Тень великого колдуна

Глава 4

Ночь испарилась, как грозовая туча. Высоко в синем небе горело раскаленное полуденное солнце. То же солнце, что светило нам, когда нас ссадили с корабля. Трудно было поверить, но, похоже, мы действительно не потеряли ни геша, с того момента, как вошли в лес!

Казалось, мир искренне обрадовался возвращению своих блудных детей: окатил шквалом теплого ветра, организовал настоящий птичий хор, исполняющий залихватские трели, украсил траву разноцветными цветами и даже отрядил комитет по встрече, в виде двух деревенских мужиков с кувшином благоухающего ячменного пива.

Торжественная пауза в приветственной речи слишком затянулась. Сбитые с толку нашим эффектным появлением мужики, с все возрастающим подозрением рассматривали невесть откуда взявшуюся шеренгу держащихся за руки незнакомцев. Мы отвечали им тем же.

— Уважаемые, а не подскажете, как нам добраться до Элгая Зарече? — Решился вступить в контакт Симург, не забыв приветливо улыбнуться.

Мужики молча вытянули руки назад и вправо. Странно, что мы сами не заметили. За частоколом грязных желтых пальцев петляла лесная тропинка, искрилась на солнце широкая речная гладь, даже можно было различить аккуратные прямоугольники огородов и маленькие, приютившиеся на высоком берегу домики.

— Спасибо, уважаемые.

— Мы приветствуем вас в нашем лесу. — Запоздало выдавил кувшинодержец, смахивая выступивший на лбу пот. Его товарищ ограничился вежливым кивком, больше похожим на нервный тик.

— Ну уж нет! — Ноющая боль в боку и пивной запах на пустой желудок, окончательно доконали мое дурное настроение. Я резко шагнула вперед, беспардонно растолкав в стороны топтавшихся на тропинке мужиков. Семь дней моей драгоценной жизни, какому-то дор-доу под куст. — Это мы приветствуем вас в НАШЕМ лесу.

Хозяин единственной корчмы в Элгае Зарече тоскливо проводил глазами кружку, перекачивавшую с подноса разносчицы на столик. Точь-в-точь безутешная мать, провожающая любимого сына в царскую армию.

Дингир-ур с ухмылкой ухватился за ручку очередного «подарка от заведения дорогому гостю», задумчиво поболтал, но пить не стал. За два дня безвылазного пребывания в питейном заведении, знаменитая элгайская настойка на семи травках уже была готова политься у охотника из ушей, как вино из фонтана на главной площади Ниппура.

Вопреки обыкновению народу сегодня почти не было. Только рядом лениво потягивала пиво пара приезжих тамкаров, прячущихся от полуденного зноя. Неотложное присутствие дингир-ура в корчме резко повысило любовь местного населения к трезвому образу жизни и к жизни вообще. Даже самые отъявленные пропойцы и смутьяны временно приостановили свою антиобщественную деятельность, боясь показать нос из дома. Счастливые жены возносили хвалу всем известным богам. Хозяин корчмы в исступлении драл на себе бороду.

Надо сказать, и сам Асеер был не в восторге от сложившейся ситуации, измученно ерзая на просиженной лавке. Но он стал лучшим из лучших потому, что никогда не оставлял начатое дело. Рано или поздно, эти злосчастные искатели Нефритового Озера должны появиться в городе. А все пути в Элгае, как известно, ведут к корчме…

Заскрипела дверь. Якобы отгоняющие нечисть медные трубки, висевшие над порогом мелодично зазвенели. Пахнуло уличной пылью.

Стол, расположенный в темном углу давал возможность оставаться незамеченным самому, но вместе с тем хорошо рассмотреть всех входящих.

Первым вошел высокий красивый мужчина, с прямой осанкой и манерами, выдававшими знатного дворянина. Смешной. Споткнулся на ровном месте и чуть не растянулся на полу. Маленькая вертлявая девочка с луком за спиной. Нескладный смущенно улыбающийся кучерявый паренек. И… самое главное… совершенно лысая угрюмая девица сплошь обтянутая в черную кожаную одежду, с мечом, привязанным к талии чем-то вроде бельевой веревки. Бес знает, что.

