Шепот крови

– Ваше Высочество, – Аарон поприветствовал его сдержанным кивком, надеясь, что глаза его не блестят от подступивших слез.

Бервин не удостоил его вниманием. Пара шагов – и он оказался у стола, склонил голову и обратился в молитву. Движения его губ выдавали, какой порывистой она была.

– Теперь мы должны говорить. Тут, у останков твоих родителей, славных Брандов, все будет решено, – наконец выпалил он. – Только не представляй, что у тебя остался выбор. Эта роскошь, недоступная таким, как мы.

– Что вы желаете услышать, мой принц? – Аарон заложил руки за спину и отвел взгляд. Его оружием всегда были знания, мнения и слова. Теперь же ему не с чем было вступать в этот бой и подозревал, что Бервин неслучайно оказался перед ним так скоро, прежде чем хоть кто-то другой успел поговорить с ним.

– Я желаю, чтобы ни один маг не был вправе обвинить меня в смерти Кейрона, чтобы ни один старик в Совете не мог заявить, что я хочу продолжения войны. Заткни их глотки! – потребовал северный принц, нервно взмахнув руками. – Ох, проклятье! Да что здесь есть, кроме грязи, сосен и камней? На что мне война и эта проклятая земля?

Бервин был наделен редкой боевой удачей и эту горную гряду с выходом к морю он когда-то отвоевал большой кровью. Но эта цена была давно уплачена. Теперь он желал избавиться от этих земель создав союз, пользу от которого сложно было вообразить – за него следовало отдать едва ли не половину континента.

– Я не маг, – бросил Аарон и отчего-то эти слова облекли себя в грубость.

– Спроси тех, кто снаружи, хотят ли они обрести дом или остаться вечно гонимыми во всех Изведанных землях. Что выбрал бы ты? Откажешься от короны – предашь память отца. Все, за что он боролся, умрет вместе с ним только потому, что ты не маг?

– Вы желаете, чтобы правитель Дагмера был обязан и равен вам?

– Даже если и так, что с того? Кем бы ты ни был, ты северянин. Будешь упрекать меня в том, что я не желаю иметь под боком иного соседа?

Аарон не ждал другого ответа. Он признавал, что принц был до неприличия честным, но упустить свое он никогда не мог. Иметь в союзниках короля Дагмера, неспособного сжечь его одним движением руки – вот чего он хотел.

– Молчи! – потребовал принц. – Я и без того слишком сильно рискую. Сейчас я зол, но встретившись с тобой вновь, найду нужные слова. А ты отыщи смелость и преданных тебе людей, стражей, верных тебе до самой смерти.

– Ваше Высочество! – Стейн отчеканил приветствие слишком громко для места, где поселилось горе – как вызов. Северный принц едва не зашипел подобно раскаленной стали. Подойдя, он сгреб воина за полы плаща, но также быстро оттолкнул.

– Делай что хочешь, но уговори его! – выпалил он. – Я не желаю подохнуть в этих горах!

Только когда Бервин спешно покинул шатер, Аарон заметил, что, едва взглянув на Стейна, можно было сказать, что тот успел постареть на десяток зим. Он зарос щетиной и лицо его посерело как от затяжной болезни.

– Надежда, – Аарон сложил губы в кривое подобие улыбки, – Мерзкое чувство. Что может ранить сильнее, чем она, неоправданная и разбитая? Даже в скорби есть свет – она конечна.

– Теперь для людей твоего отца надежда – это ты, – устало ответил Стейн.

– Во мне нет веры, что они станут слушать меня, идти за мной, как за ним.

– Глупец, – воин подошел к Аарону и положил руку на его плечо. – Ты – Бранд. И этого достаточно, чтобы сохранить мир и дать магам дом, в котором им не придется скрываться по углам, подобно крысам.

Стейн замолк и протянул скрытую в ладони горсть золотых колец.

– Проклятье, – Аарон выругался против своей воли, ощутил, как кровь хлынула к лицу. – Корсианцы?

