Девочка по имени Аме

На этом они прощаются, и расходятся в разные стороны — Эхисса идет к главной башне, а Цукиеми и Хорхе направляются к общежитиям ками. У Хорхе на редкость хорошее настроение, и, кажется, что нет на свете силы, которая бы сумела испортить его. Цукиеми по-прежнему загадочен и непроницаем, и совсем неясно, что движет им, но это сейчас неважно. Сейчас между ними уютное молчание, которое более красноречиво, нежели тысяча слов.

Они заходят внутрь, и Хорхе трясет головой. Комья мокрого снега, что нападали на него во время возвращения из пагоды, теперь валятся на пол, теряют свой белый цвет и превращаются в лужи. Цукиеми останавливается, и опускает фонарик — здесь в нем надобности, коридор, в котором они стоят, достаточно освещен. Снег тает в его волосах, тонкие прядки намокают, и волосы теряют свою пышность. Легкой соловьиной трелью отзываются полы на их шаги.

— Завтра после обеда. В додзе, — Цукиеми всегда краток, его речь экономна, состоит из коротких и емких фраз. Понимание собственного наставника для Хорхе кажется искусством. И в этом искусстве ками преуспел. Во всяком случае, ему хочется так думать. — Но медитаций это не отменяет.

— Как скажешь, учитель, — Хорхе кланяется, и в его поклон искренен настолько, насколько он может быть таковым. Цукиеми считает, что им можно приступить к тренировке Кендо. Это, несомненно, радостная новость.

— Спокойной ночи, Хорхе, — его голос глух и невыразителен. И он вновь поднимает фонарик, демонстрируя тем самым намерение уйти.

— И тебе, — широко улыбается ками, довольно и немного самодовольно.

Потом он идет по длинным коридорам и переходам, минуя комнаты остальных ками. Общежития ками — это пять домов, соединенные между собой, как вагоны поезда. Они зашли со стороны Сошу — это первое общежитие, Ямато находится в противоположном конце. У большинства комнат задвинуты фусума и горит неяркий свет — после отбоя запрещается покидать свои покои, ведь Хищники имеют вспыльчивый нрав, могут и сцепиться. Ограничитель — это не меч, он не избавляет от полной неприязни к себе подобным. Некоторые фусума закрыты неплотно, и Хорхе иногда заглядывает в щель, и видит разное: ками, склонившихся над свитками, расстеленные постели, части комнат — как позволяет обзор. Чаще всего он не видит ничего, лишь полоска света и кусочек обоев.

В комнате Хорхе темно хоть глаз выколи, но рядом с порогом, слева находится низкий столик, на котором стоит фонарик. Ками опускается на колени, нащупывает светильник и зажигает его. Комната озаряется светом, и после тьмы он кажется ослепительным. Только после этого Хорхе задвигает фусума.

Чужое присутствие выдает настойчивый запах. Хорхе неплохо умеет идентифицировать ками лишь по одному запаху, но сейчас — не может, потому что он здесь не один, а смесь. Трое, может, больше ками. И они до сих пор здесь.

— А мы уж решили, что ты не придешь сегодня на ночь… — это Эдгар. Хорхе поворачивается, язвительно улыбаясь, и на его лице написано превосходство, которое так бесит всех без исключения представителей школы Сошу. Эдгар разлегся на постели Хорхе, и закинул руки за голову. Он разлегся так специально, чтобы сильнее насолить неприятелю, ведь спать на месте, которое хранит запах чужого ками, невозможно для Хищника.

— Тебя это так волнует? — Хорхе дергает бровью, демонстративно не обращая внимания на местонахождение Эдгара.

— Ну, конечно! — подтверждает он со смехом. Но от смеха этого разит опасностью, и кожа покрывается предупреждающими мурашками. — Знаешь, что мне не нравится? Твои секреты. Или считаешь, что если являешься сынком ректора, то особенный? Ты просто бездарь.

