Седьмой сын [англ. и рус. параллельные тексты]

Then the men tugged on the rope, and Thrower sang out

Затем мужчины потянули за веревки, и Троуэр во всю мощь своего прекрасного баритона запел

"0 Lord Who on the Mighty Sea" at the top of his magnificent baritone voice, to give them the rhythm and inspiration for their labors.

"Воскликните Господу, вся земля" 8, чтобы воодушевить работников и помочь им тянуть слаженно.

All the time, however, he was acutely aware of the boy Alvin Junior.

Однако все это время он ощущал за спиной присутствие мальчишки, Элвина-младшего.

It was not just because of the boy's embarrassing challenge a moment ago.

Прозвучавший минуту назад вопрос-вызов был здесь ни при чем.

The child was as simpleminded as most children-Thrower doubted he had any dire purpose in mind.

Малыш, как и все прочие дети, не имел в виду ничего дурного - это вряд ли. Троуэра озадачивало кое-что другое.

What drew him to the child was something else entirely.

И не в самом мальчика, а в людях, окружающих его.

Not any property in the boy himself, but rather something about the people near him.

Такое впечатление, они старались не упускать его из виду.

They always seemed to keep him in attention. Not that they always looked at him-that would be a full-time occupation, he ran about so much.

Не то чтобы они глаз с него не сводили - это было бы весьма непросто, поскольку мальчишка носился взад-вперед как заведенный.

It was as if they were always aware of him, the way the college cook had always been aware of the dog in the kitchen, never speaking to it, but stepping over and around it without so much as pausing in his work.

Они просто чувствовали его присутствие, как университетский повар всегда чувствовал в кухне присутствие пса - он никогда ничего не говорил, просто переступал через собаку, обходил и продолжал заниматься своим делом.

It wasn't just the boy's family, either, that was so careful of him. Everyone acted the same way-the Germans, the Scandinavians, the English, newcomers and old-timers alike.

Причем к мальчику подобным образом относились не только члены семьи, но и все остальные - немцы, скандинавы, англичане, пришлые и старожилы.

As if the raising of this boy were a community project, like the raising of a church or the bridging of a river.

Как будто все сообщество задалось целью взрастить этого ребенка - словно церковь построить или мост через реку перекинуть.

"Easy, easy, easy!" shouted Wastenot, who was perched near the east ridgepole to guide the heavy beam into place.

- Тихо, тихо! Потихоньку! - закричал Нет, устроившийся, как на насесте, рядом с восточным отверстием для балки.

It had to be just so, for the rafters to lean evenly against it and make a sturdy roof.

Действительно, тяжеленную кровельную балку надо было ставить очень осторожно, чтобы стропила легли ровно и крыша получилась надежной.

"Too far your way!" shouted Measure.

- В твою сторону слишком много дали! -прокричал Мера.

He was standing on scaffolding above the crossbeam on which rested the short pole that would support the two ridgebeams where they butted ends in the middle.

Он стоял на лесах, возведенных над балкой-крестовиной, на которой было укреплено короткое бревно - именно оно должно было поддержать концы двух бревен, предназначенных снести вес всей крыши.

This was the most crucial point of the whole roof, and the trickiest to get right; they had to lay the ends of two heavy beams onto a pole top that was barely two palms wide.

Наступал самый ответственный момент - и самый сложный, поскольку концы двух громадных кровельных балок должны были уместиться на верхушке подпорки, ширина которой не превышала двух ладоней.

That was why Measure stood there, for he had grown into his name, keen-eyed and careful.

Потому-то Мера и стоял на лесах: острый глаз и невероятная точность полностью оправдывали имя юноши.

"Right!" shouted Measure. "More!"

- Правей! - крикнул Мера. - Еще!

"My way again!" shouted Wastenot.

- Снова на меня! - заорал Нет.

"Steady!" shouted Measure.

- Так держать! - приказал Мера.

"Set!" shouted Wastenot.

- Встала! - отозвался Нет.

Then "Set!" from Measure, too, and the men on the ground relaxed the tension on the ropes.

Затем то же самое выкрикнул Мера, и рабочие на земле потихоньку отпустили веревки.

