Демонология Агапи

Глава 12.

— Нет! Он не посмеет тебя убить!, — из темноты комнаты на шею моего работодателя бросилась Сивкилья. — Или я умру вместе с тобой!

— Ты же ушла, — удивилась я на внезапное появление демонессы.

— Ушла. Но потом подумала: а вдруг ты сама захочешь стать парой моему Кетсылу, и вернулась послушать, о чём говорить станете, — просто и без доли смущения призналась гостья, не размыкая крепких объятий. — Теперь я знаю, почему ты мне отказал.

— Великая Вселенная!, — прижала я руки к груди. — Да с чего ты решила, что я займу твоё место?

— Ты вон какая. Миниатюрная, стройная, а я…, — и наконец-то смутившаяся Сивкилья спрятала лицо на груди возлюбленного.

— А ты златокудра, как богиня зори, твоя кожа белее снега на вершинах гор, твои рожки совершенной лирообразной формы, движения хвоста грациозны и элегантны, — принялась осыпать комплиментами ревнивицу и закончила пламенную речь, призвав в свидетели млеющего от счастья демона: — Кетсыл, скажи!

— Ага!, — вот и всё, что мы услышали в качестве подтверждения моего хвалебного монолога.

— Мужики!, — разочарованно выдохнули мы с Сивкой хором.

«Можешь передать внуку, что я одобряю его выбор», — объявила недоупокоенная бабушка.

«Как ты себе это представляешь? Они же тебя мёртвой считают. Или всё же присвоить себе талант медиума?»

«Ой! Просто скажи, и всё!», — капризно потребовала старушка.

— Ладно. Сама напросилась, — едва слышно прошептала я для аграбии, а для демонов объявила громко и отчётливо: — Кетсыл Кетсылар, твоя прапрапра… короче, Дэвидца благословляет вас!

К моему величайшему удивлению, влюблённые почти не удивились.

— Значит, я не ошибся, дав тебе имя аграбии. Бабушка тебя признала своим воплощением, — спокойно констатировал мой работодатель. — И чего она хочет?

— Невозможного она жаждет, — и, увидев недоумение на лицах собеседников, уточнила: — Справедливости.

Демоны сочувственно покивали, понимающе вздохнули, но, зная свой мир намного лучше меня, даже не попытались утешить какой-нибудь пустой фразой типа: «Всё образуется». Значит, всё ещё хуже, чем я думаю. Мои упаднические размышления прервал звонок, донёсшийся непонятно откуда, но услышав который Сивкилья засуетилась:

— Всё-всё, мне пора. Не грустите, я вернусь!

Топнула копытцем и исчезла, оставив после себя аромат озона.

— Что это она так заторопилась?, — поинтересовалась я у Кетсыла.

— Пришло запретное время, — и, видя, что я не понимаю, о чём речь, снизошёл до объяснения: — После третьего звонка включается табу на передвижения. Останавливаются платформы, блокируются порталы, нельзя выходить из помещений. Лучше всего в это время спать, чтобы ненароком не превысить степень активности.

— Почему так?, — не могла скрыть своего удивления.

— По Закону Справедливости — оживлённость должна быть уравновешена покоем, — как школьник на экзамене, продекламировал заученный ответ мой работодатель.

— Бред!, — констатировала себе под нос, но, прихватив Филиппа, отдыхать пошла с большим удовольствием.

— Ты готова дать своё согласие?, — спросил меня шаман, едва я ступила в свою комнату.

Вот же привязался, настырный. Как банный лист к мокрой заднице. И что я могу ему ответить? Что ещё не рассталась с инстинктом самосохранения и поэтому не хочу совать голову в логово демонов-диктаторов?

— Скажи, уважаемый ведущий шаман племени лекмотов…, — начала было я, но собеседник меня резко перебил.

— Называй меня Ркован. Не стоит здесь лишний раз произносить мой титул или называть мой народ. Помни, даже стены имеют уши.

Согласно кивнула. Ушей не видела, но бумагу и информацию на ней поглощают за милую душу. Да и Кетсыл, наверное, не просто так дергается при неосторожных высказываниях и через плечо постоянно оборачивается. И вправду «тёмный мир». Поскорее бы Инка найти и вытащить нас отсюда, а не ввязываться в разборки местных высших.

— Уважаемый Ркован, что будет, если я со всем почтением и уважением откажусь от предложенной миссии?

Из зеркала на меня смотрела мордочка лекмота, выражавшая крайнюю степень изумления. Большие глаза существа, ведущего ночной образ жизни, стали ещё больше. Мне стало боязно, а не вывалятся ли они у него из орбит. Рот, плотно набитый зубами, напоминающими полотно пилы-ножовки, приоткрылся. У бедняги даже дыхание сбилось. Сознание шамана не могло осознать, как можно отказать Высшему Разуму.

— Но ты не сможешь этого сделать!, — отдышавшись, объявил он мне. — У нас есть способ уговорить тебя.

— Интересно, какой?, — подошла я поближе к зеркалу.

