Я познала хаос

Ого, какие фразы! «Возлюбленная». Звучит серьезно, солидно, по-взрослому. А меня тянет похихикать.

‒ Правда? — Хищница снова оценивающе проходит по мне взглядом от макушки до пят и, судя по всему, разочаровывается окончательно.

Да в курсе я, что видок у меня общипанный! Да и синяки под глазами еще не сошли, а щеки — сплошные ямы. Перед выходом из могилы намалеваться забыла, звиняй, тетя.

Фрэнсис с ответом не успевает.

‒ Правда, ‒ лаконично кидаю я, кривлю губы в зловещей улыбке и с размаху даю шлепка по стальным ягодицам Фрэнсиса. Мой сопровождающий такого напора явно не ожидал. Подскакивать от неожиданности он, конечно, не стал, но взглянул на меня крайне выразительно.

Девица, видимо, наши переглядывания оценивает как нечто интимное, потому что тут же разворачивается и, цокая каблуками и бормоча что-то себе под нос, удаляется.

‒ Кхм… Лето… ‒ Фрэнсис, судя по напряженному лбу, старается подобрать слова, но тщетно.

‒ Сто баллов.

‒ Сто? — Он непонимающе моргает.

‒ Баллов, ‒ подтверждаю я. — Это.

И добавляю еще один смачный шлепок по тому месту, которому уже досталось ранее.

Мое настроение заметно повышается. Фрэнсис смущенно проводит ладонью по своим волосам и со сдержанной улыбкой плетется следом за мной.

Я и забыла, что жизнь может быть довольно забавной.

Возвращаюсь к занавеси из лент и тяну руку вперед. Неожиданно навстречу мне кто-то выплывает. Полненькая женщина в длинном сарафане оттенка салата. Тонкая цепочка, обвивающая шею, струится дальше и ныряет в ложбинку внушительной груди. Светлые пышные волосы забраны лентой в тон основному одеянию.

Тамара. Никаких сомнений. Она сильно похожа на Марту, но при этом с возрастом приобрела чуть более богатую пышность, чем мать. В руках Тамара держит большущий пончик с разноцветной обсыпкой.

Сердце принимается бешено колотиться. Моя подруга изменилась, но по-прежнему способна вызывать во мне целую бурю положительных эмоций.

Я не одна в этом мире. Все верно. Одиночество не поглотит мою сущность. Я все еще Лето. И есть те, кто знает меня настоящую.

‒ Извините, но эта комната пока не предназначена для посетителей. — Мило улыбаясь, разъясняет Тамара и тихонечко протискивается вперед, явно ожидая, что я отойду в сторону. ‒ Мы пока ее дорабатываем. В скором времени там будет помещение с барной стойкой.

Не сдвигаюсь с места ни на миллиметр.

Тамара, растерянно хлопая чересчур длинными ресницами, подается в одну, в другую сторону, а затем замирает. И наконец поднимает голову, чтобы посмотреть на меня.

Секунда. Вторая. Третья. Четвер…

О, такого визга моим ушам слышать еще не приходилось.

По-моему, посетители за нашими спинами повскакивали со своим мест. Или просто-напросто шлепнулись на пол. До слуха добираются только скрипы ножек стульев.

Тем временем моя визжащая подруга прикрывает руками глаза и отступает назад ‒ сквозь ленты с бусинами.

Плотно сжав губы, следую за ней. На мое плечо ложится рука Фрэнсиса, но я сбрасываю ее и пробираюсь через занавесь.

‒ Нет! ‒ Тамара швыряет в меня своим пончиком.

Ловлю его и хмурюсь. Не совсем то воссоединение, на которое я надеялась.

‒ Что тут происходит? ‒ В помещение заглядывает молоденький официант. Испуганно смотрит на Фрэнсиса, потом на меня.

‒ Вышел, ‒ холодно командую я, и тот, побледнев, выныривает обратно в общий зал.

Трели не прекращаются. Тамара упирается спиной в барную стойку и от страха, похоже, не в состоянии сообразить, что может обогнуть ее и отойти еще дальше от меня.

Хорошо. Будем считать, что я ‒ личность некоммуникативная.

Не глядя, протягиваю Фрэнсису через плечо сладкий пирожок.

‒ На, выруби ее пончиком.

‒ Не думаю, что это хорошая идея, Лето.

‒ Ладно, я вырублю ее пончиком.

С этими словами делаю шаг в сторону вопящей.