Остров свободный

Хотя он обращал внимание, когда читал записи генералов Бэддартов, что почти все семьи из ныне управляющие, избраны в период объединения острова. Конечно, они в любом случае должны были быть лояльны к объединению острова, но мог ли Гвинн Туккот поспособствовать их выборам? А те, в благодарность, позволили королю чуть больше положенного. И затем, как ком все «чуть больше» собрались в то, что есть сейчас.

— Ты думаешь, что нынешнее значение, которое вкладывается в слово «король», не соответствует реальным его возможностям? — уточнил Итель мысли брата.

— Во-первых, не только я, — сделал важное замечание брат. — А, во-вторых, да.

— Но при этом Туккоты сделали это очень ненавязчиво?

— Верно, — кивнул Дьюи.

Месяц назад Итель бы посоветовал Дьюи сходить к врачу, в конце концов может дедовская конспирология это семейное. Но сейчас всё по-другому. Итель обвёл малый архив взглядом. Сейчас приходится держать в голове другие вещи, недели тот же месяц назад, поэтому в словах Дьюи видится здравое зерно. И всё же нужно уточнять, потому что от появления должности «короля» до нынешнего дня прошло время — могли быть изменены полномочия. До того, как генерал Чед покинул Собрание, его полномочия тоже как-то изменяли. Так что пример есть.

— Нужно многое уточнить, — Итель покачал головой и вернулся к скучному перебиранию папок.

— Нечего тут уточнять. — отозвался Дьюи, поднимаясь. Он понёс папки на полку стеллажа. — Вот думаю, может Вина об этом спросить, когда приедем в Мон? Он ж где-то высоко сидит в своём историческом обществе. Не зря тут всё бросил. Так что должен что-то знать.

А действительно. В Моне живёт дядя Винфор, родной брат отца. На исторические вопросы Ителя тот мог бы ответить. Вроде парочка оставалась.

— Можешь попытать удачу, — ответил Итель.

«Если нужно представить человека, на которого совсем нельзя положиться, это Вин», — так когда-то описал Винфора отец. И это описывало родного дядю: на него возлагали надежду, готовили стать управляющим, уже назначили дату торжественной передачи полномочий, и Вин сбежал, написав, что всё это не для него. Был и другой момент в биографии дяди, который Итель не понимал, но это и не его дело: дядя не женат, у него есть постоянная связь с женщиной, с которой у них две общие дочери, но они не живут вместе, дочери законно не оформлены, и это устраивает только Винфора.

В общем, у отца были все причины как-то раз огорошить детей новостью, что он сам не единственный ребёнок. Как раз тогда Итель и познакомился с кузинами и их матерью.

За этими планами забывается, зачем они едут в Мон. Дядя Сэд, он для отца бóльший брат, чем родной Винфор, Мэли, вспомнилось, как она предлагала свои печенья, а потом слушала от детей, вкусные ли те вышли, смекалистая Маред, которую в регионе любили — они те, из-за кого Фелконы едут в Мон.

Но история определённо отвлечёт Ителя. Потому что чем ближе день казни, тем больше в голове светлых воспоминаний.

— Кстати, — уже позже нарушил мерный шелест листков Дьюи. — Ты ходил к Луни?

— Нет ещё, — признался Итель. — Нужно ещё немного времени мне, — чтобы справиться со страхом, мысленно закончил фразу.

— Ты столько на ногах стоишь уже, точно нужно время? — поинтересовался Дьюи, подловив брата.

Итель промолчал.

— Не понимаю тебя. Ты за ней в горящий дом пошёл, а навестить в лечебнице не можешь.

Итель вновь промолчал. А хотя… Зачем?

— Мне кажется, что я мог бы всё сделать быстрее, — с горечью признался Итель. — Раньше её увидеть в окне, раньше добежать до двери, раньше её выломать, быстрее выпрыгнуть. Чувствую себя виноватым перед ней.

— Ты успел вовремя. И то, что ты знаешь сейчас, ты-тогда мог не знать.

