Магия — не для оборотней. Часть 3

— Сиеры и сиериты! — вещал толстяк.

Мне удалось разлепить правое веко — взгляд скользнул по небу, по толпе, опустился на деревянный настил эшафота.

— Ну вот и настало время сделать то, ради чего мы здесь собрались!

Я разглядывал доски пола, силясь отыскать на них то место, помеченное белой полосой, о котором говорила вчера Норма.

— В соответствии с указом императора, — говорил глашатай, — оборотням запрещено появляться в нашей столице!

Никакой полосы я не увидел.

Готовое заклинание разрушения дожидалось, когда я укажу ему цель. Если меня обманули, первым умрёт палач — так я вчера решил. И, несмотря на скопившуюся во мне ненависть к глашатаю, решение не изменил.

— … А потому, существо, ранее именовавшееся сиером вар Астином кит Ятош, приговорено к смертной казни посредством отсечения головы! Исполнение приговора назначено на утро сегодняшнего дня!

Я почувствовал, как мои руки высвободили из верёвочных петель. Ноги подогнулись. Но упасть мне не позволили. Стражники подхватили меня под руки и потащили к плахе. По странному маршруту: в обход ведра с остатками вонючей жидкости, оставленного палачом на пути к деревянной колоде.

— Да свершится правосудие! — воскликнул глашатай.

Его призыв поддержали горожане: я услышал восторженный рёв толпы…

…Который заглушил треск древесины под ногами стражников.

В голове промелькнула мысль: «Почему я не заметил белую полосу?». Я услышал справа и слева от себя почти искренние удивлённые возгласы. И почувствовал, что падаю. * * *

Перед моим единственным открытым глазом мелькнули лица толпы и глашатая, яркий диск солнца и сломанные доски пола.

Смягчить падение я не смог. Успел заметить, что стражники ловко приземлились на ноги. И тут же удар о землю вышиб из моей груди воздух.

На миг я скользнул в темноту, как после ударов палача. Потом почувствовал, как чьи-то руки отшвырнули меня в сторону, заставив пробороздить ухом камни площади.

Вновь приоткрыл глаз — увидел, как стражники подхватили под руки испачканное тёмной жижей и перьями тело, потащили его к маленькой дверце в деревянной стене.

Спины стражников и голого мужчину заслонила склонившаяся надо мной голова Нормы. Рыжую я узнал сразу, несмотря на то, что её волосы со вчерашнего дня успели сменить цвет на чёрный.

— Хватит валяться, тупица! — прошипела принцесса. — Обращайся! * * *

Пришёл в себя от тычка по рёбрам — не болезненного, но унизительного. Вскинул морду, увидел стоявшую надо мной черноволосую Норму. Вернулись воспоминания о том, где я и что произошло. Откатился в сторону, избежав очередного удара твёрдым краем подошвы сандалии. Вскочил на лапы; оскалил клыки, недовольно зарычал.

Первым делом отметил, что исчезло уже приготовленное к использованию плетение. Заклинание разрушения развеялось при обращении. Оно именно развеялось, а не сработало. Потому что я чувствовал: мана вернулась обратно в ауру. Интересный опыт. Обращаться, удерживая полностью готовое плетение, мне ещё не доводилось.

Огляделся. Меня окружали деревянные стены — под эшафотом соорудили настоящую комнату без окон, но с маленькой, сейчас плотно прикрытой дверью. Тесное помещение пронизывали лучи света: просачивались сквозь узкие щели. Мощная струя света шла сверху — оттуда, где в потолке заметил дыру: в неё я недавно провалился.

Знал заранее, что доски пола подпилены в помеченном белой полосой месте. Об этом предупредила принцесса. Саму полосу так и не разглядел — это меня насторожило. Однако о ней помнили и стражники — не случайно они повели меня к плахе столь странным маршрутом. И всё же падение стало для меня неожиданностью.

Я прижался животом к земле, наблюдал за принцессой. Запах рыжей не изменился, в отличие от цвета и длины её волос. Невзрачная одежда делала Норму похожей на бандитку, а не на принцессу — потёртый бежевый халат без эмблем клана, простые сандалии. Да и её клинок не походил на украшение — выглядел грозно, но просто.

— Хватит валяться, мальчик, — сказала Норма.

Говорила она тихо, едва ли не шёпотом. Хотя из-за шума, что доносился снаружи, вряд ли бы её услышал кто-то, кроме меня. Люди на площади словно обезумели: от их оглушительных воплей дрожали доски эшафота и камни пола. Я невольно прислушивался. Принцесса заметила это — подняла вверх указательный палец, ухмыльнулась.

— Слышишь, как орут? — спросила она. — Капец. Это в твою честь они так надрываются. Сумел ты порадовать людишек. Лучше любого менестреля. Не делай такую удивлённую морду. Не догадываешься, что произошло? Тебя, мальчик, только что казнили. А твою отрубленную голову предъявили народу. С чем тебя и поздравляю!

Я посмотрел сквозь пролом в потолке на яркое голубое небо. Что происходило на эшафоте понять не смог. Увидел летавших над площадью испуганных птиц, кружившие в воздухе мелкие перья. Зловоние дёгтя заглушало прочие запахи. Многие. Но не все. Я отчётливо чувствовал свежий аромат крови — не только своей, но и чужой.

Падение в эту комнатушку было неслучайным. Оно понадобилось для того, чтобы меня на эшафоте подменили человеком; чтобы моя голова осталась на плечах. Но чью-то голову только что всё же срубили. Вчера принцесса долго доказывала, что иначе поступить нельзя. И что заменивший меня на плахе человек заслужил свою участь.

