понимал ли Эдгар, что сейчас Данте дерзит ему? Дерзит тонко, будто находится в высшем обществе, где грань приличия переступить недопустимо. Он предельно вежлив, предельно податлив, но колюч.

— Еще пятьдесят отжиманий.

— Как скажете, наставник. Я, надеюсь, вы скоро определитесь с рисунком.

И конечно, никто не заметил, что Ебрахий, который едва заставлял себя сидеть смирно и не вмешиваться — Данте умел убеждать, что справится сам (Футодаму до сих пор в дрожь бросало после того, как с ним побеседовали в последний раз насчет складирования вещей его в комнате) — поспешил наклонить голову и спрятать ухмылку. Мало кто знал, что Сарумэ Амэ нравилось вышивать. Этим занимался и Данте, когда ему нужно было успокоиться. Ебрахий для этого дела специально натащил ниток, иголок и канвы.

— Что уставились, желторотики?! Давно уже должны начать разминку. Чего сидим?

Данте безропотно принялся отжиматься дальше, сжимая зубы и стараясь справиться с трясущимися конечностями. Внутри него рос протест, ему казалось происходящее несправедливым и неправильным, но он глотал все свои возражения, ведь знал ту тонкую грань, где он имеет право говорить, а где нужно молчать несмотря ни на что.

— Достаточно, — Эдгар снял со спины ведра. Данте едва удержался, чтобы не шлепнуться на пол и застыть на пару часов, пока силы не вернутся, но знал, что это непозволительная роскошь. Мышцы почти не подчинялись, ослабевшие руки тряслись, подкашивались, пришлось сжать зубы, зарычать тихо и утробно, пересиливая себя, чтобы просто сесть. Сложить ноги, неверными пальцами смахнуть мешающие пряди с лица и поднять голову.

Додзе вдруг заполнился топотом ног, пол затрясся, вода, которой не пролилось и капли стараниями Данте, пошла рябью. Данте ощутил себя не просто уставшим, а опустошенным, а мир вокруг острым и слишком враждебным, каким-то болезненно ярким. Тихий голос Изабеллы, которая что-то прошептала Леандре, резанул, точно по голым нервам. Данте скривился, зажмурился, стараясь хоть немного облегчить происходящее, но это оказалось ошибкой. Вдруг мир закачался, поплыл, подернувшись зыбким и липким туманом, к горлу подкатила тошнота. Данте судорожно вздохнул, но придти в себя это не помогло. Тогда Эдгар схватил его за шкирку, точно нашкодившего котенка, стремительно пересек пространство додзе и выкинул Данте за щит, установленный родителем.

Небо сразу обрушилось на обессиленное тело, будто задалось своей целью придавить. Его прикосновения не были нежными или осторожными, а скорее бесцеремонными. Оно просто начало заполнять Данте, восстанавливать, грубо и небрежно, заставляя выгибаться, перевернуться на спину, и смотреть, как тяжелые тучи висят в небе. Рядом неотрывно присутствовал Эдгар и следил, готовый в любой момент вмешаться. Данте не был первым, с кем это происходило. Вначале подобное случилось с Элайей, потом с Ромиро, были и другие, с некоторыми не по разу. Но с Данте впервые.

— Наконец-то я увидел, что ты стараешься. Но ты все равно слаб.

Эдгар возвышался над Удзумэ, точно гора. Хотелось закрыть глаза и подождать, пока силы полностью вернутся. А они возвращались.

— Не могу пока с этим ничего поделать, — Данте улыбнулся одними уголками губ, нелепо пожимая плечами. В таком положении это выглядело даже забавно. — Могу только пообещать работать над этим.

— Мне недостаточно твоих обещаний. У тебя две минуты. Потом — возвращайся к остальным.

Эдгар убедился, что опасность миновала, и покинул своего ученика. Данте, ощутив, что ему стало легче, сел. Так вот какое это ощущение, когда у тебя силы заканчиваются… Неприятное, но… знакомое. И уж лучше со стороны такое наблюдать, чем самому испытывать. А ведь ему еще повезло. Мог бы и пол испачкать своей рвотой, и вместо того, чтобы присоединиться к тренировкам, ползал бы на коленях и наводил порядок.

Данте отчетливо помнил, как выкручивало тонкое тело Элайи, когда с ним случилось подобное. Выкручивало уже здесь, на улице, потому что в зале он просто потерял сознание. Упал на пол и все. Бледный и холодный, будто мертвый. У него даже сердце остановилось. А Эдгар, отвлекшийся буквально на мгновение — пришел посыльный от Рихарда, говорил, что срочно, — вдруг вернулся, выдернул из рук Кристиана бездыханное тело и просто швырнул на улицу. А потом был кошмар, все ками сгрудились, будто ища поддержки друг у друга, и смотрели, как Элайю выкручивает.

