Тень великого колдуна

— У нас над головой десятки кушей камня и кирпича, а единственный выход — тяжелая плита, закрепленная цепью к металлическим петлям в полу. В ту узкую щель, через которую поступает воздух, даже крыса не пролезет.

— Крыса то? Крыса то точно не пролезет. — Со знанием дела подтвердила я, перехватив настороженно-подозрительный взгляд номер три. — А вот игиг… * * *

— Я тебя убью, тварь! — Пообещала черная призрачная фигура. — Как только мы отсюда выберемся, я убью тебя с особой жестокостью и огромным удовольствием. Чтобы я, дингир-ур, добровольно превратился в исчадье тьмы!

— Если, что. Ты уже в него превратился. — Резонно заметила я, стараясь не обращать внимания на оскорбления и угрозы. — Или тебе кажется, что дингир-уру, благороднее превратиться в кучку обглоданных и обгаженных червями костей?

— Не передергивай!

— Тогда хватит изображать из себя блаженного, не в храме! Все запомнил? Долго во тьме не находись, старайся передвигаться по теням. Тебе нужно только узнать, где держат Шушуню, по тихому обезвредить стражу и выпустить нас отсюда. Дальше я уже смогу спокойно воспользоваться твоим магическим резервом, не боясь, что все этажи крепости обрушатся нам на голову.

— А он не сможет также сделать Шушуню тенью? — Внезапно вспомнил Тимхо.

— Нет.

— Но ты же превращаешься вместе с одеждой и оружием?

— Тут другое дело, Тим. На переброску живого человека не хватит сил, да и человеческий организм просто не перенесет такой трансформации. Одна ходка, и все — привет Мухре[32]. Асеер, ты как, готов?

— Не знаю. — Упорно бубнил себе под нос дингир-ур. — Все равно не представляю, как можно протиснуться в такую узкую…

Небольшой концентрированный разряд сработал, как мощный пинок под зад. Охотник инстинктивно трансформировался и нырнул в темноту. Моя тень на стене резко выпрямилась, принимая форму девичьей фигурки, возмущенно погрозила кулаком и сгустком черноты перетекла к узкой щели между плитой и потолком. Я тревожно вздохнула, рассматривая очертания своего нового широкоплечего и длинноволосого тела, колыхающиеся на стене в дрожащем свете плазмоида.

Подумать только, моя тень. У меня никогда не было собственной тени…

Я уже начала волноваться, когда люк в потолке все-таки изволил открыться. Выбравшись наружу, мы обнаружили бездыханное тело тюремщика и Асеера, поигрывающего связкой ключей.

— Ты нашел план крепос…

— Как там Шушуня? — Перебил мальчишка. — С ней все в порядке?

— Все в порядке. — Успокоил его охотник. — Она в южном крыле, недалеко отсюда. Чувствует себя хорошо, ждет нас… то есть вас.

— Тогда мы должны освободить других несчастных, что томятся в этих подземельях! — Вдохновлено воскликнул Тимхо, пытаясь поднять тяжелый засов соседнего люка и одновременно принять одухотворенно-героический вид (а вдруг там прекрасная царевна?).

— Не бойтесь… эх-хе, вы можете надеяться на нас-с! — Молодая романтическая душа упрямо рвалась к подвигам, но засов, видно, пока никуда не торопился, оставаясь слеп и глух к благородным юношеским устремлениям, как самое настоящее бревно.

Но не все же настолько черствые. В ответ на душевный порыв каменная плита содрогнулась от мощного удара, и снизу раздался такой прочувствованный утробный рев, что мальчишка испуганно охнув, шарахнулся в сторону, отбив себе копчик и всякое желание рыцарствовать. Невинные страдальцы, определенно, возлагали на нас большие надежды, как в плане освобождения, так и в плане небольшого перекуса. Кстати про планы…

— Так ты нашел план крепости?