As the lines went slack, they let out a cheer, for the ridgebeam now went half the length of the church.

Тросы упали на землю, и у рабочих вырвался дружный восторженный вопль, ибо огромная балка, на которой будет покоиться крыша, достигла ровно середины церкви.

It was no cathedral, but it was still a mighty thing to achieve in this benighted place, the largest structure anyone had dared to think of for a hundred miles around.

Конечно, это был не собор, но все же церковь выглядела внушительно для здешних диких мест -на сотни миль в округе не было здания подобной вышины.

The mere fact of building it was a declaration that the settlers were here to stay, and not French, not Spanish, not Cavaliers, not Yankees, not even the savage Reds with their fire arrows, no man would get these folks to leave this place.

Сам факт его постройки объявлял всему миру, что поселенцы останутся здесь навсегда и ни французы, ни испанцы, ни роялисты, ни янки, ни даже кровожадные краснокожие с их огненными стрелами - никто не заставит местных жителей покинуть это место.

So of course Reverend Thrower went inside, and so did all the others, to see the sky blocked for the first time by a ridgebeam no less than forty feet in length-and that only half of what it would finally be.

Конечно, преподобный Троуэр не выдержал и устремился внутрь, вслед за остальными, чтобы взглянуть на небо, которое пересекала кровельная балка длиной не меньше сорока футов, - и это только половина дела, ведь следом ляжет еще одна.

My church, thought Thrower, and already finer than most I saw in Philadelphia itself.

"Моя церковь, - подумал Троуэр. - Даже тот собор, что я видел в Филадельфии, не сравнится с ней".

Up on the flimsy scaffolding, Measure was driving a wooden pin through the notch in the end of the ridgebeam and down into the hole in the top of the ridgepole.

Наверху, балансируя на шатких лесах, Мера вгонял деревянный шпон в отверстие на конце кровельной балки, закрепляя ее на подпорке.

Wastenot was doing the same at his end, of course.

На другой стороне крыши тем же самым занимался Нет.

The pins would hold the beam in place until the rafters could be laid.

Шпоны удержат бревно на месте, пока не положат стропила.

When that was done, the ridgebeam would be so strong that they could almost remove the crossbeam, if it weren't needed for the chandelier that would light the church at night.

Когда это будет сделано, кровельная балка без труда выдержит вес крыши. Крестовину, что проходила ниже, можно было бы вообще убрать, если б не люстра с канделябрами, которая будет освещать церковь по ночам.

At night, so that the stained glass would shine out against the darkness.

А витражи будут отбрасывать цветные блики, удерживая тьму вне здания.

That's how grandiose a place Reverend Thrower had in mind.

Именно такой грандиозный проект вынашивал в уме преподобный Троуэр все это время.

Let their simple minds stand in awe when they see this place, and so reflect upon the majesty of God.

Всякие простаки будут замирать в восхищении при виде его церкви, в которой воплотится величие Господа.

Those were his thoughts when, suddenly, Measure let out a shout of fear, and all saw in horror that the center ridgepole had split and shivered at the blow of Measure's mallet against the wooden pin, bouncing the great heavy ridgebeam some six feet into the air.

Он полностью погрузился в сладкие мечты, когда Мера вдруг закричал, и все в ужасе увидели, что от удара молота по деревянному шпону бревно-подпорка расщепилось и, спружинив, подбросило огромную кровельную балку футов на шесть в воздух.

It pulled the beam out of Wastenot's hands at the other end, and broke the scaffolding like tinderwood.

Дерево вырвалось из рук Нета, придерживающего его на другом конце, и размело леса в щепки.

The ridgebeam seemed to hover in the air a moment, level as you please, then rushed downward as if the Lord's own foot were stomping it.

На какой-то момент кровельная балка будто бы зависла в воздухе, выровнялась, после чего с огромной скоростью устремилась вниз, словно сам Господь Бог собственной ногой ступил на нее.

And Reverend Thrower knew without looking that there would be someone directly under that beam, right under the midpoint of it when it landed.

Можно было даже не оглядываться, преподобный Троуэр знал, что кое-кто из присутствующих всенепременно окажется прямо под балкой, прямо там, куда она ударит всем весом.