Он спросил, но не ждал ответа. В Корсии воспитывались наемники, равных которым не было во всех Изведанных землях. Кто мог одолеть Кейрона, если не они? Древний обычай заставлял их вплетать в волосы кольца, но все чаще они носили их на поясах. Чем больше золота было на убийце, тем дороже он обходился хозяину – тем большим мастером он был.

– Морган отправился на острова. Даже если он отыщет убийц, найдет ли того, кто заплатил им? Вернется ли? Что будет с его отречением? – Стейн говорил мягко, но от каждого его слова Аарону становилось все тяжелее.

– Тот, кто направил наемников, не меньший убийца. Я не смогу спать, пока не узнаю, что от него не осталось ничего, кроме костей.

– Оставь это брату. Твой долг – удержать власть. Разве не этого бы хотела твоя семья?

Оба замолкли. Было слышно, как потрескивают свечи, как перешептываются маги у костров и вдалеке воют псы.

«Я боюсь, Аарон».

Слова Ульвэ словно вновь коснулись его разума, и он содрогнулся. Судьба, Создатель или злой рок смяли путь, уготованный ему.

Стейн вдруг покинул шатер, но уже через мгновение вернулся с девушкой. Она сидела у самого входа – Стейн вытянул из толпы первого попавшегося мага. Шейла владела стихией воздуха так же ловко, как и луком. Аарон помнил, как совсем юной она обороняла Эстелрос, потом уходила в походы с Кейроном. Женщины в армии его отца не были исключением, но Аарон всегда обращал внимание на путь девушки – такой яркой она была. Едва взглянув на стол, укрытый знаменем, стойкая и смелая Шейла вдруг запнулась, и упала на колени. Ее лицо скрылось под копной светлых кудрей, ладонь потянулась к лицу.

– Что говорят у костров, лучница? – спросил ее Стейн тоном, не оставлявшим времени для слез.

– Мы слышали, что Морган отрекся. Говорят, что принц Бервин больше не станет терпеть отлагательств, – медленно ответила она, не решаясь подняться на ноги.

– Что бы ты сделала, оказавшись на моем месте, Шейла? – вкрадчиво проговорил Аарон, смекнув для чего Стейн привел ее в шатер.

Мать научила его слушать, что говорят женщины и дети, и ценить их слова. Она считала, что зачастую от них стоит ожидать больше правды.

– Говори, – тихо потребовал Стейн, заметив, как девушка испуганно взглянула на Аарона.

– Я бы не оставила своих людей, – почти прошептала она. – Ох, Создатель! Мне не узнать, каких слов вы хотите от меня, милорд! Только мне не знаком ни один маг, не желающий служить дальше под вашим знаменем. Под ним мы вырывали себе жизнь.

Стейн отпустил Шейлу, приметив, как ее бьет мелкая дрожь.

– Если желаешь, могу приводить их одного за другим, пока ты не решишься.

– Нет. Довольно. Я сделаю это не только ради мертвых, – заключил будущий король.

Побережье, Дагмер

Устье реки в этом месте разбредалось по земле бегущими к морю потоками, быстрыми, ревущими и яростными. Сколько бы холода не несла в себе зима, ей не по силам укротить их. Свысока за прощанием и коронацией наблюдали сосны, задевающие макушками облака. Горы подпирали небо своими плечами. Море клокотало и вырывалось на камни белой пеной. В это время опустошенная заря занималась, окутывая все вокруг серостью и туманом. Аарон оглянулся назад. За его спиной собрались маги – озябшие, бледные, растерянные. Все, как один, вцепились глазами в пылающую ладью, готовую отдаться волнам.

Не этого они ждали.

Когда северный принц возложил на голову Аарона корону, ликование угасло стремительнее пламени истлевшей свечи. Слишком много горя вплелось в создание их нового мира.

– Пройдет три ночи, и дай этим людям пир. Пусть мед льется рекой. Пусть они танцуют, поют, любят, – Бервин, как и все вокруг, не мог оторваться от огня, закусывал обветренные губы. – Подари им новую мечту, так, как раздаривал их твой отец. Сделай это, и они станут обожать тебя как его.

