Холодное пламя: Пылай!

Черт взглянул на сферу, в которой по дому метался обезумевший от злости маг. Мужчина сорока лет рычал и гневно плевался в стороны, словно обезумевший. Он кричал и носился из комнаты в комнату, но все было впустую.

— Что он сделал?

— На коленке собрал управляющий узел, который изображал магическую деятельность за него, — произнес упырь с видом довольного удава.

— А сам он где?

— Не знаю, но в доме его точно нет.

— Ты рисковал его жизнью ради того, чтобы он научился делать управляющие узлы? — возмутился Хойсо.

— Нет, конечно! Надо еще организовать за ним погоню, чтобы он научился заметать следы и прятать свой магический фон, — задумчиво произнес учитель. — Еще неплохо было бы натравить на него инквизиторов, но в нем ни капли тьмы. Совершенно. Придется обойтись императорскими дознавателями…

— Да ты с ума сошел!

— А ты якобы нет? — притворно возмутился упырь. — Я давно сбрендил, и луна тому явный пример! А пока ты тут будешь ныть, я, пожалуй, наведаюсь к этим двум умникам. Надо бы их убрать.

— В смысле? Ты же сожрал этих братьев!

— Я имперцев целиком никогда не ем, — фыркнул Роуль. — Да я вообще целиком никого не ем! Волосы, ногти, в конце концов всегда остаются. Даже если это гном или южанин.

— Тогда что ты собрался убирать?

— Трупы, конечно! — всплеснул руками упырь и, вытащив ноготь, вспорол пространство. Отбросив в сторону эклер, он махнул рукой. — Пойдем, поможешь мне, а эклеры не ешь! Гадость редкостная. Южане ничего не понимают в настоящих эклерах!

— Я не буду таскать трупы! — возмутился черт.

— И я не буду! Они сами уйдут… или уползут… а может и вовсе полетят. Я еще не решил.

— Роуль! Только не говори, что запихнул их…

— Ну не-е-е-е-ет! — возмутился упырь. — Я повторяться не буду! Складывать трупы в алтарь к святошам, конечно, весело, но чаще раза в пятьдесят лет — это моветон!

— Ты снова придумал какую-то гадость?

— Почему сразу гадость? Началось-то все с шалости. Подумаешь, подменил мясное филе на кухне, — фыркнул упырь. — А вообще глаза в комнате смотрятся на удивление гармонично! Смородина отлично оттеняет зеленый цвет глаз!

— У кого на кухне ты это устроил? — мрачно спросил Хойсо.

— Ну, у крестьян не часто варят компот. А мясо и вовсе почти не едят.

— У кого? — надавил черт.

— У наместника, конечно! — возмущенно взмахнул руками упырь. — Или ты думаешь, киви могут позволить себе обычные торгаши?

— Причем тут киви?

— Пойдем, тебе понравится! — улыбнулся Роуль и нырнул во тьму.

— Роуль! Роуль! Ты хоть понимаешь, что вытворяешь?!! — крикнул ему вслед старый друг. — Стой! Стой, идиот! * * *

— Хойсо! Иди сюда! — крикнул Роуль вприпрыжку, подскочив к огромному креслу, в котором сидел посиневший мужчина с закатившимися глазами. — Как думаешь, что его впечатлило больше?

Черт, стоявший рядом, оглядел стол перед наместником и покачал головой.

— Как у тебя хватило фантазии на это?

— Ты про запеченную задницу, фаршированную киви, или про половой член, под брусничным соусом? — спросил Роуль и с придирчивым видом осмотрел стол и сервировку. Среди блюд возвышался огромный кусок холодца. Внутри него виднелась человеческая кисть, сжатая в кулак. Средний палец в этом кулаке был оттопырен.

Слуги наместника, словно замершие истуканы, стояли у дверей и рядом с наместником. Никто из них не дышал.

— Роуль, ты псих! Зачем ты вообще это устроил?

— Затем, что мне было скучно. Рус сейчас со всех ног бежит из города, за ним скоро отправятся следователи и, быть может, даже инквизиция. Ему две недели до вулкана, а я? Ты пробовал эти эклеры из Кусарифа?

— Согласен, эклеры не очень, но это не повод воплощать свои безумные фантазии в «расчлененной кулинарии»!

— Отличное название! — всплеснул руками упырь. — Так и назовем! Печеная задница по «Расчлененному»! С киви!

— Роуль, ты меня вообще слушаешь?!! — зарычал Хойсо, но тут же спохватился. — Роуль, ты ведь следил за луной?

— Что? Конечно следил! — всплеснул руками упырь. — Сегодня полнолуние! Или ты думал, я просто так готовил праздничный ужин?

— Роуль, нам надо уходить, — взволнованно заявил старый друг. — Сейчас! Немедленно!

— Что? Куда? — уперся безумец. — Я так старался, а ты…

— Немедленно! — рыкнул Хойсо. — Прямо сейчас!

— А колбаски? — разочарованно произнес упырь. — Повар их мозгами фаршировал…

— Когда тут окажется вся имперская инквизиция во главе с орденом «Святого слова», тебе будет точно не до колбасок! За мной! Бегом! — черт схватил за руку друга и потянул к открытому порталу.

— Брось, эти идиоты не могут нас убить! — заявил Роуль, упираясь ногами.

— Убить? Не смогут, но вот подкинуть проблем с очередным перерождением — запросто! — возмутился черт. — Ты семь раз перерождался женщиной после того случая!

— Чего сразу женщиной, — встрепенулся упырь. — Может мне повезет!

— Тебе с перерождениями везет как утопленнику с глубиной речки, — буркнул Хойсо. — Пошли! Не надо испытывать удачу!

— И что я буду делать? — уже не особо сопротивляясь спросил Роуль. — Он же как слизняк будет ползти до вулкана!

— Ой, ну вот кто-кто, а ты точно придумаешь, что делать! — отмахнулся Хойсо. — Хочешь марципанов посадим в котел и закроем крышкой.

— Зачем?

— Пусть посидят голодными. Если сильно проголодаются, начнут жрать друг друга.

— Марципановый каннибализм, — тут же загорелись глаза у упыря.

— Вот! Вот это — пожалуйста, — снова потащил упыря за рукав черт. — Ну же! Пойдем! Надо только как следует их закрыть и подождать.

Стоило черту затащить Роуля в в портал, как раздался громогласный мужской голос:

— Именем инквизиции! Всем стоять!

В следующий миг все слуги рухнули на землю сломанными куклами. Магия, поддерживающая в них жизнь, исчезла.

В зал, скрипнув дверью, вошел инквизитор. Закованный в сталь мужчина нес перед собой святыню в виде скипетра с длинными белоснежными нитками на конце. Несмотря на то, что у него в руках было мощнейшее оружие против тьмы, колени его тряслись.

— Пресвятой свет, — сглотнув, произнес он, глядя на стол и блюда из человечины. — Пресвятой свет, что тут произошло?

Стол полный блюд из человечины. Причем во многих угадывались части тела. Прислуга валялась в зале в причудливых позах и наместник, сидевший в своем кресле с синим лицом. Руки он держал на груди так, словно он подавился.