«Не веришь мне, поверь деду, — говорила она. — Дед прекрасно знал, что у тебя начнутся муки совести, что ты опять вспомнишь об этих своих глупых принципах. Так вот, мальчик: вместо тебя обезглавят настоящего мерзавца. Со дня на день его ждала петля на тюремном дворе. Прилюдная казнь станет для него незаслуженной наградой».

— Не ждал, что людишки так обрадуются твоей смерти? — спросила принцесса. — Не расстраивайся, мальчик. Ведь ты же, говорят, выступал на Арене. Должен помнить, что толпа безжалостна. И обожает кровавые зрелища. Они орут не потому, что ненавидели тебя. Они всего лишь радуются виду твоей отрубленной головы.

Норма проигнорировала моё рычание, шагнула к стене. Заглянула в узкую дыру. Хмыкнула.

— Капец, — сказала она. — Всё ещё стоит. Наматывает на кулак сопли.

Повернулась ко мне.

— Хочешь, я подниму тебе настроение?

Махнула рукой.

— Иди-ка сюда, мальчик. Взгляни.

Указала пальцем на щель между досками. Посторонилась.

Мне было непривычно смотреть на её лицо снизу вверх. Под таким углом принцесса выглядела старше — едва ли не ровесницей Тильи: больше походила на взрослую женщину. Царапая камни (не видел нужды прятать когти), я подошёл к стене. Фыркнул, почувствовав неприятный запах ванили. Прижал морду к тёплой доске.

Сразу сообразил, на кого мне указывала Норма: в десятке шагов от эшафота я увидел сиеру вар Вега кит Марен. Белина куталась в неприметный халат (раньше в таком не мог её и представить), но всё же сильно выделялась из толпы. Не мигая, она смотрела в сторону плахи — словно не замечала, что по её лицу скользят слёзы.

Похожее лицо я видел у Белины после смерти Исона — когда явился к ней в поисках своего приятеля. Тогда она вот так же сжимала челюсти, выгибала радугой губы. Судорожно всхлипывала и лила слёзы. Невольно захотел поинтересоваться, что случилось. Но тут же сообразил: сиера вар Вега кит Марен оплакивала меня.

— Интересно, как твоя старушка сюда пробралась? — проворчала Норма. — Объясняли же семейке Вега, что в городе Белине появляться не стоит. Рассказали, чем это может обернуться. И вот, гляди-ка, пришла, старая кляча, не испугалась. Явилась… проводить тебя. Молодец.

Дёрнула плечом.

— Плачет. Даже не верится. Не ожидала от неё… такого. А ведь она знала, кто ты на самом деле, мальчик. Она видела, как ты обернулся около Академии. И всё равно ради тебя рисковала и рискует. Что ж ты с нею сделал? Неужто и она в тебя втюрилась?

Ответить я не смог — только коротко рыкнул.

Сиера вар Вега словно почувствовала мой взгляд: размазала по щекам влагу, завертела головой. Я отпрянул от щели. Припал к земле, прижал к голове уши. С удивлением понял, что буду скучать по беседам с Белиной. Хотя ещё несколько дней назад едкие замечания сиеры кит Марен вызывали во мне только недовольство.

— Вот видишь, мальчик, — сказала принцесса, — не всех порадовал вид твоей срубленной башки. Кому-то он не понравился. Кто-то даже всплакнул из-за того, что ты подох. Но ты не расстраивайся: ничего плохого с твоей Белиной не случится. Сам говорил, что ей не нравилась учёба в Академии. Теперь зубрить магию вар Веге точно не придётся.

Усмехнулась, сморщила посыпанный веснушками нос.

— Отправится твоя старушка в провинцию — дед проследит за этим, можешь быть уверен. Не переживай за неё. Я слышала, что у вар Веги есть родственники… то ли в Ориселике, то ли в Барике. Подыщет себе там муженька — человека. Будет растить его детишек… и наставлять ему рога. Вот увидишь: уже через пять-шесть месяцев она о тебе и не вспомнит.

Норма попыталась погладить меня по голове — я вновь оскалился, отстранился. В образе зверя я позволил бы ласкать себя только Тилье. Если бы та, конечно, пожелала. Отошёл от принцессы, стараясь держаться подальше и от дыры в потолке: не хотел попасться на глаза тем, кто топал ногами по доскам у нас над головой.

Норма вздохнула. Скрестила руки на груди — разглядывала меня исподлобья. Понял, что обидел её. Снова пренебрежительно фыркнул. Пусть обижается, сколько хочет.

Мне показалось, что принцесса решила бросить в мой адрес одну из своих шуточек. Но не успела. Потому что в трёх шагах от неё в воздухе раскрылся диск портала.

— Ну вот и всё, — сказала Норма. — Наконец-то. Думала, придётся ждать дольше. Что, уставился на меня, тупица? Думаешь, приятно было торчать в этой раскалённой клетке? Сидела тут, как в печи. Сам бы попробовал! Надоела мне и эта столица, и эта площадь набитая вонючими людишками. Запарилась чихать от ваших перьев.

Демонстративно сняла перо с рукава халата — отшвырнула в сторону. Сплюнула на землю. Вновь посмотрела на меня. Указала на диск.

— Пошли, мальчик, — сказала она. — Радуйся: закончились наши столичные приключения. Никаких больше тебе тюрем и казней. Никаких дворцовых приёмов и липких улыбочек женишков. И эта дурацкая жара для нас тоже закончилась. Всё. Возвращаемся домой.

Махнула рукой.

— Обернёшься уже там. В нормальной обстановке.

Не стал спорить с Нормой.

Сделал короткий разбег. И первым прыгнул сквозь портал.