Девочка по имени Аме

* * *

18 день месяца Лошади 491 год Одиннадцатого исхода

Цукуси, Академия Воинов-Теней Аши,

Общежития Бизен-дэн

Некоторые предметы в их расписании звучали донельзя таинственно, а куратор ничего не объяснял, только гримасничал и издевался — в общем, был в своем репертуаре. Вот и сегодня в расписании стоял странный предмет под названием "Методика взаимодействия". Что это такое и с кем нужно взаимодействовать, никто не знал, но все ждали со странным нетерпением. Еще бы, ведь в расписании на сегодняшний день значился только этот предмет и время проведения стояло рассвет-закат. Методика вызывала у всех любопытство.

Подъем у ками был в семь утра, но Хорхе разбудил всех в пять. Пустил по общежитиям множество крикливых и скандальных теней, которые могли и мертвого поднять, а не то, что каких-то Хищников.

Данте было пытался отвернуться и спрятаться под подушку, но с его острым слухом это оказалось бесполезно. Тень верещала, точно резаная, и несла такую околесицу, что хотелось собственными руками ее удавить. Жаль, он этого еще не умел.

— Огонь, что я добыл,

Поднимайся ввысь,

Так, чтобы на равнине Высокого Неба,

Сажа повисла…* — разорялась тень. Данте подумал о том, что Мино будут рады услышать подобный будильник.

Хищник наскоро пригладил растрепанные волосы и потер заспанные глаза когтистой рукой. Кувшин с водой для умывания стоял на тумбочке, рядом лежало пушистое полотенце.

— Рыбаки, что ловят рыбу,

Канаты из волокон… — продолжила неугомонная тень, сидя на пороге. Данте посмотрел на нее с таким видом, будто у него болели зубы.

— Видишь, я встал уже. Может, все же замолчишь? — умоляюще произнес он, думая о том, что свихнулся с утра пораньше, раз с тенью разговаривает. Это все равно, что просить воду не растекаться по полу, если вдруг прольешь.

Но как ни странно, тень напоследок выдала "Шуршат-шуршат", и сама ушуршала в неизвестном направлении. Данте облегченно вздохнул и налил чистой родниковой воды из кувшина.

"Что же сегодня будет?"

— А-а-а!!! — из соседней комнаты донеслись вопли Ебрахия, какой-то треск, затряслись стены. — Заткнись уже! Подносы бамбуковые! Слышать не могу больше!

Да, Данте с тенью явно повезло больше. Похоже, утро началось у всех интересно.

Потом послышался рывок отодвигаемых перегородок и завопили дурным голосом соловьиные полы. Если днем они просто пищали, то ночью голосили так, что в Главной башне слышно было.

— Я тобой сейчас стенку проломаю! — сообщил неизменно сердитый спросонья Хоакин.

— Попробуй, мелкий! У меня давно руки на тебя чешутся.

Данте бросил полотенце на пол и поспешил наружу разнимать дерущихся. Он чуял, что скоро придет родитель. А за потасовку их по голове не погладят точно!

— Прекратите немедленно! — из своей комнаты появилась "мама Бизена", которая зачастую оказывалась холодна к различным подколкам, не то что задиристые мальчишки. — Совсем с ума посходили!

Прибежавший на шум Данте увидел, как Ебрахий придавил своим весом раскрасневшегося Хоакина и теперь с упоением его душил. Конечно, душить ками — это занятие почти бесполезное, поэтому противник брыкался и даже умудрялся шипеть, пытаясь выбраться из ловушки.

При ходьбе по холодному полу коридора кричащие тени соловьиных полов перекрывали даже шум борьбы. Леандра от громкого шума скривилась, Данте старался не обращать внимания, следуя к цели, а клубок на полу комнаты Ебрахия рядом с вынесенной перегородкой был слишком занят собой, чтобы беспокоиться о каких-то звуках.