Итель неопределённо пожал плечами. Да, не знал и не умел, но это даже не его вина. А вина того, из-за кого он не может открыто рассказать о магии, получить навыки для магов хотя бы из книжек. Вот и сейчас, как на зло, магия откликается на чувства. В прошлый раз он устроил небольшой пожар в их библиотеке, а сейчас такого уже не произойдёт.

Но как же долго. Да ещё и помог Моэрт с теорией, а сколько сам Итель додумывался — вопрос.

Но бессмысленно сетовать. С этим можно только примириться.

Да и много с чем ещё.

Перебирать документы закончили к ночи, прервавшись на ужин. Впервые за долгое время прикрывая глаза, Итель чувствовал, что засыпает. Всё же ситуация с магией днём на него повлияла сильнее, чем казалось.

Утром случилась редкость — отец и Тудер завтракали отдельно. В текущих условиях это настораживало больше, чем обычно. А ещё Ителю надо ключ у архива у папы попросить. Хорошо бы он их не прервал.

Итель остановился у спуска с лестницы. Глэнис перебирала газеты, принесённые в уголок перед входом в кабинет отца.

Похоже, Глэнис тоже втянулась в чтение газет.

— О, это ты, — выдохнула Глэни, когда Итель подошёл ближе. — Думала мама, она всё говорит, чтобы я поберегла нервы, — Глэни тихо хихикнула.

— Ну, это сама решай. Я, например, понял, что каждый день читать не стану, слишком выматывает, — Итель присел на стул, обитый так чтобы сочетаться с диваном.

— Тоже так хочу. Но если что случится, и я не знаю?

— Если случится что-то действительно важное, ты узнаешь это и так, — предложил вариант Итель.

Он не знал, как лучше поговорить с сестрой сейчас. Она горевала по своему возлюбленному, по друзьям семьи, это заметно по покрасневшим глазам и волосам, за которыми Глэни всегда следила, а теперь они показали свой характер, напоминая, почему их не стоит отращивать. Но что Итель может сказать сестре? Хочет ли она что-то от него слышать?

— Не знаешь, папа у себя? — Итель указал на дверь кабинета.

— Ага. С Тудером и каким-то мужчиной с этим… как там его… — Глэнис оторвалась от перебирания газет, она их раскладывала по стопкам, и показывала что-то под ключицами, что можно сжать.

— Медальон управляющего? — попробовал угадать Итель, прикинув кто может быть у отца, из тех, кого Глэни может вспомнить, но знает плохо, да ещё и чтобы Тудер был с ними.

— Да, точно. Слово из головы вылетело, — сестра слегка улыбнулась, но улыбка эта быстро померкла.

— Хотел у отца ключи от архива попросить, а теперь даже дверь лучше не открывать, — немного в шутку, но с долей серьёзности сокрушался Итель.

Может, Глэни так чуть легче будет?

— Лучше не открывай, — раздалось из-за спины.

Итель резко обернулся.

— Дьюи, ты давно там стоишь? — брат стоял в дверном проёме в библиотеку. Стул, на котором сидел Итель, размещался в полуметре от косяка двери.

— Нет, — Дьюи прошёл вперёд и остановился перед столиком, где Глэни почти закончила сортировку газет. — Ты что делаешь?

— Раскладываю их по типографиям, — пояснила Глэнис, положив одну газету в стопку к другим, но повернув её иначе.

Дьюи явно не смог подобрать быстрый ответ, который будет хорошо воспринят сестрой.

— Ты знаешь с кем там отец и брат? — поинтересовался Итель, избавляя Дьюи от необходимости комментирования действий сестры.

— Гриффин Эвансон.

— Звучит как долгий разговор, — выдохнул Итель.

С другой стороны, так отец может и не поинтересоваться зачем ему в архив.

— Звучит как решение судьбы острова в обычном кабинете, — фыркнул Дьюи.