Хорхе ослепительно улыбается. Если отбросить ту ярость, с которой сверкает фиолетовый глаз Эдгара, можно разглядеть зависть. Не очень достойное чувство для ками, так? Да, бездарь, — соглашается Хорхе мысленно, и сразу же усмехается. — Который умеет делать такие щиты, что ему собираются доверить защищать всю Академию!

— Лыбу спрячь, — угрожающе рычит Эдгар. — Бесит жутко.

Но Хорхе улыбается шире. Он не собирается уступать. Ямато наделена не только хитростью, но и гордостью, и вторая сейчас сильнее. Намного. Довольно опасное состояние: когда включается гордость, как следствие, отключается чувство самосохранения. Помимо Хорхе и Эдгара здесь находятся еще двое ками. И один из школы Сошу, второй — Ямато. Что же им пообещал Эдгар, что они отправились за ним?

— Ох, простите, — произносит Хорхе с издевкой. — Нашего короля выводит из себя моя улыбка? Я не хотел… Хотя, где я тут короля увидел? — он с наигранной озабоченностью оглянулся по сторонам. — Нет тут ни одного!

Хорхе считал, что находится в безопасности. Общежития были построены так, чтобы быстро и эффективно обнаруживать драки, еще ни одна не прошла незамеченной. Но, кажется, он ошибся. Недооценил степень опасности Эдгара. Не успел Хорхе и глазом моргнуть, как противник перешел в кехо, и в комнате мелькнула только размытая тень, а потом грубая рука схватила за волосы, и с силой дернула, а другая надежно запечатала рот. Ловушка захлопнулась, и теперь его держали, поэтому великолепное кехо, отпадало так же. А драться врукопашную с представителем школы Сошу? Да разве можно победить Эдгара вот так?

Хорхе дернули за косу, и ловко пресекая все его попытки вырваться, потащили прочь из общежитий, на холод босиком. Морозный воздух обнял их, а снегопад укрыл их, и никто не мог увидеть странную четверку ками, которые направлялись прочь от общежитий. Осознав, что ему не выбраться просто так, Хорхе затих и прекратил сопротивление. Эдгар этим воспользовался и ускорил шаг. Они направлялись к библиотекам сутр, и шансы получить помощь со стороны уменьшались с каждым шагом — в этой части Академии даже днем можно никого не встретить, а уж ночью…

Хорхе затащили на энгаву, которая стала скользкой от наледи, царящей на ней, и грубо впихнули в одно из помещений. Сами сутры хранились в специальных комнатах, где круглые сутки поддерживали определенный климат, и комнаты эти были замкнуты, зато коридоры — относительно открыты. Разве может удержать ками какой-то хлипкий замок? Распахнув настежь дверь, Эдгар швырнул Хорхе на пол, и сразу же перегородил единственный выход, знал, что ками может сбежать от него, если перейдет на кехо. Но если стоять в проходе, сын ректора точно не сможет удрать. Хорхе медленно поднялся, передернув от холода плечами, и смахнул в себя налипший снег. За волосы тянули его сильно, и теперь болела голова. Он коснулся своей косы, проверяя, все ли с ней в порядке, и обнаружив ее на месте, поднял голову на Эдгара.

— Ты совершаешь очень большую ошибку, — врожденный актерский талант и тут не подвел, Хорхе умел ухмыляться, несмотря ни на что.

— Ошибку? — переспросил ками из школы Сошу таким тоном, будто сомневался в умственных способностях Хорхе. — Нет. Все правильно. — Один из его прихвостней зажег фонарик, что шатал на стене сквозняк, и неверный свет пролился на коридор, который заканчивался добротными деревянными дверями — входом в библиотеку. — Таким как ты, нужно показывать, кто здесь главный. Иначе они наглеют.

Хорхе усмехнулся.

— Сейчас ты просто боишься меня, — произнес он, осененный внезапным пониманием. От этого открытия хотелось хохотать.