Данте, не долго думая, схватил Кунимити за распущенные волосы и, хорошенько намотав их на кулак, дернул на себя. Ебрахий взвыл, бросился на нового противника. Врезавшись дурной головой в голый живот Данте, он схватил Удзумэ за талию и мастерски швырнул. Просчет был в том, что волосы до сих пор оставались намотанными на кулак, поэтому, невиданно извернувшись, на пол отправился и сам незадачливый Ебрахий. Хоакин с торжествующим воплем поднялся на ноги и приготовился поучаствовать в куче, как его перехватила Леандра.

— Утренняя разминка, я смотрю, — Хорхе подкрался бесшумно и осмотрел всех с вялым интересом. Подобные картины не были для него в новинку. — Когда закончите, приходите в общий зал.

Куратор вдруг встрепенулся и с криком: "Александр, я тебя к йокаям сам утоплю, если не прекратишь!" — бросился к выходу. Этого хватило для того, чтобы молодым Хищникам успокоиться. Они затихли и теперь просто лежали, раскинувшись на теплом полу. Данте освободил волосы Ебрахия, которые вырванными пучками полетели на пол.

— Я сломал свои фусума… — с сожалением произнес Ебрахий.

— Я потом тебе помогу починить, — вдруг сказал Хоакин, опуская глаза в пол и рассматривая пальцы больших ног.

Данте сел. Ребра, в которые врезался Футодама, теперь болели. На животе растекался вполне лиловый синяк, который скоро сойдет, но сейчас причинял некоторые неудобства.

— Я думаю, стоит поспешить. Хорхе не просто так нас собирает в общем зале.

— И он не в духе, — подхватил Ебрахий.

— Шурша-шурша,

Судака со ртом, широко развесистым,

С плавниками широкими… — мимо, будто издеваясь, прошествовала тень. Заслышав ее голос, Ебрахий схватился за голову и взвыл, низко и утробно. С губ Данте сорвалось что-то вроде смешка, который почти сразу оборвался, когда больные ребра дали о себе знать. Хорошо же его приложили.

— У меня есть лед, — сказала Леандра, рассматривая "боевые раны" Данте.

— Думаю, что не стоит, — ослепительно улыбнулся он и поднялся. Футодама затих и теперь смотрел на своего друга виновато и беспомощно. Пришлось ободряюще улыбнуться и ему, на что друг среагировал совершенно неожиданно — просто отвернулся.

— Скоро пройдет, — Данте поднялся на ноги и медленно побрел в сторону своей комнаты. Когда заголосили тени, он подумал о том, что так и не разгадал секрет бесшумного передвижения родителя. — Давайте поспешим, не думаю, что у Хорхе сегодня будет хорошее настроение…

Невыспавшийся куратор — это почти стихийное бедствие, против которого не попрешь.

— Да, хорошая идея, — кивнула Леандра. — Ебрахий, ты не видел мой гребень?

К половине шестого соловьиные полы прекратили надрываться и перешли на "дневной режим". Когда Данте вышел из своей комнаты, под его ногами они тонко поскрипывали. На улице оказалось зябко и влажно. Если выйти из-под навеса энгавы, то чувствуется, что небо роняет неприятную морось. Прохладный воздух бодрил и вызывал одновременное желание вернуться в теплую постель.

— Смотри, — Хоакин остановился неподалеку. Даже рядом с Данте он казался маленьким и щуплым. Но внешность была, как всегда, обманчива.

Данте повернулся туда, куда указывала маленькая ручка Хоакина.

— О! — невольно сорвалось с губ. — Что это?

— Утки Рихарда.

На заднем дворе Главной башни имелся парк. Там в пруду плавали утки, за которыми любил наблюдать ректор, а иногда и подкармливать.

— Великая Богиня! — по полу прошлепал Ебрахий и взглянул на открывшуюся картину с легким весельем. Ками быстро адаптируются, их трудно удивить. — Снова Александр?

— И Хорхе, — Данте засмеялся.

Утки прилетели к воде. Они решили, что появился новый пруд…

Никто не знает, когда ками решит использовать специальность. Часто это выходило непроизвольно в стрессовой ситуации. Скорее всего, Александра кто-то сильно напугал, что он отозвался попыткой устроить наводнение, третье по счету за эту неделю. И чтобы не случилась катастрофа, Хорхе ограничил поток воды своими щитами. Теперь в ровном кубе размером с хороший дом плескались любимцы Рихарда.

— Сегодня удивительное утро! — скривился Ебрахий.

В общем зале были накрыты столы с ранним завтраком. Данте без энтузиазма поковырялся в своей тарелке и сграбастал со стола несколько поздних осенних яблок — на будущее. Рита что-то бормотала насчет того, что не успела привести себя в порядок, хотя выглядела отлично. Ебрахий зачем-то таскал палочки для еды и прятал их за пазухой. Хорхе сидел во главе стола, подперев голову рукой, и молча рассматривал своих воспитанников с выражением вселенской тоски на лице.

В дверях появился Эдгар, сдержанно кивнул командиру в знак приветствия. Хищники, вымуштрованные своим наставником меча, повскакивали со своих мест и синхронно поклонились.

— Что-то случилось? — спросил Кристиан.

— Ничего, — Хорхе выпрямил спину, лениво и грациозно потянулся. — Мы оба отвечаем за вас. Эдгар, введешь желторотиков в курс дела?

Почему- то когда Хорхе называл их так, это было невозможно обидно. Когда Эдгар — само собой разумеющееся.

Наставник меча в несколько широких шагов оказался за спиной скучающе-сонного куратора, истуканом застыл за его спиной. Данте не мог не обратить внимания, что помимо меча на поясе, за его спиной болтался лук и колчан со стрелами. Чтобы это могло значить?

— Методика взаимодействия — это практические занятия, которые проводятся вместе с Аши. Таким образом вы учитесь полагаться друг на друга.

— Так вот, что это такое, — произнес кто-то, не убоявшись перебить наставника меча.

Хорхе хмыкнул, и все внимание сразу приковалось к нему: как он поднимается из-за стола, как кривит губы и смотрит на своих воспитанников с выражением легкого страдания, как чопорно поправляет широкие рукава кимоно, и в каждом его движении скользит… обреченность.

— Не так все просто, хрустальные мои. Вы еще поплачете на этом предмете, а я посмотрю. Сегодня у нас спаренные занятия со вторым курсом Аши Кагемуси, — Хорхе выдержал многозначительную паузу. — Ведь никто не против небольшой прогулки по лесу, а?

— Эт шутка? — воскликнул утонченный Мигель своим неповторимым акцентом.

— Это катастрофа! — закатил глаза куратор. — Для меня, конечно.

Катастрофа… Конечно, это была настоящая катастрофа. С погодой им не повезло никак. Прохладный, сырой воздух. Безжалостный ветер. Непрекращающаяся морось. Сырые листья под ногами, скользкие ветки, рыхлая земля. Будто погода задалась целью сделать методику взаимодействия невыносимой и для преподавателей, и для Сейто Аши, и для Хищников. Ебрахий с тоской вспоминал теплые комнаты в общежитиях, глядя в хмурое небо, затянутое от края до края серыми и тяжелыми тучами. Данте же, стараясь ступать осторожно, чтобы не испачкать белые штаны, вспоминал прошлое. Усилия сохранить опрятный вид пропали втуне, вскоре каждый был в грязи чуть ли не по колено, и Удзумэ ощущал неясное беспокойство и мучился чувством вины за то, что испачкался. Последнее "Это отвратительно!", прозвучавшее со стороны Бога Совершенного Облика Омодару Кию, растворилось в лесной глуши еще час назад. Теперь шли молча, сосредоточенно перебирая ногами, сквозь заросли кустов и поваленные деревья.

Этот лес был другим. Здесь чувствовалось, что Академия рядом, и что сюда часто ходят тренироваться, потому в нем встречались обширные "ожоги" — места, где побывала чистая Сейкатсу невероятной силы, оставившая следы на теле земли. Ступив на такой "ожог", оставалось только поражаться, насколько старательно обходили растения эти места — ни травинки. Только ветер занес их ковром палой листвы, будто стараясь таким образом прикрыть уродливую наготу.