Асеер выругался про себя, заметив, что девушка опять выглядит, как обычный человек. Новое заклинание или новый вид игига? Кто эти люди? Зачем они понадобились твари? Почему она не убила их до сих пор?

Дингир-ур не сумел самостоятельно найти ответ ни на один из вопросов и принял решение подождать.

Тем временем путники заказали еду и пропировали до самого вечера. Мало-помалу разговорились, зазвучал смех. Красавец откровенно флиртовал с разносчицами, которые так и вились вокруг, как гнус над болотом. Изредка мужчина бросал хитрые взгляды на тварь, словно ожидая от той какой-то реакции, но та сидела хмурая и осунувшаяся, никак не реагируя даже на попытки детей наладить с ней беседу. А когда мужчина невзначай, что-то объясняя, накрыл ладонью ее руку, дернулась, как от удара. Буркнула исподлобья, что договорится с извозчиком, приказала побыстрее собираться, и вышла на улицу.

Асеер задумчиво перекатил между подушечками пальцев засохшую хлебную крошку. Смысла убивать игига в городе не было. Агонизирующая нежить совсем теряет рассудок и может в исступлении броситься на кого-нибудь из местных жителей. Ее спутникам, пока ничего не угрожает, скорее всего, тварь нападет ночью без свидетелей. Будет лучше перехватить ее сразу на выезде из Элгая…

На заднем дворе царило оживление. Местный тамкар, только что вернувшийся из Киркука привез товарищам радостную весть — якобы пару дней назад он видел настоящего живого удуга. Большое расстояние, с которого удалось сделать столь ценное наблюдение, и постоянно увеличивающаяся скорость не помешали счастливому очевидцу тщательно рассмотреть «красные буркала, что твои колеса» (видимо, встреча застала монстра за чем-то сокровенным и трудновыполнимым, потому что обычно у удугов роговица желтая, а форма глаз миндалевидная), «триста пять штук зубов по три ряда» (лично, что ли, пересчитывал?) и (бедный удуг!) «семнадцать загребущих лап, причем все левые» (четные числа и границы разумного пренебрежительно игнорировались). По конец рассказчик окончательно посрамил все удужье поголовье, ибо та жуткая морда, которую он скорчил, изображая «страшную тварину» нагнала ужасу даже меня, не говоря уже об остальных зрителях. Народ стал наперебой делиться всеми когда-либо слышанными байками, на ходу, дополняя их новыми леденящими душу подробностями. Скоро весь двор наполнился мужицким гомоном, бабьими причитаниями и детским плачем.

Все бы ничего, но после красочного представления все извозчики, как один категорически отказались ехать куда-либо на ночь глядя и настоятельно советовали поискать себе в компанию другого гиджа, тут же предлагая на роль оного некого Алдая. Алдаем оказался не фольклорный персонаж, как я сначала решила, а один приблудившийся чудак. Якобы он появился в Элгае несколько лет назад. Пил напропалую и регулярно воспитывал местных мракобесов, но общественное порицание получил вовсе не за это, а за то, что, имея собственную телегу и двух ишаков, отказывался подрабатывать весьма прибыльными перевозками до Киркука, предпочитая прислуживать в корчме или помогать кому-нибудь по хозяйству.

Тощий неприятный тип, похожий на коростель (такой же крикливый и дерганый) в пол уха выслушал придуманную мной душещипательную историю, от которой прослезился бы даже удуг, и на удивление легко согласился, но при этом заломил такую баснословную цену, от которой пресловутый удуг бы просто удавился. Что же, выбора у нас не было. Как и времени. Ударили по рукам.