Итель решил промолчать. Дьюи видит причиной происходящего попустительство Собрания по отношению к Туккотам, и теперь любые действия членов Собрания будет считать попыткой все исправить, игнорируя первопричину. Вступать в спор желания нет, да и свою позицию не раскроешь. Туккот просто воспользовался ситуацией, возникшей из-за признания магии вне закона. Поэтому решил назначить управляющего, а не Жит инициировал выборы в связи с порочащими обстоятельствами. Кто знает, не повторится ли, даже если эту ситуацию разрешать мирно.

— О, я читала, что ему удалось победить болезнь, — подала голос Глэни, отходя от столика. Все газеты лежали по стопочкам.

— По всей видимости, — пожал плечами Дьюи, слегка кивнув в сторону двери кабинета. — Ладно, я в саду буду читать, — брат потряс книгой, которую по всей видимости взял в библиотеке, откуда и выходил.

— Я у себя буду, — отозвалась Глэни.

— Итель, это ты её заразил? — в шутку обвинил брата Дьюи, но продолжать он не собирался и направился по коридору ко второму выходу из поместья.

Итель пересел на диван. Значит, Дьюи обратил внимание на затворничество Ителя? Только часть времени можно списать на стопы, а остальное нет. Вообще странно было думать, что никто не придаст внимания сидению в комнате. Надо завязывать. Но как? Ещё столько надо сделать скрываясь, а потом ещё может потребоваться площадка для работы с магией… Как долго у него не будут ничего спрашивать?

Эти размышления хотелось отложить.

Какое-то время Итель сидел и смотрел на дверь. Никто не выходил, и ожидание превращалось в трату времени. Они там могут говорить до вечера, потом разойтись спать и утром продолжить. Если ему что-то нужно от отца, лучше постучать и спросить.

Или попозже? Вот тут и газетки есть скоротать время.

Ителю не хотелось прерывать ведущийся за дверью разговор своей просьбой. Ещё мысль потеряет кто. Все же прерывать не будет. Но лучше караулить родителя тут, чтобы потом не выяснить, что тому пришлось куда-то срочно рвануть.

А так ли в архив нужно? Ну, маг, оставивший рукопись, как уже решил Итель, или сам был Бэддартом, или был вхож в их дом. С одной стороны это не так важно, но с другой у Ителя есть возможность приблизится к разгадке хотя бы этой тайны. У него куча вопросов, на которые он или не узнает ответ, или получит путём проб и ошибок, а тут единственный вопрос, ответ на который, скорее всего, в шаговой доступности.

Безразлично, что это бесполезный ответ. Это будет ответ.

А можно не тут сидеть, а ещё что-нибудь для магии поделать. Поэтому сидение тут — потеря времени. У Ителя его тоже не вагон.

Решено. Постучится и попросит.

К счастью, решимость испытывать не пришлось, потому что дверь кабинета открылась, когда Ителю оставалось до неё два шага. Тудер выглядел недовольным.

— Папа занят? — быстро поинтересовался Итель.

— Крайне взрослые разговоры, — пробурчал Тудер. Так он называл все разговоры, которые были ни о чём и обо всё одновременно, а в итоге получался непонятно от куда взявшийся итог. Тудер постоянно терял нить дискуссии в таких разговорах. — Если что-то хочешь, то иди прямо сейчас, — Тудер освободил дверной проём.

Итель поблагодарил кивком, постучал в открытую дверь и заглянул внутрь.

Отец сидел за столом, подперев лоб кулаком левой руки, упёртой в подлокотник. На стук он перевёл внимательный взгляд. Гриффин Эвансон сидел, даже слегка лежал, в одном из кресел перед столом отца, скрестив ноги. Оба мужчины выглядели так, словно взяли короткую передышку в долгой схватке. «Крайне взрослые разговоры» — точно. Вон даже на столе бумаги, на который явно оба что-то пишут и доказывают друг другу.

Действовал Итель быстро. Поздоровался с Гриффином, дежурно поинтересовался здоровьем и уже обратился с просьбой к отцу:

— Мне нужен ключ от архива.

Было заметно, что отец хочет поинтересоваться зачем, но в этот момент Эвансон решил поменять скрещенные ноги местами, словно напомнив о себе, и Толфрин решил не спрашивать.