Я познала хаос

«Человек» Виви… А ведь эта мразота позаботился о том, чтобы сведениями обо мне и особенностях моего исцеления обладали только избранные. И «избранные» в самом что ни на есть отрицательном смысле. С ними Виви не особо церемонился.

Сверлю взглядом Фрэнсиса. Судя по его словам и поведению «избранных» ‒ Тео, Лиллоу и Такеши — в его присутствии, он в курсе многих подробностей. Сэмюэль оказывал ему помощь издалека, Виви же крайне серьезно приблизил Фрэнсиса к своей семье.

Поднимаюсь на ноги и с маниакальным видом вцепляюсь в лацкан пиджака Фрэнсиса. Тот озадачено наблюдает за мной, но ничему не препятствует. Пользуюсь заминкой и сдергиваю пиджак с его плеча.

‒ Лето! — Тео давится куском бифштекса и пытается нащупать стакан с водой. — Я уже понял, что он в твоем вкусе. Но давай ты не будешь с таким усердием демонстрировать свою симпатию, договорились? Кое-кто будет крайне недоволен… Да что б тебя, Лето!.. Слышишь меня?! Прекрати, говорю, раздевать всех подряд!

Такеши перестает жевать и, приоткрыв рот, наблюдает за моими действиями. От бесшумного вздоха Лиллоу краешки салфеток на столе чуть приподнимаются.

Несмотря на вопли Тео, успокаиваюсь я только тогда, когда пиджак полностью отделяется от тела Фрэнсиса, а прятавшаяся под ним футболка приобретает перекошенный и крайне плачевный вид.

‒ Похоже, ты все же поставила себе цель меня смутить. — Нынешний видоизмененный Фрэнсис спокоен даже в полуобнаженном образе, когда как прежний, скорее всего, давно бы отключился от смущения.

‒ Кажется, я перебдела. — Опускаюсь обратно на стул и хмурюсь. Беспокойство сверлит дыру в моем сознании, наотрез отказываясь убираться восвояси.

Взгляд Фрэнсиса приобретает оттенок напряженности. Помолчав немного, он опускает руку и медленно приподнимает край футболки, оголяя живот.

‒ Это ищешь?

Клеймо!

Стол подвергается тряске, а стул валится на пол, когда я вскакиваю на ноги.

Иммора заклеймил другого Иммора! Это же, дьявол, настоящее членовредительство!

Мой навык составления слов мгновенно сходит на нет. Я выставляю руки, указывая на клеймо рода на животе Фрэнсиса, и дико оглядываю присутствующих.

Все молчат. Ясно и без слов. Виви — чокнутый психопат, который ни перед чем не остановится. Не моргнув глазом, заклеймил сородича. Высшего. Иммора. Дефектного, но даже от этого Фрэнсис не перестает оставаться Иммора.

‒ Виви — долбанный извра!..

‒ Не надо, Лето. — Фрэнсис поправляет футболку, наклоняется и подбирает с пола уроненный стул. — Я не воспринимаю это как нечто постыдное. — Он мягко давит на мои плечи, предлагая снова занять свое место.

‒ А надо бы! — пылко заявляю я, оглядываясь на него через плечо. — Ладно, он людей клеймил, но клеймить Иммора — это гадко!

‒ Хорош, Лето, ‒ одергивает меня Тео и с мрачным видом подцепляет вилкой несколько кусков огурца. — Клеймить людей — тоже так себе забава. Лично для меня эта выходка воспринялась как плевок в мою нежную душевную организацию. Помимо того, что с тех пор я не могу ни нормально работать, ни расслабиться. Но, думается, с лирикой мы переборщили, и пора перейти к обсуждению дел насущных. Пока Лето не начала вновь вопить, какие мы все здесь бедненькие и несчастненькие, и мы окончательно бы сами не поверили в это утверждение.

‒ Каких дел?

‒ Связанных с поручениями нашего достопочтимого хладного господина. — Тео произносит это с такими интонациями, словно хочет передразнить сам себя. — Требуется избежать проблем.