Я сидела под навесом нанятой телеги, дожидаясь остальных. Солнце еще не село, но, вопреки этому, уже здорово стемнело. За какой-то беру все небо сплошь заволокли черные грозовые тучи. Время от времени раздавались отдаленные похохатывания грома. Да, ночь и сезон дождей — не лучшее время для путешествий. Но с другой стороны до Киркука всего пятьдесят — шестьдесят гешей пути. Не растворимся.

От нечего делать я принялась чистить меч пучком сухой травы. Честно говоря, моя душа давно и прочно прикипела к кинжалам, и замена казалась не совсем удачной. Меч — может, и многоцелевое, но вовсе универсальное оружие. Кинжалы и легче, и метнуть можно под настроение. В дальнем бою, вообще, предпочтительнее копье или лук…

Ладно, дареному мечу на инкрустацию рукояти не смотрят. Хорошо еще эта самая рукоять одноручная. Да и длина нормальная, немногим больше куша. Одинаково удобно и колоть и рубить. Такой средний клинок дает владельцу больше безопасности и маневренности по сравнению с инертным длинным или коротким мечом, требующим доспеха или щита.

— Хороший у вас меч, нитилам. Не уступите?

Я подняла голову. Рядом стоял Алдай, заинтересованно рассматривая лежащий у меня на коленях клинок.

— Не уступлю.

— Подумайте, нитилам, полцены сброшу. Да что там, совсем бесплатно довезу. Зачем такой милой и нежной девушке оружие, небось, и пользоваться им не умеете?

— Ну не умею. — Я из чистой вредности повертела клинок в руках, как бы сама удивляясь, зачем мне, милой и нежной, сдалась эта противная железяка. — Ничего, другу подарю или дома на стену повешу. А вам он зачем? Чертей гонять?

На мгновение мне показалось, что он сейгеш меня ударит, но Алдай с безразличным видом пожал плечами.

— Нет, так нет. — И нарочито медленно, вразвалочку отправился запрягать своих ослов.

Очередной раскат грома заглушил мое запоздалое, сбивчивое извинение.

Первая заповедь охотников-зу гласит: «Не попадись на уловки, не впускай в свое сердце ни злых ни добрых чувств, ибо единственный надежный щит между тобой и коварством игига — это равнодушие».

Асеер уже десятый геш торчал у развилки на Киркук и злостно нарушал святую заповедь, все больше проникаясь искренней и глубокой ненавистью к этой треклятой твари. Неужели женская привычка извечно опаздывать распространяется и на нежить? Или она дожидается, чтобы он потерял самообладание и кинулся душить ее голыми руками? Это уже даже не смешно. Они давно должны были показаться. Чутье подсказывало охотнику, что твориться что-то неладное. Может, телега сломалась или тварь догадалась о преследовании?

Дингир-ур не любил провокационных вопросов, поэтому решительно, хоть и не без сожаления распрощался с такой замечательной идеей засады, и быстро зашагал назад к Элгаю Зарече.

По дороге ему так никто и не встретился до самого города. Казалось, улицы вымерли. Во дворе корчмы было все также пустынно, словно всех людей смел невиданный смерч… или кровожадная тварь? Открывая дверь, Асеер поежился, ожидая увидеть обглоданную гору трупов.

Худшие опасения начали оправдываться с самого порога, на котором лежало неподвижное тело…

Охотник склонился, чтобы рассмотреть характер ранений и в ужасе отпрянул.

От ядреного пивного перегара у Асеера потемнело в глазах и засвербело в носу.

Зато теперь стало понятно, куда подевались все горожане. Корчма была доверху набита народом, судя по лицам, до этого весело справлявшего какое-то радостное событие. С появлением охотника смех и разговоры мгновенно смолкли. Кто-то закашлялся, подавившись пивом. «Мертвое» тело на пороге тихо выматерилось и проворно отползло под ближайший стол. Звякнула, разбиваясь, оброненная тарелка. Рыжие осколки отразились в выпученных глазах схватившегося за сердце корчмаря.