Остров свободный

Так что надо вернуться к насущным проблемам, а не воображать новые. И тем более не свои.

Какое-то время из звуков слышались только вилки, соприкасающиеся с эмалью тарелок. Дьюи, по всей видимости, перекусит где-то в городе, или пропустит завтрак вовсе, потому что не вернулся.

— Сейчас много информации, которая в целом подтверждает то, что Клайда можно назвать «недостойным должности» и сместить его таким образом, — не выдержал тишины и своего желания обсудить Тудер. — Это один из вариантов закончить всё меньшей кровью, как ты говоришь?

— А о Клайде нужно что-то писать, чтобы все были в курсе? — удивилась матушка.

— Дэффид не позволяет обсуждать семью дочери, — пояснил Толфрин. — Не позволял. Теперь всё, что знала ты от Нерис, знают все.

Арвидд страдальчески вздохнула.

— Ну, вообще много чего пишут… из… ммм, — подбирал слово Тудер, — не доказанного, — но интонация вопросительная, он не уверен в правильности выбора слова. — Ну про жену Иаго и её…

— Я не хочу, чтобы мы это обсуждали, — твёрдо произнесла Арвидд.

Тудер замолк. Итель подумал, что стоит перевести тему.

— Пап, — взял слово Итель. — А это ты купил Луни каменный светильник?

Перед отъездом Итель смог навестить сестру в лечебнице и светильник, дающий свет не от огня, бросился в глаза. У Луни спрашивать не решился.

— Да, — кивнул отец. — Она попросила.

— Она теперь боится огня? — уточнил Итель, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

— Не знаю, — покачал головой отец. — Но ей определённо не комфортно сейчас с обычными светильниками.

Итель кивнул, мол, спасибо за ответ.

Луни его возненавидит.

И почему именно магия огня должна быть у него? Итель сетовал на свою магию, пока все собирались в дорогу. Когда садился в седло и посмотрел на родных, в голову пришла совсем другая мысль.

Если бы не его магия, то Луни умерла бы. А так будет жить, пусть и ненавидя его.

Но так горько от этой мысли.

Проезжающих на встречу фургончик с названием типографии, привлёк внимание рисунками на материале, покрывающем груз. Благодаря этому Итель смог переключиться на другую тему.

Мысленно Итель извинился перед матушкой за то, что будет думать на тему, разговоры на которую она пресекает. Но можно не делать вид, что Итель совсем ничего не знает, а уж тем более не прочитал в газетах.

Ирвины в качестве управляющих не нравились по многим причинам. Незаконное назначение, к региону не имеют никакого отношения, и даже не развивали эти отношения, хотя возможность имели — другими словами масса объективных причин, даже если игнорировать вмешательство во внутренние дела региона. Но были и субъективные причины — репутация семьи и недавняя история.

На семью управляющего смотрят пристально — это факт. Например, Итель знал, читал в городском архиве, что, когда Винфор исчез перед передачей ему должности управляющего, и деду Ителя пришлось назначать приёмником младшего сына, газеты эту тему смаковали. Остановились они только после скорой свадьбы родителей.

Говоря об Ирвинах, единственным светлым пятном, причём весьма спорно светлым, оказалась мать Клайда и Харри. Она и младший сын заболели, а болезнь из тех, для которой лекарство готовят под заказ, запасов в аптеках нет. Обычно в таких ситуациях пока изготавливается лекарство, больному отсылается ослабленная версия, сделанная по другой технологии, единственная цель которой — не допустить развития болезни. Погода тогда была похожа на нынешнюю, только наоборот — лили дожди. Поэтому вопрос доставки и её скорости стоял остро. Женщина приняла решение отдать все «ослабленные версии» сыну. Для неё всё закончилось осложнениями и смертью.

Хоть основной целью статей был Клайд, его брата стороной не обошли. Сорок два года, не женат, занимает серьёзную должность — не самое лучшее описание человека. К браку на острове относились трепетно, поэтому в подавляющем большинства с ними не спешили, но не настолько как Харри. Поскольку брак воспринимался хорошо, то он всегда повышал доверие к людям, занимающим те или иные должности. Поэтому к Харри на его должности относились с предубеждением. Но газетчики не особо развивали эту тему, потому что женатый Клайд попирал институт брака стократ сильнее.

Брак Клайда Ирвина и Нерис Бьивенс, подруги матери Ителя, был тем случаем, когда слово «брак» использовалось не в значении узаконенных отношений. Супруги не живут вместе почти с рождения второго сына. Девятнадцать лет — такой срок приводили в газетах. Дети остались жить с отцом, а поскольку газеты целились в Клайда, то он приобрёл образ человека, насильно разорвавшего связь детей с матерью, чуть ли не взявшего их в заложники. Поскольку Нерис частенько приезжала к подруге на протяжении не одного года, то Итель слышал, что примерно так всё и было в действительности. Впрочем, в газетах из этой ситуации образ раздули до того, что Клайд мстит жене через её общение с детьми. Тут Итель знал, что Нерис с детьми общается, пусть и очень мало. Она была на свадьбе старшего сына, с невесткой общалась очень плотно, потом была с младшим в трудный период (какой не уточняла). Но есть ли смысл обвинять подобные статьи в необъективности?