— Он был небрежен, — проворчал Хоакин.

— Это расплата, — подхватил Иллия.

— Такое может случиться с каждым? — спросил Роман.

Эдгар просто стоял над Данте, потому что знал — скоро оклемается, но Элайю он держал. Пока тот пищал, хрипел, каркал и издавал еще йокай знает какие звуки. А потом вдруг все затихло, а наставник просто отступил на шаг. Элайя сел, хлопая удивленными глазами.

— Прошло… — губы его распухли и потрескались. — Воды не найдется?

— Ты знаешь, где она. Сходи, а потом возвращайся к тренировкам.

Это казалось неправильным и слишком жестоким, после всего-то. Но Элайя встал, как ни в чем не бывало, и пошел.

Эдгар вернулся в додзе, обвел всех присутствующих колючим взглядом. Хищники чувствовали себя напуганными и еще плотнее прижались друг к другу. Данте до сих пор помнил теплый бок Кристина с одной стороны и Виктории — с другой. Даже смелость Сошу здесь пасовала.

— Вы знаете, что заставляет спутники работать? — неожиданно спросил наставник меча, насупившись из-под кустистых рыжих бровей.

Возникло неловкое и слегка суетливое молчание. Но его прервали вечно "знающие" Ямасиро.

— Вы не могли бы уточнить вопрос… — попросил Антон. — Совершенно непонятно, к чему вы ведете.

— Я говорю про источник энергии.

— Тогда, — продолжил все тот же Антон. — Это секретные разработки клана Таманоя. Вся информация находится у них и…

— Неважен принцип работы. Я хочу услышать, что будет со спутником, когда его энергия подойдет к концу.

— Он отключится? — предположила Рита, Эдгар посмотрел на нее, чтобы она продолжала. — Перестанет работать. Зависнет бесполезной глыбой на орбите. Великая Богиня, да не знаю я!

Но наставник оказался удовлетворен подобным ответом.

— Так и есть. Вот и запомните, что сегодня случилось. Конечно, это повторится. С каждым из вас, и не по разу, поэтому вы должны знать свой предел.

— А причем тут спутники? — спросил кто-то.

Эдгар усмехнулся.

— Потому что мы на них похожи. Когда заканчивается энергия, мы отключаемся. И становимся бесполезными. А это, ни в коем случае, не допустимо. Понятно?

— Вы нас сравнили с каким-то механизмом! Какой ужас! — завозмущалась Рита.

Данте подумал о том, что две минуты давно прошло, и пора возвращаться. Сегодня он узнал свой предел, который всколыхнул в душе волну недовольства и желания развиваться. Без Сейкатсу они ничто. Конечно, Данте об этом говорили, вот только осознал он эту истину только сейчас. Страшная вещь — щиты. Заходишь под них, будто под воду погружаешься. Промедлишь, не заметишь, понадеешься на удачу и пропадешь. Эдгар не просто сказал, Эдгар продемонстрировал, почему опасно, когда силы заканчиваются. И почему они должны уметь сражаться без Сейкатсу.

— Существуют материки и аномальные зоны, в которых нет возможности питаться Сейкатсу. Например, закрытая Авасима, часть Тики, некоторые места на Футаго. Это природная аномалия, ее никак не исправить. Там — мы особенно уязвимы, поэтому йокаи предпочитают скапливаться там.

Впрочем, сражаться с помощью Сейкатсу их тоже будут учить. Через несколько лет, в так называемом Свободном додзе, где они познают таинство Сюгендо.

Данте вздохнул и поднялся. Первый его шаг был неуверенным, ведь оказалось, что тело ками, помнящее опустошение, теперь начало бояться повторения. Значит, и это тоже нужно перебороть.

— Возьми бокен, Удзумэ, и приступай к отработке ката. Омодару! Если бы ты в руках сейчас держал меч, то давно бы порезал окружающих, сосредоточься. Хихираги! Бокен не букет цветов! И возьми его, как подобает!

Эдгар никогда не называл их по именам, которые дали и родители, предпочитая очень личные имена души. Наверное, хотел унизить. Только никто из Хищников себя униженным не ощущал.

— А у вас есть отпрыск? — спросил Элайя. Данте считал себя любопытным, но его любопытство было не четой этого маленького ками. Он съежился, будто ожидая, что его сейчас ударят от этого вопроса. Голый, мокрый и растрепанный Ивато выглядел сейчас так беззащитно, что только у полного отморозка на него могла подняться рука.

Девушки ушли в баню после тренировки, а юноши привычно вышли на задний двор и принялись обливать себя холодной водой из огромных бочек, которые стояли там же. При этом присутствовал Эдгар. Однажды он их оставил, и в итоге получил горстку мокрых и испачканных в грязи Хищников, которые… добрызгались до серьезной потасовки.

Но вместо грубого и нелицеприятного ответа, наставник меча вдруг ответил: