Девочка по имени Аме

Акито стиснул челюсти и сжал кулаки.

— Тебе была нужна семья.

— Такая? — рассмеялся, почти промурлыкал Данте. — Ты уверен?

Брат промолчал.

— Но знаешь, я не жалею, — продолжил Удзумэ. — Было и счастливое время…

Драка тем временем перестала быть простыми обменами ударов с кехо и без, а приобретала более крупные масштабы: разлетелась ваза, выбили вначале одни двери, а потом и те, что оказались по соседству. Хорхе смеялся, наслаждаясь битвой с тем, кто ему давно не нравился, Кимэй молчал и был сосредоточен.

Амацукумэ подскочил к кицуне и схватил ее за шиворот. Курадо в роли щита девушку не принял, и просто атаковал с другой стороны. Хорхе пришлось в спешном порядке выставлять щит понадежнее и одновременно прицельно бросать в сторону своего отпрыска свой мудреный снаряд.

— Давай, детка, — Хорхе блокировал удар. — Развлеки беседой моего сына, — теперь пришел черед его атаки, а дорогих ваз в комнате принцессы оказалось немало. — Иначе он заболтает нашего гения, — усмешка, когда ваза полетела прямо в Кимэя, — и мне придет подмога, — Курадо ловко уклонился от самонаводящейся с помощью Сейкатсу вазы и ответил разрядом кей, — и твоему помощнику придется несладко. Расскажи, что ли… — кей просвистела в опасной близости от головы — не увернулся бы, волосы припалила, — …какую-нибудь душераздирающую историю своей жизни! Уверен… ох… у тебя их много!

Кицуне хоть и была сообразительной девушкой, но оказалась к бою неприспособленной и паниковала почем зря. Поэтому при попадании в Акито, забилась и постаралась его оцарапать, как можно глубже, словно защищая свою жизнь. Гений Аши скрутил ее быстро и методично — видно, что у него имелся опыт в таких делах. Вскоре она даже брыкаться перестала, а просто лежала распластанная на полу рядом со все еще обездвиженным Данте. Тот повернул голову и взирал на происходящее если не с философским выражением лица, то очень близким к этому.

— Успокоилась? — осведомился Акито.

Кицуне помолчала, не зная, что ответить, но со временем и с усиливающейся хваткой стальных пальцев Акито на запястьях, кивнула. Акито хмыкнул и отпустил ее. Данте соображал в это время плохо, сознание по-прежнему мутил настырный Инстинкт, но Удзумэ вдруг осознал, что в глазах брата не было ненависти, когда он смотрел на девушку. Наблюдалось нечто вроде жалости, но того ледяного презрения, которым он с готовностью окатывал всех, кто хоть отдаленно напоминал ками, не было и в помине. К ней, как к девушке, как, наверное, к привлекательной кицуне и фрейлине, он проявил несвойственную ему мягкость. Очень нелогичную мягкость, ведь она же его обманула! Данте очень хотелось думать, что это не являлось следствием того, что Акито целиком и полностью всю вину переложил на своего бывшего родственника. Ведь на Удзумэ он смотрел, как на врага всей человеческой расы.

— Извините… — искренне произнесла девушка, глаза ее наполнились слезами. — Извините меня…

Акито кивнул, глядя в ее лицо.

— БЕРЕГИСЬ!.. — только и успел крикнуть Данте, чтобы предупредить брата, когда увидел, что эта мерзкая дама нащупала осколок вазы и вонзила его в Акито. У Акито была хорошая реакция, ее хватило, чтобы увернуться от удара. Кицуне целила в незащищенное горло, но попала в плечо.

Данте всхлипнул от страха и одновременного облегчения, когда понял, что все обошлось. Акито же, не колеблясь, ударил девушку по лицу. Она вскрикнула и дернулась, стараясь вырваться, но ее слишком хорошо держали.

— Я бы на тебя натравил этого ручного зверька, — процедил брат, кивком указывая на Данте, — но он отказывается тебя убивать. Поэтому придется это все же сделать мне!

После его слов кицуне застыла на полу, глядя на то, как Акито безжалостно собирает Сейкатсу. Она была сильной и напоминала грозу — высекала молнии и гремела. Девушка смотрела на все это с ужасом и отчаянием, с обреченностью. Но ей хотелось жить, так отчаянно, так сильно, что она вся оцепенела, не зная, что делать. Дважды ее пытались убить эти люди, и дважды что-то их останавливало. Но случится ли чудо в третий раз — она не знала.

— Я просто хотела, как лучше… — попыталась оправдаться она, но ее голос потонул в грохоте Сейкатсу Сарумэ Акито и звуках боя ками. Сейчас ее никто не мог слышать.

Она говорила правду. И на Аши она покушалась только потому, что хотела помочь господину Кимэю…

Глаза Акито, подсвеченные яркой водной Сейкатсу, смотрели непоколебимо. И рука его не дрожала, когда опускалась на ее уязвимый, ничем не защищенный живот.

"Я хочу жить…" — подумала Анита отстраненно.

"Ты будешь жить", — рассмеялся кто-то очень близко.

А потом огромный цветной вихрь Сейкатсу подхватил ее, закружил и унес далеко-далеко…