«Кому-то до брака надо исколесить весь остров, а кому-то достаточно выйти из дома», — так говорят на острове. А сводится всё к верности, атрибуту брака. Оба супруга друг друга стоили в этом аспекте, но газеты, конечно, обсуждали любовниц Клайда. Достаточно тактично, что не бросить тень на женщин, но достаточно резко, чтобы добиться цели этого всего — очернить образ Клайда Ирвина, назначенного управляющего, что само по себе звучит как сочетание противоречащих понятий.

Не обошли газеты стороной и сыновей Клайда. О Сионе что писать понятно без проблем — попытка убийства на турнире. Эту тему могли бы развить, учитывая, что Сион относительно легко отделался. Можно было бы поискать след Клайда в столь мягком наказании, но этот путь задевал Тудера и остальных Фелконов. Поэтому о Сионе было всё кратко, но метко.

Иаго другое дело. В конце концов, его жена, та самая с кем отлично общалась «бедная Нерис», совершила самоубийство. Вот тут газетчики подмечали, что как-то странно, что женщин в семье Ирвинов нет — уж не происки ли Клайда? Энит вспомнили из-за пятилетия со дня смерти.

Итель помнил тот момент, когда узнал о случившемся. Конечно, до конца что произошло он не понял, понял лишь, что женщина умерла. За несколько месяцев, как позже выяснилось за два, до смерти, Итель видел её. Уже не вспомнить было, как звучал её смех, но именно из-за него он обратил на парочку внимание. Такая миниатюрная на фоне Иаго, но оба улыбались и смеялись, говоря о чём-то своём. А ещё та эмблема, используемая Ирвинами на турнирах, сделана и раскрашена руками Энит.

Во всём этом перекапывании прошлого пока не участвовал внук Клайда, сын Иаго и Энит. Но с тем, что газетчики достают, это скорее вопрос времени и повода.

Цели всё это достигает. Обелить себя будет сложно.

А вообще газеты любили пристально изучали новых управляющих. А чем дальше находилась типография, тем смелее были статейки. О Толфрине и его браке с Арвидд северные газеты тоже много чего мерзкого писали. Сейчас это скорее веселило, но в те годы — нет.

«Не стал генералом, но зато женился на их наследнице». Толфрин смирился с случившимся, но ненавидел, когда эту тему вспоминали. Но эту фразу, из одной северной газеты того периода, он почему-то вспоминает со смехом.

Итель глянул вперёд, там рядом ехали отец с матерью. Длинный общий путь, начавшийся сразу с ухаба, и дело не в газетах совсем. И всё же всё прошло. Это осознание подарило короткое воодушевление, слабую веру, что всё может закончиться хорошо.

Они останавливались ещё раз около полудня, чтобы поесть. Через несколько часов после показались белые стены Мона, но подъехали к ним только к вечеру.

В столицу въезжали через южные ворота. Мон — это старая крепость, внутри которой все дома выбелены, даже дороги вымощены светло-серым камнем. Со временем, после объединения острова, Мон разросся за пределами стен крепости только на левом берегу Шорры.

Дом Фелконов в столице размещался в северной части города. Там был престижный район из-за близости дворца Туккотов. Но дома в том районе лишены помпезности и очень похожи друг на друга. На их фоне дворец смотрится интересней, хотя особой отделки у него тоже нет.

Спешились до пересечения моста в тот район: там запрещена езда верхом.

Дом Фелконов в столице представлял собой немаленькое здание из двух этажей. Вокруг были такие же по этажности дома, хотя в других частях столицы были даже пятиэтажки. В доме постоянно жил старший брат Толфрина Винфо́р.

Отец никогда не говорил «сбежал от ответственности» или другие негативные оценки действий старшего брата, но не надо быть крайне наблюдательным, чтобы видеть неприязнь от Толфрина. Отец Ителя не собирается прощать брату импульсивного решения, разрушившего все планы Толфрина на будущее. Так что не удивительно, что первым, кто приходит на ум при слове «дядя» был Сэдерн Рауль, а не Винфор Фелкон.

А вот и сам Винфор, похоже, поджидал их. Дядя поправил свою статусную мантию и подождал, пока они подойдут. В отличие от отца у него были тёмные волосы, на которых заметна седина, сбритая на спор с коллегой борода уже отросла. Вин переминался с ноги на ногу.

Отец поздоровался кивком, остальные использовали слова.

Внутри дом делился на официальную и закрытую часть. В официальной на первом этаже сразу после входа начинался огромный полупустой зал, с картинами и гобеленами по стенам и прочим, что хорошо горело в особняке Раулей. В центре зала лестница на второй этаж, поначалу широкая, а затем разделяющаяся на две, расходящиеся в противоположные сторону. За лестницей зал продолжается. Второй этаж тут состоит из переходов вдоль стен и трёх переводов между противоположными стенами. Они ограждены и там размещаются зоны, где можно провести беседу.

Закрытая часть — это всё остальное, что имеет двери и нужно для жизни.

— Толфрин, мы можем поговорить? — услышал Итель, остановившийся недалеко от входа и смотрящий на переходы на втором этаже.

Винфор остановил отца у выхода, похоже тому нужно что-то сделать вне дома. Отдал свои вещи горничной и собирался идти по делам. Не завидовал Итель отцу.

— Это важно? — сухо спросил Толфрин.

Единственные их схожие черты — рост и цвет глаз. Это особенно ясно видно, когда они стоят рядом.

— Это связано с моей работой, — добавил Винфор, словно этот факт добавляет значимости.

— Тогда не поговорим, — резко ответил отец и покинул дом.