— Ты просто муха, которую нужно прихлопнуть, иначе замучает своим жужжанием, — ответил он брезгливо.

— Да, самовнушение — штука действенная, — не остался в долгу Хорхе.

Эдгар усмехнулся, и в полутьме его усмешка показалась по-настоящему зловещей. Хорхе невольно сделал шаг назад, и уперся в дверь, которая сразу напомнила ему о том, что он находится в ловушке, и бежать некуда.

— Посмотрим, кто здесь занимается этим, — Эдгар наклонил голову на бок, рассматривая загнанного Хорхе так, будто перед ним таракан дергал лапками. Сошу признает только силу, и силу здесь и сейчас, если ты слаб хоть миг и кажешься таковым, они думают, что победили.

Эдгар повернулся к своим прихвостням, и коротко кивнул им. Они вышли из-за его плеч — один с одной стороны, а другой — с другой, и пошли на Хорхе. В горле пересохло, и распухший язык ощущал странный вкус безнадеги, такой сильной и всепоглощающей, что становилось страшно до дрожи.

"Чтобы победить, нужна концентрация", — сказал как-то Цукиеми, и Хорхе подумал тогда, да как такое может быть? А сейчас — понимал. Его единственный путь, единственный выход, показать собственную силу. Но как ее покажешь, когда твои боевые навыки почти равны нулю, а чтобы воспользоваться умением и поставить щит, нужно больше пространства? А здесь его почти нет, оно заполнено Хищниками, которые хотят крови. Есть только один выход… Хорхе поднял голову и посмотрел на Эдгара. Тот выглядел довольным, стоял в проходе, небрежно прислонившись к резному деревянному столбику, и ждал страха, мольбы и плача. Как он плохо знает знаменитую гордость Ямато! Губы Хорхе дрогнули в улыбке, и в ней не было ни капли яда или насмешки, в ней были искренность и благодарность, но предназначались они не Эдгару, а наставнику. В ответ на недоуменный взгляд Эдгара Хорхе закрыл глаза и расслабился. Позволил делать с ним все, что вздумается. И пусть камни и палки ранят его, пусть острые когти дерут его плоть, и пусть остро и почти невыносимо пахнет кровью. Холодно и больно. Пусть. Пусть! Золотоволосый ками закрыл глаза, и мир перестал существовать в привычном его очертании, в привычных ощущениях. Это было похоже на отречение от собственного тела. Но разве не в этом суть ками? Их тела — грубая подделка на людские! Главное только то, что ты есть — Амацукумэ-но микото, и никто больше.

— Мешок с соломой и то больше сопротивляется! — рыкнул один.

— Я заставлю его сказать хоть что-то!

Но Эдгар молчал, он смотрел на Хорхе, и, наверное, понимал, что происходит. Ками из Ямато всем своим видом будто насмехался над ним: смотри, я такой нелепый, такой слабый и неумеха. Но я добился большего, чем ты.

Перед мысленным взором Хорхе высилась пагода, и там на самом верхнем этаже, на подставке стоял раскрытый ларец. И ками гладил холодный металл непослушными озябшими пальцами…

— Ограничитель! — вдруг послышался взволнованный голос. — Он рассыпался. Его ограничитель!

— Уходим, — голос Эдгара рассек воздух, и тело Хорхе перестало взрываться новыми вспышками боли. Теперь он просто лежал на стылом полу, и одна его рука гладила мокрые от растаявшего снега доски. И Хорхе казалось, что он гладит кусочек руды, который размером с человеческое сердце. Его сердце.

Эдгар не ушел просто так. Он не только бросил Хорхе, а щелкнул замком снаружи. Чтобы ками, теперь уже Ками, не Хищник, сгинул там, и не вышел, опозорив великолепную школу Сошу своим новым статусом. Это Эдгар должен был быть первым!

А на улице закончился снег, и колокольчики пагоды пели в унисон о том, что кто-то из Хищников стал Синтай (10)…