Сердце старого Города

— Конунг Сиг? — она говорила с сильным акцентом. — Прошу простить, я не ждала Вас.

С этим пленница быстро поправила косы. Опомнившись, поклонилась — он здесь не гость.

Сигу понравился первый жест — он говорил о смущении и интересе, а второй — раззадорил.

— Впредь пошлю гонца вперед себя, — едва улыбнувшись, ответил Сиг. — Фрея, мне нужна Ваша помощь.

— Моя? — пленница очень удивилась. — Чем же я могу Вам помочь?

— Фрея, сопроводите меня по землям. Как новый конунг, я должен знать их лучше… старожила.

Пленница долго молчала, прежде чем ответить:

— Ваши воины изучали Лес и окрестности не один год.

— Ну а Ваши шаманы изучали карту звезд не одно столетие. Быть может, будь у них проводник получше, не случилось бы беды? И тогда Вы просили бы меня об услугах.

Пленница покраснела. Сиг легко прочел обиду в чертах, но обида лучше безразличия. Ведь это он здесь господин, а значит его Воля — закон.

— Разумеется, конунг, — тихо ответила пленница. — Когда Вы прикажете явиться?

— Как только будете готовы, конь ждет на заднем дворе.

Необыкновенная. Она вышла в шароварах и домотканой рубахе, расшитой орнаментами его народа, Алия заплела госпоже сложные косы. Белокосая и темноглазая. Сиг влюбился бы еще раз, если б мог. Теперь только острее ощутил.

Конунг дал время Колдунье насладиться свободой, позволив ускакать вперед. Пленница отпустила коня, перейдя на галоп. Тогда и Сиг пустил коня галопом. Он едва не настиг Колдунью, но сам же ушел в сторону. Ее черед догонять. И сердце замерло — станет ли?

Колдунья направила коня вслед конунгу. Игра нравилась обоим. Когда спутница устала, Сиг спешился. Колдунья последовала его примеру. Теперь они шли плечом к плечу по степи. Тихо стрекотали кузнечики, мягкое, клонящееся к горизонту солнце окрасило мир в золото. Оба молчали, вслушиваясь в стрекот и перестук копыт по сухой земле. Так дошли до реки.

Сиг начал первым:

— Что здесь было прежде? — он помолчал секунду. — До войны.

Колдунья огляделась по сторонам.

— Ничего… Места были малообитаемые, — хотела сказать еще что-то, но не стала.

— А из нечисти? — Сиг не знал, как правильно звались волшебные народы, каким-то чудом обитавшие на землях Излаима вплоть до самого прихода степняков.

— Нечисть? — Колдунья горько усмехнулась, но большего не позволила. Сиг сосредоточенно смотрел на спутницу.

— А как их звали вы?

— Мы звали их Фейри.

«Фейри», — несколько раз мысленно повторил Сиг, желая запомнить.

— Так кто из Фейри жил здесь прежде?

— Речные тинтинеты, но это очень давно, еще при… — Сильвия замолчала.

— И где они теперь?

— Они ушли в Лес, к лесным братьям. Вам ли не знать, что стало с Фейри дальше?

Сиг промолчал. Степняки уничтожили всю «нечисть», какую смогли только найти. Если кто и выжил, то пропал без следа, будто и не было никогда.

— Они были очень забавные, — внезапно продолжила Колдунья, улыбаясь. — Ужасно злющие. Однажды я повстречала их. Ох, и влетело же мне тогда!

Сиг заулыбался, обращаясь в слух, почудилось, что он снова в шатре у матери. Сидит и слушает волшебные сказки.

Колдунья рассказывала об их с Алеоном встрече с тинтинетами. А Сиг терзался ревностью и детским любопытством. Внезапно его озарила идея.

— Берегись! — подхватив Колдунью, он спрыгнул в реку с валуна. От растерянности девушка едва не утонула. Конунг помог выплыть.

С трудом откашлявшись, Колдунья изумленно смотрела на Сига. Конунг хитро улыбался.

— Тинтинеты атаковали, — Сиг перешел на язык Излаима.

Колдунья рассмеялась и пустила водный гребень, завязался настоящий бой с брызгами и криками.