— Ты же не хочешь, чтобы твой зверёк внезапно умер?, — виновато опустив глаза, прошептал лекмот.

Было видно, что ему самому очень неприятно делать подобное заявление, но, как говорится, положение обязывает.

— Даже так?, — прошипела я, злясь на зловредный Разум, на фанатичных лекмотов, поклоняющихся ему, на себя, за то, что пусть и по принуждению, но лезу в эту передрягу, и на Инка, за то, что вляпался в этот несносный мир.

Шаман кивнул, вздохнул, пожал плечами, но настойчиво уточнил:

— Могу я передать Великому Разуму, что ты согласна?

— Можешь. Пусть заказывает пропуск.

— Какой пропуск?, — заволновался успокоившийся было договорённостью Ркован.

— В ЦРУ. Или туда доступ свободный?

— Правящая Тройка никого не принимает. Тебе самой нужно будет придумать, как встретиться с ними, — добил меня уточняющей информацией шаман и исчез.

Рассеянно пялясь на одуванчики и облака, отражающиеся в зеркале, я шёпотом пыталась составить все знакомые мне обсценные слова и выражения в алфавитном порядке. Получалось плохо. Всё время сбивалась и возвращалась к классическому прозвищу женщины легкого поведения.

— Ты это слово уже пятнадцать раз повторила, — не выдержал кот, наблюдавший за мною с лежанки. — Может, хватит уже?

— Филипп, мы с тобой в такую передрягу попали, что никаким матом не покроешь, — пожаловалась фамильяру, присаживаясь рядом с ним и прижимая к себе пушистую тушку. — Куда не кинь — всюду клин.

— Почему ты не хочешь поговорить с этой, — зверёк покрутил лапкой около головы, изображая кудряшки Сивки, — подружкой Кетсыла?

— О чём?, — равнодушно спросила я, подтянув ранец поближе и вытаскивая бокового кармана упаковку салфеток, планируя заняться перед сном гигиеной.

Кот боднул меня головой в челюсть:

— Ты тут мозги отморозила, что ли? Не узнаю тебя — всегда соображала быстро, а сейчас тупишь.

— Не морочь мне голову!, — подвинула Филиппа с колен на тюфяк. — Говори толком.

Обиженный котофей повернулся ко мне спиной, свернулся клубком и нехотя отозвался из недр пушистого шара:

— Её отец тут самый крутой рогач.

Упс! Эту информацию в различных вариантах я слышала многократно, но всё время пропускала по краю сознания, никак не связывая Тройку с моими знакомыми демонами. Фамильяр прав — кажется, от постоянного холода, пусть и в тёплой куртке, я начала погружаться в анабиоз. Может, и не всем телом, но мозг точно даёт сбои. Ненавижу холод! Неужели демоны не могли найти мир получше? Или им нравится выживать в таких условиях? Наверное, ещё даёт о себе знать постоянное вмешательство кетсыловой бабули в ход моих мыслей…

«Не думай глупости! Никак я не влияю на твою разумность, — ворвалась в сознание аграбия. — И о Кеталопции не надо плохо думать. Наш мир был прекрасен. Умеренный климат на Большом материке, приятная жара летом и освежающие дожди зимой на Среднем материке и суровый резко континентальный на Малом. Многие семьи, которым позволял достаток, имели на Среднем вилы отдыха на побережье. В сухой сезон там было весело. Каждому находилось развлечение по вкусу. Теплые воды бухт и заливов — идеальное место для купания, рыбалки и прогулок под парусом. Сады с различными фруктами привлекали запасливых хозяек, которые устраивали соревнования по заготовкам прямо под открытым небом. Вечерами юные демоны запускали фейерверки, придумывали праздники и карнавалы. Большой материк — это фермы и урожайные поля, работа банков и магазинов, учёба, научные лаборатории, производство. Хорошо спланированное, профессионально обслуженное, справедливо оплаченное хозяйствование в достатке обеспечивало продуктами, предметами быта, одеждой и личным развитием каждого жителя нашего мира. Хорошие времена были. Демоны умели работать, любили учиться и хорошо отдыхали».

Бабушка Кетсыла затихла так же резко, как и начала свою ностальгическую речь. Но когда я было подумала, что на этом наше сегодняшнее общение закончено, вдруг услышала, что Дэвидца плачет. Всхлипывала старушка тихо, без причитаний и хлюпанья носом, но эмоции были такой силы, что у меня сжалось сердце от той безысходности, что транслировала она.

«Помоги нам, девочка! Помоги вернуть мир, погрязший в хаосе и разрухе, под крыло Маттоттены Справедливой, — взмолилась аграбия. — Помоги, и я выполню три твоих желания».

«Тоже мне, золотая рыбка рогатая!, — подумала я как можно тише, а вслух спросила: — Что может измениться, если я выскажу вашему правительству «фи» от имени Большого Мозга и вашей Справедливой?»

«Они не посмеют не отреагировать».

— Даже приблизительно знаю как, — пробурчала я себе под нос, но бабуля услышала.

«Не бойся. Ты будешь под защитой богини».

— Танк в моей ситуации был бы надёжнее.