‒ Тебе не кажется, что проблемы Виви — это его проблемы? — скривившись, спрашиваю я.

‒ Проблемы Виви, то есть Вацлава, ‒ наши проблемы. — Тео стучит пальцем по плечу в том месте, где под тканью скрывается его собственное постыдное клеймо Люминэ. ‒ Коли мы в некотором роде и с некоторых пор стали частью этой семьи.

‒ Положение обязывает, да? — Прищуриваясь, иронизирую я. Никак не могу смириться с тем, что Тео слишком слабо негодует.

‒ Обязывает, требует и приходит ко мне в кошмарных сновидениях, ‒ отвечает он на мой вопрос.

По-видимому, я жажду, чтобы кто-нибудь испытывал тот же гнев, что никак не унимается внутри меня. Все слишком спокойны, слишком смиренны.

И послушны.

И Виви дергает своих покорных марионеток за крепкие ниточки.

Наклоняюсь вперед и умещаю локти на стол.

‒ Скажи, Тео, ты хоть отбивался?

‒ В каком смысле?

‒ Когда тебе нашлепку «продукт годен» на тело присобачивали? — Тоже тыкаю в плечо большим пальцем.

‒ Отбивался? Ха! — Юрист повторяет еще несколько раз «ха!» и угрюмо смолкает. — Скажу проще, реши Вацлав выжечь родовое клеймо на одной из выпуклых половин моей задницы, я бы без малейшего спора тотчас бы стянул с себя штаны.

‒ Звучит мерзковато, ‒ кривлюсь и высовываю язык. — Фу.

‒ Да, я мерзкий, И злопамятный. — Тео, фыркнув, втыкает вилку в середину недоеденного куска мяса. — Однако Вацлав мигом сломает во мне всю систему, если ему что-то не понравится. Так что я мерзок настолько, насколько угодно ему.

‒ Облизывай его, сколько хочешь. — Пожимаю плечами. — Я-то здесь причем?

‒ Ты, Лето, — некая таинственная фигура, вдруг появившаяся в окружении самой влиятельной персоны этого бренного мира. — Тео, чей голос практически истекает сарказмом, в точности копирует мои движения с поднятием и опусканием плеч. — Вацлава Люминэ. Который к тому же на виду у средств массовой информации двадцать четыре часа в сутки. Снова скажешь, что ты не при делах?

‒ Я не при делах, ‒ заявляю со всей твердостью. ‒ С какого перепугу дела Виви должны касаться меня?

‒ Все, что касается его, теперь касается и тебя. Поэтому наша цель — как можно более безболезненно ввести тебя на шахматную доску.

‒ Ясно-понятно. Но малость поздно спохватились. — Хмыкаю я и складываю на груди руки. — Все уже болезненно и максимально отвратительно. Тошнотворно, я бы добавила. Виви превратил меня в биоматериал и связал со своим приплодом! И я просто…

‒ Не стоит так говорить, — прерывает меня Фрэнсис, кладет руку поверх моей, лежащей на столе, и слегка сжимает мои пальцы.

‒ Насчет чего? — Выдыхаю воздух, который собиралась использовать для нового ругательного вопля.

‒ Насчет мальчишек. Дети ни в чем не виноваты.

Супер. И мне совершенно нечего на это сказать.

Да ладно?! Теперь что, настала очередь Фрэнсиса ввергать меня в пучины смущения?

‒ Ну… Старший все равно меня не выносит, ‒ бубню я в неуклюжей попытке защититься. — У нас с ним взаимное непринятие друг друга.

‒ Быть может ты не…

‒ Ничего не говори. — Мотаю головой, чтобы даже случайно не услышать увещевания Фрэнсиса. — Даже слушать не желаю.

‒ Полагаю, оказывать давление на госпожу прямо сейчас — не лучшая затея, ‒ озвучивает свое мнение Лиллоу. — На нее и так навалилось чересчур много за ужасающе короткий промежуток времени. Возможно, нам пока следует вкратце обговорить детали наших дальнейших действий?

‒ Отличный план, Лиллоу, ‒ хвалит его Тео. — Стратегическое мышление в действии. Не хочешь перебраться работать в мою контору?

‒ Уверен, господин Люминэ не одобрит как мою попытку сменить работу, так и вашу попытку мне ее предложить.

Прислушивающийся к их разговору Такеши натужно сглатывает, будто сам уже готовясь понести наказание за некую еще не озвученную провинность.

‒ В общем, не давите на меня, ‒ быстро возвращаю я прежнюю тему беседы. — Что там насчет кратких ценных указаний на ближайшую обстановку жизнедеятельности?

‒ Во-первых, Лето, за порог ни на ногой без Фрэнсиса. — Тео неожиданно становится серьезным.

‒ А?

‒ Ранее он занимался охраной Лириса и Эли. Сейчас Вацлав дал ему указание везде следовать за тобой.

‒ Он перетащил Фрэнсиса из правоохранителей себе в личное услужение лишь для этого? — Я поворачиваюсь в сторону названного. — Чтобы быть его личной охранной собачкой?

‒ Я — руководитель охраны семьи Люминэ. — Фрэнсис выстраивает из бровей интересную линию, полностью сбивающую с толку того, кто хочет разгадать, что за эмоция господствует на его лице в данный момент. — И я никогда не воспринимал защиту Эли и Лириса как некую провинность. В той же мере я рад, что буду защищать тебя.

Какие пафосные конструкции. Рад он, ага. Допустим, не верю.

‒ Признайся, что вся эта навязанная Виви муть тебя напрягает, ‒ предлагаю ему я. — От правды будет чуточку легче, поверь.

‒ Не жажду вступать с тобой в спор, Лето. — Фрэнсис аккуратно треплет меня по волосам на макушке. — Но тебя я защищу.

‒ Блин… ‒ Возвращаюсь к жеванию трубочки, хотя вся питательная смесь мной уже давно выпита. — Вы все какие-то… послушные. Без огонька.

‒ Твоего пламени хватит на нас всех, ‒ без тени улыбки говорит Тео. — А сейчас вопрос высшего ранга. Каким образом нам потянуть время и скрывать Лето от общественности до той поры, пока она сама будет готова к принятию нового статуса во всех его проявлениях?

‒ Чего? Какого еще статуса? — Негодование во мне бурлит с прежней силой. — И с какой стати мне вообще представляться общественности? Сэмюэль никогда не заставлял меня давать интервью или где-либо выступать. И не таскал на сомнительные мероприятия.

‒ Дело вовсе не в сомнительных мероприятиях. — Тео с силой трет обеими руками лицо и издает нечто, напоминающее заунывный стон умирающего морского льва. — В ином. В ином дело.

‒ Ну и в чем?

‒ Знаешь Эли и Лириса? — Тео прижимает ладони к подбородку, создав что-то вроде цветочных лепестков из пальцев, когда как бутоном служит его собственная голова, и изображает некое подобие умильной улыбки. — Ангелоподобных дитяток с чудной мягкой шевелюркой и большими голубыми глазками?

‒ И?

‒ А то, Лето, что тут и тупоголовый смекнет, что один из их родителей явно не Иммора!!

Опешиваю от неожиданного всплеска эмоций Тео. Прикусываю нижнюю губу и осторожненько спрашиваю:

‒ И?

‒ Ха-ха и хе-хе. — Тео обессилено откидывается на спинку стула. — Дело в том, что Вацлав собирается… не имею понятия, когда, но собирается… представить… кое-кого.

‒ Кого? — У меня начинает как-то подозрительно першить в горле.

‒ Мать Лириса и Эли.

‒ Кого?.. — Это повторяю уже на автомате. В горле образуется уже настоящая пустыня.

‒ Тебя. Представить тебя. Представить тебя как мать Лириса и Эли.