Не прощаясь, он спрыгнул с большого плоского камня, и галька зашелестела под тяжестью его сапог. Один взмах руки, и его черно-белые воины слажено двинулись прочь. Впереди их ждал тяжелый марш через горы и снег.

Горло Аарона саднило. Еще миг назад он выкрикивал слова о свободе и равенстве, о темном прошлом и будущем. Каким оно будет? Эта ноша теперь лежала на его плечах, как и кроваво-алый коронационный плащ, сшитый для отца. Он тонул в нем, как в неизвестности.

– Я клянусь заплатить любую цену. Я стану правителем лучшим, чем ты, отец. И ты гордился бы мной. Короли будут умирать от зависти, умолять, чтобы лучшие из магов служили им.

Никто не славил короля Аарона. Он не слышал ничего, кроме шепота волн. Он не хотел смотреть вновь на толпу, где непременно бы разглядел глаза своей Ульвэ. Но вдруг ощутил, как ее озябшие пальцы едва приметно коснулись его ладони.

– Отец ненавидит меня, но я буду твоей до тех пор, пока ты не прогонишь меня прочь. Я знаю, что ты не поверишь, но сердце каждого из этих магов будет ликовать, как только схлынет скорбь. Мы не забудем тебе этого, Аарон.

Привет! Спасибо, что остаешься с моей историей. Я врываюсь в финал главы, чтобы пригласить тебя на мой тг-канал, где я размещаю иллюстрации, спойлеры и мемы: https://t.me/mira_dragovich. Буду рада каждому путнику!

Глава 14. Рождение бури

Королевский замок, Дагмер

Морган вышагивал по жухлой листве, запорошившей тропинку к часовне. Она была расчищена садовником, пока весь замок был погружен в сон, но поздняя осень не ценила его трудов – темно-красные листья вновь укрыли ее плотным покрывалом. Зима все не приходила, все топталась на пороге, изредка посыпая Дагмер хрупкими кристалликами снега, но не задерживалась надолго. С губ Моргана срывался пар, и он радовался, что его плащ оторочен мехом. Поежившись, он перешел через мост, укутанный туманом. Холод лишал его ясности ума, и в этом он видел злую насмешку судьбы. Имя приковало его к северу, к этой суровой земле. Он любил ее, но отправился бы прочь за Великое море, будь его воля.

Воля. Как много недозволенности было в этом слове! Он чувствовал ее вкус лишь там, далеко за пределами северных земель. Иной раз он ругал себя за то, что однажды испробовал ее.

– Свобода… Экая дрянь, – с усмешкой пробубнил Морган под нос.

Решением Совета именно он лишит ее навсегда будущего короля Дагмера, водрузив на его голову искусно сплетенную серебряную корону, украшенную сверкающими рубинами. Иная власть сковывает покрепче оков, и от того он хотел непременно помолиться перед тем, как взять на душу новый грех.

Подходя к часовне, Морган застал молодого служителя церкви в саду. Тот, подобрав полы темного незамысловатого одеяния, беззаботно пинал опавшие яблоки и следил какое из них улетит дальше.

Старый пастор почил пару зим назад, а после в город был направлен Эйлейв, не внушающий и капли благоговения. Он был нелеп и суетлив, но временами мудр как вековой старец, за что прихожане его снисходительно любили.

– Все дела твои во славу Создателя, святой брат, – проговорил Морган, решив наконец обратить на себя внимание пастора.

Тот испугано взвился на месте, будто получил удар под дых. Его большие чистые глаза распахнулись еще шире от испуга.

– Проклятье! – выругался он. – Отчего ты ходишь так тихо, милорд? Это можно счесть неприличным.

Морган решил воздержаться от разговоров о приличиях, памятуя об упавших яблоках, разлетевшихся по округе.

– Принц исповедался? – спросил он, рассчитывая, что юноша уважит традицию.

– Нет, – пожал плечами пастор. – Сказал, что Создатель и без того знает о его грехах. Лорд Морган?