He knew because he was aware of the boy, of how he was running just exactly the wrong direction, of how his own shout of

Он знал, потому что ощущал этого мальчишку, чувствовал, что он бежит не в ту сторону. Священник не сомневался, что его окрик

"Alvin!" brought the boy to a stop in just exactly the wrong place.

"Элвин!" заставит мальчика остановиться именно там, где стоять как раз не следовало.

And when he looked, it was exactly as he knew it would be-little Al standing there, looking up at the shaven tree that would grind him into the floor of the church.

Когда он все же взглянул в ту сторону, все обстояло так, как ему привиделось: малыш Эл стоял как вкопанный, глядя изумленными глазами на приближающееся сверху гладко обтесанное дерево, которое превратит его в лепешку и вобьет в пол будущей церкви.

Nothing else would be damaged-because the beam was level, its impact would be spread across the whole floor.

Больше ничего непоправимого не случится, балка хорошо уравновешена, поэтому удар придется по всей длине пола.

The boy was too small even to slow the ridgebeam's fall.

Тельце ребенка даже на миг не остановит громадину.

He would be broken, crushed, his blood spattering the white wood of the church floor.

Его сломает, разотрет, и кровь брызнет на белую древесину церкви.

I'll never get that stain out, thought Thrower-insanely, but one could not control one's own thoughts in the moment of death.

"Ее ж не отмыть будет!" - в панике подумал Троуэр. Чистое безумство думать об этом в такую минуту, но разум, столкнувшись со смертью, выходит из подчинения.

Thrower saw the impact as if it were a blinding flash of light.

Удар превратился в ослепительную вспышку света.

He heard the crash of wood on wood.

Троуэр услышал скрежет дерева о дерево.

He heard the screams.

Раздались крики.

Then his eyes cleared and he saw the ridgebeam lying there, the one end exactly where it should be, the other too, but in the middle, the beam split in two parts, and between the two parts little Alvin standing, his face white with terror.

Затем зрение его прояснилось, и он увидел кровельную балку, лежащую на досках, куда ей и положено было упасть. Только ровно посредине она была расщеплена на две половинки, между которыми стоял побелевший от ужаса маленький Элвин.

Untouched.

Целый и невредимый.

The boy was untouched.

Мальчик был цел и невредим.

Thrower didn't understand German or Swedish, but he knew what the muttering near him meant, well enough.

Троуэр не понимал ни немецкого, ни шведского, но догадывался, о чем бормочут окружающие его мужчины.

Let them blaspheme-I must understand what has happened here, thought Thrower.

"Пусть себе святотатствуют, а я должен понять, что же такое здесь случилось", - подумал Троуэр.

He strode to the boy, placed his hands on the child's head, searching for injury.

Подскочив к мальчику, он принялся ощупывать его, ища следы удара.

Not a hair out of place, but the boy's head felt warm, very warm, as if he had been standing near a fire.

С головы Элвина не упало ни волоска, правда, от нее исходило тепло, скорее, даже жар, как будто секунду назад малыш стоял рядом с огнем.

Then Thrower knelt and looked at the wood of the ridgebeam.

Затем Троуэр встал на колени и изучил одну из половинок кровельной балки.

It was cut as smooth as if the wood had grown that way, just exactly wide enough to miss the boy entirely.

Бревно было словно ножом разрезано, разошлось ровно на ширину детского тельца.

Al's mother was there only a moment later, scooping up her boy, sobbing and babbling with relief.

Спустя мгновение рядом оказалась мать Эла, стала трясти его, всхлипывая и облегченно причитая.

Little Alvin also cried.

Маленький Элвин тоже разрыдался.

But Thrower had other things on his mind.

Но Троуэр весь ушел в решение загадки.

He was a man of science, after all, and what he had seen was not possible.

Как-никак он был ученым человеком, а то, что он видел, считалось невероятным.

He made the men step off the length of the ridgebeam, measuring it again.

Он заставил рабочих шагами измерить длину кровельной балки, затем лично перепроверил получившийся результат.

It lay exactly its original length along the floor-the east end just as far from the west end as it should be.

Длина балки осталась прежней, во всяком случае она лежала так, как и должна была лежать.