А потом… Сиг помнил миг так отчетливо. Весь мир тонул в разлившемся мёде вечернего света. Глаза Колдуньи были теплыми, янтарно-зелеными, в цвет воды, золото солнца путалось бликами в светлых прядях. Растрепавшиеся косы казались продолжением выгоревшей степи.

Сиг медленно подошел к замершей девушке, осторожно коснулся скулы:

— Я горю тобой, — тихо начал конунг, очень надеясь, что произнес фразу верно, чужой язык давался сложно. — Ты моя Фейри.

Колдунья ничего не ответила, только внимательней смотрела в глаза.

— Я мечтаю о тебе, — конунг столько раз говорил это своему воображению, что неожиданно запнулся и смялся в реальности. Девушка улыбнулась, мягко и нежно. Теперь уже ее рука скользнула по лицу конунга. Сигу чудилось, что вокруг девушки сияет радужный ореол, что семицветные искорки светятся в каждой капельке на лице и светлых прядях. — Моя Колдунья.

Девушка сделала шаг навстречу конунгу. И ему поверилось, что сказка мамы оживает. Сиг притянул, осторожно снимая мокрую одежду со своей Фейри. Теперь радуга заискрилась на белой коже, от холода ли, или по совсем иной причине, покрытой мурашками. Колдунья последовала примеру конунга, ее пальцы заскользили по ознобу смуглой кожи. Сиг прижал к себе, чувствуя, что больше всего желает. Колдунья лукаво улыбнулась. Сиг поцеловал, растворяясь в пьянящем преддверии единства, отдаваясь его волне. Он ли был первым? Или это она приблизила столь желанное обоим единство? Сиг не понял и того, чей выдох был жарче и полнее. На берег оба вышли абсолютно пьяные от состоявшейся любви. Оба стучали зубами и передразнивали в этом друг друга.

Сиг разжег костер, возле которого ловко, со всей сноровкой кочевого жителя, поставил на ветках сушиться одежду. Колдунья обхватила себя руками, наблюдая за ним. Она расплела косы и оттого темно-льняная волна покрывала всю спину. Сиг любовался, ощущая гордость обладания. «Моя. Моя Колдунья. Моя и только моя».

Ужин на кочевой лад, тепло от костра и вина — Сиг притянул ее снова. Она была еще желанней и жарче.

В перерывах между единством, он расспрашивал девушку о Фейри, о жизни в Излаиме. А она спрашивала о детстве, о матери, о друзьях. Колдунья рассказала, что звезды поют, но людям недоступны их песни, а ей невыносим вид самих звезд.

Им обоим было удивительно хорошо и ладно друг с другом.

Укутанная в походное одеяло, Колдунья уснула. А он еще долго смотрел на звезды, мечтая, чтобы ночь не кончалась. За время сна Колдуньи Сиг успел поставить небольшой шелковый шатер, он перенес спящую девушку туда, надеясь спрятать от взгляда ревнивых звезд.

По утру снова притянул к себе. Она, разморенная сном, ответила с нежностью.

— Колдунья, — начал Сиг, еще полный неги и блаженства. — Ты теперь моя.

Девушка лениво улыбнулась. Сиг поцеловал эту улыбку.

— Фрея, — язык степняков прозвучал резко. Девушка напряглась всем телом и широко открыла глаза. — У меня есть к вам еще одно дело, — конунг внимательно вглядывался в насторожившееся лицо.

— Какое, господин? — Голос дрогнул. Сиг понял, что нечаянно напугал.

— Вы принцесса Излаима. — Продолжил он хладнокровно.

Колдунья нахмурилась:

— Конунг, в Излаиме не было короля, а я уж точно не была принцессой.

— Верно, Фрея, — задумался Сиг на секунду. — Вы королева.

Колдунья нервно рассмеялась:

— Конунг, я же…, - Сиг властно приложил палец к губам девушки, призывая к молчанию.

— Из всего города трусливых собак только вы вступились за свой народ, выходит, вы — вождь, королева.

Колдунья смотрела ошалело и напряженно.

— Итак, вы королева этих земель. А я… Я — ваш господин.

Она нахмурилась, но спорить не стала.