— Нашел. — Дингир-ур грубо сунул мне в руки смятый кусок пергамента, явно не признавая за тварью права распоряжаться и задавать вопросы. — Только, как вы собираетесь выбираться? Тут около полсотни лилит и еще столько же людей и других неизвестных мне существ. Среди них много магов. Чтобы провести их, нужен очень сильный колдун, один из лучших.

— Зачем нам один из лучших? — Улыбнулся Симург, излишне панибратски хлопая охотника по плечу. — Ведь у нас есть самый лучший. * * *

Стражи на входе почтенно раскрыли огненно-рыжие крылья, приветствуя члена Совета Трех, мага кедошим Ханоя аб'Лаху, отворяя перед ним тяжелые двери в центральный коридор. Чернокрылый лилу, может, и выглядел излишне молодо, но все в Белогорье знали, каким жестоким огнем могут полыхать эти веселые мальчишеские глаза и на что способны эти тонкие, увитые кольцами пальцы.

Ханой недовольно остановился на пороге, чуть не прищемив крылья. Конечно же, эти двое проходимцев уже были здесь. Вились вокруг юной госпожи, как надоедливые шершни. Хотя определение не совсем соответствовало истине. Члены совета просто стояли у дверей в покои девочки, но сам факт, что его опередили…

— Вижу, вам не спится, почтенные старцы. — Произнес Ханой. — Может приготовить вам успокаивающий отвар?

— А, не запылился. — Брюзгливо откликнулся начальник стражи серафим Шурла Сабот. — Как раз время, чтобы…

Голос старика утонул в мелодичном перезвоне, как будто внезапно запели тысячи колокольчиков.

— Сервиз дзинской династии на двести персон, фарфор, штучный экземпляр, инвентарный номер 351. — Стоящий рядом служка деловито чиркнул пером в длинном, свисающем до пола свитке.

— А что, госпожа уже пришла в себя? — Поинтересовался маг, поравнявшись с коллегами. Только теперь он заметил под глазом у Ибрахима Муфты огромный синяк. Звон повторился с новой силой.

— Волшебный жезл справедливости, горный хрусталь и золото, инвентарный номер 359. — Внимательно прислушавшись, служка уверенно заштриховал очередную строчку.

— Как слышишь, пришла. — Сарим Ибрахим приложил к синяку тыльную сторону ладони. — Пришла и изволит гневаться. Только-только лекаря унесли. Она ему, представляешь, каким-то чудом горшок на голову одела, так и не сняли.

— Горшок? — Оторопело переспросил Ханой.

— Горшок ночной, серебро инкрустированное алмазами и изумрудами, изображающий девять подвигов Анукия, инвентарный номер 1125. — Сверившись со списком, уточнил служка.

Члены совета замолчали, погрузившись в собственные мысли. Странно, но за дверью тоже установилась солидарная тишина.

— Наверное, посуда закончилась. — Прошептал Ибрахим через какое-то время, когда из комнаты больше не донеслось ни единого звука. — Ищет чего бы еще испортить.

— Нет, притаилась. — Уверенно заключил начальник стражи. — Выжидает.

Несмотря на зловещий тон серафима, Ханой приоткрыл дверь и осторожно заглянул внутрь. Когда маг повернулся к застывшим от предвкушения коллегам, на его лице играла озадаченная улыбка.

— Спит. Устала и теперь просто спит.

— Спит она. — Завистливо проворчал Шурла. — Нам завтра, между прочим, нужно уже рано утром выезжать в столицу. У меня еще вещи не собраны. А мы тут всю ночь на нервах, а вдруг как опять буйствовать начнет?

— Или случится что-нибудь. — Пробормотал Ибрахим, расточительно пощипывая и без того редкую бороду. — На рыжекрылов, не в обиду тебе, Шурла, будет сказано, надежды нет. Придется нам самим дежурить всю ночь.

— Да идите вы…  спать. — Благодушно щелкнул клыками Ханой. Длинные чуть загнутые резцы влажно сверкнули в свете факелов. — Всем здесь сидеть не обязательно. Я могу подежурить один. На меня-то у тебя, Ибрахим, надежда есть?

Серокрылый скептически фыркнул, но все-таки развернулся и зашагал прочь. Немного подумав, и напоследок смерив юнца ледяным подозрительным взглядом, Шурла последовал за управителем Западной Сторожевой Крепости.

Несмотря на нахальную непосредственность, чернокрылый лилу был хорошим воином и одним из сильнейших магов Белогорья, члены совета знали, что оставляют госпожу под надежной защитой. Кроме того, Ханой знал, что почтенные старцы уже наверняка обо всем позаботились, и в случае чего (не дайте боги, конечно), верные лилу не дадут предателю улететь слишком далеко.

Он притворил за собой дверь, немного посмотрел на спящего ребенка, а потом со вздохом уселся на кресло у окна, открывая принесенный с собою трактат о ядах. Что-то подсказывало юному магу, что к будущей дворцовой жизни (если он хочет, чтобы она продлилась сколько-нибудь долго) нужно готовиться заранее.

— Здорово! Никто даже не догадывается, что мы рядом. — Восхитился Тимхо. — Обалдеть!

— Молчи! — Честное слово, я еле сдержалась, чтобы не дать болтуну подзатыльник. — Хочешь, чтобы нас поймали?

Абсолютной невидимости добиться трудно, да я и не стала тратить время на построение сложной матрицы для каждого из членов группы. Поставленные магические экраны, делали нас полупрозрачными, словно рисунки на стекле, но отнюдь не незримыми и уж точно не неслышимыми!

— Успокойся. Смотри, охотник, как и обещал, обезвредил всех стражников. — Симург указал на двух лилу, якобы прикорнувших у стены, но на самом деле крепко пришпиленных к каменной кладке за воротники.

— Еще предложи пойти покричать во дворе и попинать дверь казармы. — Проворчала я, но в душе все-таки немного успокоилась. Асеер, тенью скользивший впереди, и вправду работал идеально, стараясь не проливать лишней крови.

Дверь тихо отварилась, впуская нас в просторную комнату, судя по всему, когда-то отличавшуюся богатым убранством. Сейгеш все убранство клочьями, осколками или обломками (в зависимости от того, чем оно раньше было) покрывало выложенный мраморной плиткой пол. В кресле у окна, уткнувшись острым подбородком в грудь, дремал молодой кедошим, напоминавший колдуна Ханоя, но точно разглядеть в тусклом блеске свечей не удавалось. Шушуня с трудом, но все-таки обнаружилась на огромной, как элгайская равнина, кровати.

В порыве радости она так крепко обняла Тимхо, что тот сдавленно пискнул. Симург тоже получил свою долю крепкий объятий. Асееру по старой памяти достался обожающий взгляд. На меня даже никто не взглянул. Невесть с чего рассердившись, я прошипела что-то невразумительное про телячьи нежности, которые могут окончиться телячьей отбивной, и грубо толкнула Шушуню с Тимхо к выходу. Опомнившиеся «друзья» поплелись следом. До двери оставалась каких то два шага, когда комнату сотряс возмущенный вопль. Крутанувшись вокруг оси каблуков, я к своему ужасу увидела вскочившего на ноги лилу (им все-таки оказался Ханой) и застывшего рядом Симурга с виноватым видом и… пучком черных перьев в руке.

— Бесценные ингредиенты…  — Жалко проблеял учитель алхимик в ответ на мой зверский взгляд. — Я же думал он без сознания!

Ощипанный советник не стал унижаться до крика (эх, молодость, молодость), он лишь надменно ухмыльнулся и швырнул в меня черным боевым сфероидом. Сфероид — это плазменный сгусток, представляющий собой сферическую конфигурацию магического поля и плазмы. Черный — самый нестабильный, с большим трудом контролируемый даже для самим создателем. Не успеешь бросить такой «мячик» в противника и он взорвется у тебя в руках. Ханой так был уверен в собственных силах, что когда я легко поймала смертоносный сгусток тьмы, и играючи перебросив из руки в руку, послала обратно, только уже в виде парализующего разряда, так опешил, что не успел отреагировать.