— Король покинул вас, — отчеканил Сиг. Колдунья сжалась от слов как от удара плети. — Он бросил вас и земли, а я — захватил. Вы по праву мои. Но я хочу союза. Оставим войну в прошлом, заключим мир?

— Чего Вы хотите? — Колдунья выглядела очень испуганной и растерянной.

— Сильвия Излаимская, вы станете моей княгиней Силь. Я даю вам новое имя, как и новую жизнь.

— Но…

— У нас не принято перечить мужу, — одернул Сиг.

— Великий конунг, я замужем. Моя клятва нерушима, — резко возразила Сильвия.

— Отчего тогда не ушла с ним? — . Сиг был резок. — Ты не блюдешь своей Клятвы, не бережешь брак. Разве я неволил тебя вчера?

Сильвия растерянно молчала.

— Я мог бы предложить тебе выбор: ты выйдешь из шатра либо женой, либо наложницей. Но ты и так моя. Значит, только Княгиней Силь.

— А мое согласие? — грустно спросила Колдунья. — Разве вы не спрашиваете согласие невесты?

Сиг рассмеялся:

— Княгиня, если даже наши жены молчат, зачем же спрашивать невест? — Сиг ласково провел по лицу сжавшейся Колдуньи. Он достал платок и завязал на голове Колдуньи, по традиции степняков пряча волосы жены. — На людях вы всегда должны быть в нем.

Сильвия заплакала, конунг уступил нежному юноше:

— Княгиня, я дам тебе дом, ты будешь сыта и одета, в почете, твои сыновья будут конунгами после меня. Не плачь.

Но княгиня плакала все утро, плакала день, и плакала ночь, даже утешаемая его лаской.

А потом перестала. И конунгу Сигу хотелось верить, что она была счастлива.

Сигнорин посмотрел на звезды. Конунг Сиг и княгиня Силь прожили в мире и согласии так много лет… Они дали начало новому народу… И тут Сиг усмехнулся.

Теперь даже он — часть иного мира и другого народа. А от конунга Сига не осталось иного следа в этом мире, кроме руин. Выходит, любовь конунга Сига к Колдунье была напрасна, он ничего не смог исправить. Только пепел.

Глава Двенадцатая. Зачарованный Край. Лгунья.

Солео не верила счастью. Тело было очень слабым — девушка едва могла пошевелиться, — но после нескольких дней горячки его заполняла эйфория. Она умерла?

Солео удивилась мысли. Выходит, в посмертии нет сил и шатает? Солео вспоминала «откровения» тех, кто якобы переходил через черту. На описанные случаи не походило. Голова продолжала кружиться. Девушка попробовала пошевелить рукой, расслабленное тело было непослушным. Потревоженная рука напомнила, что Солео однозначно в мире живых, а не мертвых. Но как?

Догадка заставила Солео просиять улыбкой, до того, как она приоткрыла глаза.

Он был рядом…

Глубоко задумавшийся Нелюдь читал небольшую книжицу. Солео очень хотела, чтоб момент стал бесконечностью. Чувствуя подступившие слезы, она улыбалась со всем отчаянием влюбленной. Погруженный в мысли Сиг не сразу заметил долгий взгляд. Наконец он встрепенулся, отвлекаясь от воспоминаний.

— Очнулась? — Сиг ласково улыбнулся, с удовольствием отмечая нескрываемую радость Солео. В душе разлилось тепло от красноречивого взгляда: «значит, все взаимно». — Значит, время лекарств, — спрятал он смущение за заботой.

Приторно-горький отвар заставил Солео поморщится, но она послушно выпила, млея от прикосновения — Сиг поддерживал ей голову.

— Солео, я велел тебе уходить, почему ослушалась? — строго спросил Сигнорин, только чтобы услышать её голос.

— Я… — голос после болезни плохо слушался, — я искала Волчонку.

— Волчонку? — Сиг нахмурился, не понимая, о ком могла говорить Солео.

— Она, она убежала и… — Солео нахмурилась, очень смутно припоминая события последних дней, зато видения пылали в голове ярче собственных воспоминаний.

— Ты едва не погибла! — возмутился Сиг. — Вот что теперь?

— Я уйду, честно, — начала оправдываться Солео, страшно боясь гнева нелюдя, боясь и замирая от восторга. Он так рядом!